Нельсон Демилль - Собор

Он включил микрофон. Хики снова затянул свою песню, и Флинн подхватил ее мягким тенором:

Джон Хики улыбался, его глаза затуманились – музыка навеяла прекрасные воспоминания и унесла его назад, сквозь время и расстояние, в прелестную тихую деревушку, которую он не видел уже более сорока лет.

Хики снова увидел лицо своего отца, освещенное лунным светом, перед тем как его увели на расстрел британские солдаты. Он вспомнил, как его самого вытащили из камеры, и тогда он подумал, что настал и его через умирать, но его только избили и выбросили на дорогу, за ворота Килмейнхемской тюрьмы. Он ясно вспомнил зеленый дерн, покрывший свежую могилу отца на следующий день, и у надгробия лицо матери, навек потерявшей способность улыбаться…

Тогда он хотел умереть и с тех пор старался умереть смертью солдата каждый день, но, видно, не судьба. И вот когда наконец-то он почувствовал, что смерть уже стучится в дверь его жалкой крошечной комнатенки там, за рекой, он решил, что его призвали встряхнуться и выполнить последнюю миссию. Вскоре все завершится, и он снова вернется домой, на родину.

Берт Шрёдер внимательно изучал докладную записку, подготовленную психологом отдела по переговорам об освобождении заложников, доктором Корманом, который прослушивал все беседы с Флинном из соседней комнаты. Корман писал: «Флинн подвержен мании величия, возможно, имеет и параноидально-шизофренические отклонения. Паранойя наблюдается и у Хики, у него нарушена психика в связи с неосуществленным желанием умереть». Шрёдер усмехнулся про себя: как же можно, черт побери, желать умереть, если ты до сих пор жив?

«Как, – задумался Шрёдер, – может нью-йоркский психолог поставить диагноз человеку, подобному Брайену Флинну, образ жизни и уровень культуры которого столь отличны от его собственных? Или Хики, пришедшему из другой эпохи? Как он может определить диагноз кого бы то ни было, основываясь только на телефонных разговорах?» И все же он делал только для Шрёдера по меньшей мере по пятьдесят подобных заключений за год. Иногда его диагнозы были достаточно точны, в других случаях неверны. И Шрёдеру всегда хотелось знать, какой диагноз поставил бы Корман ему самому.

Шрёдер поднял глаза от записки и увидел, что Лэнгли снимает пиджак – в комнате стало чересчур душно. Всеобщему обозрению представился его револьвер, заткнутый за пояс. И Шрёдер подумал, что у штатского человека это смотрится довольно эффектно, но и слишком угрожающе.

– И вы верите этим заключениям? – спросил его Шрёдер.

Лэнгли оторвал глаза от своего экземпляра докладной.

– Они мне напоминают гороскоп – язык такой, что описание подойдет любому человеку… Никто полностью в них не раскрыт. А вы как считаете?

Шрёдер кивнул, соглашаясь, перевернул следующую страницу докладной и внимательно разглядывал ее, не читая. Он еще не давал Корману психологических портретов обоих мужчин и может никогда не дать. Слишком много разных мнений, он не сможет оправдаться, если дела пойдут наперекосяк.

Шрёдер опять обратился к Лэнгли:

– Рассматривая теорию Кормана о неосуществленном желании Хики умереть, как же мы получим судебный ордер об эксгумации?

– Судья в Джерси уже в курсе дела, – ответил Лэнгли. – Можно разрыть могилу Хики в полночь.

Шрёдер кивнул головой. «Полночь – могилы разрываются». Он унял дрожь в теле от этой мысли и снова принялся читать докладную. Она занимала три стандартных страницы. Читая их, он подумал, что в данном случае Корман не смог разобраться в ситуации. Шрёдер верил, что по-настоящему только Бог знает, что представляют собой эти двое мужчин, но ни Корман, ни кто-либо в этой комнате, а возможно, и они сами точно ничего не знают.

Он посмотрел на троих оставшихся в кабинете: Лэнгли, Шпигель и Беллини. Все они – он понял это по выражению их лиц – ждали, когда он что-нибудь скажет. Тогда он откашлялся и начал:

– Из всего этого следует… что я имею дело с сумасшедшими… Хотя, по сути дела, все люди, с которыми я вообще имею дело, в большей или меньшей степени психи. Разве не смешно, когда близость смерти кажется им игрой, но это временное явление. Все изменится, когда они увидят, что им противостоят намного превосходящие силы.

– Только двое в башнях зримо видят это превосходство. Остальные же забрались в своеобразную скорлупу и ни черта не замечают, – возразил Лэнгли. – Вам об этом известно?

Шрёдер бросил на Лэнгли раздраженный взгляд.

– Да черт с ней, с этой психологической ахинеей, – вклинился в разговор Беллини. – Скажите лучше, где Стиллвей? – Он испытующе посмотрел на Лэнгли.

Тот неуверенно пожал плечами. Беллини не унимался:

– Если Флинн держит его при себе, то перед нами серьезная проблема.

Лэнгли затянулся сигаретой и, выпустив кольцо дыма, коротко отрезал:

– Мы сейчас разбираемся с этим.

– Хики лжет, – снова включился в разговор Шрёдер. – Он отлично знает, где Стиллвей.

– Не думаю, что знает, – с сомнением покачала головой Шпигель.

– Хики был очень несдержан, когда упоминал по телефону майора Мартина. Ну а Флинн не желает, чтобы личность майора обсуждалась в прессе. В данной ситуации он не хочет неприятностей между Вашингтоном и Лондоном, – добавил Лэнгли.

Шрёдер рассеянно кивнул головой. Он полагал, что правительства редко когда действовали согласованно, а если все же такое и случится, то уж наверняка они не договорятся об освобождении заключенных в Северной Ирландии. Поэтому-то у Шрёдера не было ничего за душой, чтобы предложить фениям, кроме обещания сохранить им жизнь и провести честный судебный процесс, но фениев такое обещание совсем не устраивало.

Капитан Беллини быстро подошел к камину и заявил:

– Я не поведу своих людей в бой, пока не узнаю досконально про каждую колонну, каждую скамью, каждый балкон и алтарь в этом соборе.

Лэнгли обернулся и посмотрел на шесть толстенных иллюстрированных книг, грудой лежащих на кофейном столике.

– Эти книги должны содержать планировку собора. В них есть несколько неплохих иллюстраций интерьера. Сносный план первого этажа. Прикажите своим людям начать их изучать. Прямо сейчас!

Беллини посмотрел на него с раздражением.

– И это самые лучшие разведданные, которые вы им можете предложить? – Он взял книги и направился к двери. – Черт побери, если в этом дурацком доме все-таки есть потайной ход, я должен узнать о нем! – Он нервно заходил по кругу. – Они же пользовались им до сего дня… но я их все равно достану. – Он настороженно посмотрел на притихших людей. – Только продолжайте вести с ними переговоры, Шрёдер. Когда мне подадут команду к бою, я буду готов. Я достану этих чертовых ирлашек, пожирателей картошки… и принесу вам на блюдечке яйца Флинна… – Он вышел из кабинета и с грохотом захлопнул за собой дверь.