Нельсон Демилль - Собор

Роберта Шпигель удивленно посмотрела на Шрёдера:

– Он что, совсем спятил?

Шрёдер пожал плечами:

– Он каждый раз ломает такую комедию, когда ситуация ухудшается. Он сам заводится, заставляя себя психовать. И выходит из себя, когда операция затягивается.

Роберта Шпигель медленно встала, засунула руку в карман рубашки Лэнгли и вытащила сигарету.

Лэнгли молча смотрел, как она щелкнула зажигалкой и прикурила. В ее движениях проглядывалось что-то мужское и одновременно что-то чувственное – женское. Эта женщина обладала реальной властью над мэром, хотя что это за власть – никто с уверенностью сказать не мог. И еще, подумал Лэнгли, она была более резкой, нежели ее шеф. Рано или поздно все приходят к окончательному решению, от которого зависит жизнь множества людей, а она одна могла бы решить этот вопрос. Вот кто такая эта Роберта Шпигель, чье имя никому не известно за пределами Нью-Йорка. Роберта Шпигель, которую не волнует суматоха выборной кампании или карьера. Роберта Шпигель, загадку которой никто не может раскусить.

Роберта присела на краешек стола Шрёдера и нагнулась к нему, а затем опять посмотрела на Лэнгли:

– Позвольте мне быть откровенной, пока мы здесь остались только втроем… – На мгновение задумавшись, она коснулась указательным пальцем верхней губы, затем продолжила: – Англичане не собираются уступать, как вы знаете. А у Беллини маловато шансов спасти заложников и сохранить собор. Вашингтон играет в свои собственные игры. Губернатор – этот осел – мечется между ними. Мэр – как бы это получше выразиться – не готов к решению вопроса. А тут еще с духовенством того и гляди возникнет проблема, если мы будем тянуть со временем. – Она совсем близко наклонилась к Шрёдеру. – Таким образом… все в ваших руках, капитан. Теперь ситуация зависит целиком и полностью от вас в большей мере, чем когда-либо за все время вашей блистательной карьеры. Если вы проигнорируете мои слова, капитан, то, судя по всему, не сможете выполнять свои обязанности с прежним, присущим вам апломбом.

Лицо Шрёдера побагровело. Некоторое время он молча смотрел на Шпигель, затем откашлялся и произнес:

– Если вы… если мэр захотел бы отстранить меня…

Роберта встала со стола и сказала:

– Настает час, когда каждый человек начинает понимать, что ему достался достойный оппонент. Думается, что мы все в этом соборе столкнулись с неслабым противником. Мы вроде еще ни одного мяча не забили. Почему же так, я спрашиваю?

Шрёдер снова откашлялся и принялся оправдываться:

– Сначала всегда все так и происходит. Они – нападающая сторона, как вам известно, и готовились к этому захвату несколько месяцев. Но со временем ситуация начнет складываться в нашу пользу…

Шпигель с силой хлопнула ладонью по столу и заявила:

– Они это знают, черт побери! Вот потому-то и не дают нам отсрочки. Блицкриг, Шрёдер, блицкриг! Молниеносная война. Вам известно это слово? Они не будут сидеть сложа руки, пока мы тут совещаемся. Рассвет или смерть. Очень верная фраза, которую кто-то талдычил весь вечер.

Шрёдер пытался не волноваться и говорить уверенно:

– Мисс Шпигель… видите ли, много лет я… Позвольте мне объяснить. С психологической точки зрения мы находимся в невыгодном положении, так как есть заложники… Но представьте себя сейчас в соборе. Подумайте об их слабых местах, которые они должны укреплять. Они вовсе не хотят умирать – хотя и утверждают как раз обратное. Такова глубинная линия их мышления. Заложники же гарантируют им жизнь – следовательно, они не убьют их. А поэтому на рассвете ничего не случится. Ничего. И никогда. Никогда!

Шпигель глубоко вздохнула. Затем повернулась к Лэнгли, но не за другой сигаретой, а за револьвером. Она вынула его из наплечной кобуры и, повернувшись к Шрёдеру, резко произнесла:

– Видите его? Люди применили для своих целей вот этот аргумент. – Она внимательно посмотрела на вороненый металл и добавила: – Почему-то считается, что нам использовать такой аргумент не к лицу, но я все-таки скажу. В мире существует кое-что посильнее и действеннее, нежели переговоры насчет заложников. И еще одно: я бы лучше направила в собор Беллини с его вооруженным отрядом, чем ходить вокруг да около, как ослы, и покорно ждать, что случится на рассвете. – Она опустила револьвер и перегнулась через стол. – Если рассвет так и останется крайним сроком и нам не удастся его продлить, то выступить нужно будет под покровом темноты – до того как они начнут ответное самоуничтожение, разрушая это здание.

Шрёдер неподвижно сидел на своем месте, затем не выдержал и спросил:

– Какое такое ответное самоуничтожение?

– Господи, как жаль, что у меня не такие нервы, как ваши. У вас они просто железные, разве не так?

Она швырнула револьвер обратно Лэнгли. Тот убрал оружие в кобуру и посмотрел на Шпигель. Она брала у него вещи бесцеремонно, но как-то галантно. Но вместе с тем, пришла ему в голову мысль, может, это и к лучшему, что она не церемонится и не действует осторожно, как поступал бы мужчина в данной ситуации.

Посмотрев на обоих офицеров полиции, Роберта Шпигель произнесла:

– Если хотите знать, что на самом деле происходит здесь, не слушайте этих политиков. Лучше слушайте Брайена Флинна и Джона Хики. – Она взглянула на огромное деревянное распятие, висящее над головой Шрёдера, а затем перевела взгляд на собор святого Патрика, видневшийся за окном. – Если Флинн и Хики говорят «рассвет или смерть», значит, они имеют в виду рассвет или смерть. Теперь понимаете, с кем вы имеете дело?

Шрёдер почти незаметно кивнул головой. На какие-то доли секунды перед его глазами возник образ врага, но изображение исчезло так же быстро, как и появилось.

Долгая тишина повисла в комнате. Но вот Роберта снова стала говорить мягким и спокойным голосом:

– Они могут ощущать наш страх… почуять его. Они могут также почувствовать, что мы не собираемся выполнять их требования. – Она посмотрела на Шрёдера. – Жаль, что начальство не дало вам ценных указаний, какие вам следовало бы иметь. Но зато они перепутали ваши обязанности со своими. Они от вас ждут чудес, а вы начинаете верить в свои способности. Но вы не волшебник. Только Джо Беллини способен на чудо, на чудо военной хитрости, – никого не убив, ничего не повредив, не причинив ничему и никому вреда. Беллини кажется людям со стороны более действенным. А в ваших методах они видят долгий и тяжелый путь и теряют надежду. Они предаются фантазиям, что проблему можно решить победоносным оружием. Так что пока вы тут уговариваете фениев и вешаете им лапшу на уши, не забывайте пудрить мозги также и ответственным чинушам в других комнатах.