Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты

Альтшулер ткнул толстым прямым пальцем в сторону Уоррена.

– Адвокат защиты постарался приглушить тот яд, который вылился изо рта Джонни Фей в ресторане “Гасиенда” совсем незадолго до убийства. Я не приглушаю этого, я, наоборот, убежден, что это показывает нам ее предрасположенность к насилию. Пожалуйста, вспомните то, что сказал насчет обвиняемой доктор Отт своей падчерице. “Я боюсь ее”. В своем свидетельском показании Джонни Фей Баудро не упомянула про эти слова, да и адвокат ее об этом не спрашивал. Задумайтесь! Чего боялся доктор Отт? Почему Джонни Фей Баудро не побеспокоилась нам это объяснить? Защита также пренебрегла фактом, что всего за несколько недель до реального убийства Джонни Фей Баудро практиковалась на учебном полигоне в стрельбе из смертоносного оружия. “Все любящие развлечение люди делают это. Даже сам судья.” Конечно же, нетрудно увидеть, что скрывается за этими двусмысленными речами! Возможно, другие люди и практикуются в стрельбе из своих пистолетов, и даже наш судья делает это, однако ни судья, ни другие люди не убивают кого-то сразу же вслед за этим. Джонни Фей Баудро использовала фальшивое имя на случай, если будет проводиться какое-то расследование. И действительно, такое расследование было проведено, но, к несчастью для Джонни Фей Баудро, мистер Морз запомнил ее. Она, безусловно, запоминающаяся женщина!

Альтшулер снова поднял палец и с особой важностью подчеркнул:

– И она очень хороший стрелок!

Обвинитель снова помрачнел. Уоррен был очарован его работой. Давай-давай, Боб! Уделай ее!

– Леди и джентельмены, члены суда присяжных, верите вы в то, что она всадила пулю в доктора Отта, всего лишь в нескольких дюймах от его сердца и при этом не собиралась его убивать? Верите вы в то, что она попросту намеревалась ранить его, преподать ему своеобразный урок? “Непослушный Клайд! Я всажу крохотную пулю в твое легкое, чтобы ты впредь вел себя хорошо!” Так, что ли? И неужели вы можете поверить, что она все это время не помнила, что в ее сумочке лежит пистолет? После того, как она дважды поупражнялась в стрельбе из этого пистолета на учебном полигоне, могла ли она не знать, что нужно отпустить курок, если не хочешь, чтобы пистолет выстрелил еще раз? Верите вы в то, что доктор Отт “немного шевельнулся”, как утверждает Джонни Фей Баудро, отчего другая пуля попала ему между глаз? Да неужели все мы собрались здесь для того, чтобы быть одураченными убийцей?

Альтшулер обхватил голову руками так, словно она вот-вот могла взорваться, словно все сказанное им было настолько выше человеческого понимания, что могло привести его к умопомешательству.

Затем он вдруг стал на редкость спокойным.

– Обвинение не обязано доказывать мотив преступления. От обвинения требуется лишь доказательство того, что подсудимая сознательно и намеренно послужила причиной смерти доктора Отта. Но, тем не менее, давайте подумаем о мотиве. Защита пренебрегла вопросом о том, кто хотел выйти замуж, а кто уклонялся от женитьбы. Я этого делать не стану. Я считаю, основываясь на свидетельских показаниях приемных детей жертвы, миссис Лорны Джерард и мистера Кеннета Андерхила, что это Джонни Фей Баудро хотела выйти замуж за Клайда Отта и почти склонила его к этому. Но затем он в присутствии своих приемных детей заявил, что изменил свои намерения, и с течением времени его решение укрепилось. Все это привело Джонни Фей Баудро в бешенство. В тот вечер в ресторане “Гасиенда” она, по-видимому, предъявила ему ультиматум, и доктор снова сказал нет. Поэтому они вернулись в его дом. Обвиняемая убедила Клайда Отта подняться наверх и лечь с нею в постель, чтобы посмотреть, не поколеблет ли толика секса его решение. Клайд Отт был пьян. Что в действительности произошло затем – мы никогда не узнаем. Единственный человек, который мог бы рассказать нам правду, мертв. Что мы знаем точно, так это то, что они оба спустились вниз, где она всадила ему пулю промеж глаз, когда он спокойно стоял на месте.

И снова Уоррен едва не кивнул. Несмотря на свое пристрастие к театральности, Боб Альтшулер был думающим человеком. Он все это вычислил. Обвинитель сказал:

– Люди, вам следует руководствоваться лишь своим обычным чувством. Вы должны решить, учитывая множество говорящих сами за себя противоречий в показаниях Джонни Фей Баудро, можете ли вы поверить ей на слово. Угрожал ли доктор Отт убить ее той кочергой? Да конечно же, нет! – протрубил Альтшулер. – Вся эта история с кочергой полностью сфабрикована. Подсудимая поставила там отпечатки его пальцев, когда доктор был уже мертв! Вот только она не сообразила, что там должны были остаться и отпечатки его ладоней!

Лоб Альтшулера засверкал от выступившего пота.

– А теперь давайте поговорим об “обязанности отступить”.

Он некоторое время подождал, дав присяжным возможность собраться с мыслями и оценить исключительную важность проблемы.

– Джонни Фей Баудро утверждает, что еще до вечера седьмого мая доктор Отт несколько раз избивал ее. Когда он напивался, как говорит она, то становился предрасположенным к насилию. И, тем не менее, прибыв в его дом в тот вечер, она вошла в дверь. Она могла уехать, но она не сделала этого. Она могла не подниматься с ним наверх, однако она поднялась. Он ведь был пьян – неужели подсудимая не боялась?

Альтшулер простер перед собой руки.

– Нет. Конечно же, она не боялась! Чего же ей было бояться? У нее в сумочке лежал пистолет!

Он понимающе улыбнулся. Поднял палец.

– Но подождите! Вероятно, вы, как и я, помните, что Джонни Фей Баудро сказала, будто оставила сумочку на диване внизу, и это впоследствии привело к тому, что обвиняемая оказалась в положении, из которого, по ее утверждению, она не могла отступить. Люди, вы видели план дома доктора Отта. Вы знаете, в каком месте гостиной находится тот диван по отношению к пути от входной двери до подножия лестницы. Он стоит в шестидесяти пяти футах в стороне. Теперь я спрашиваю вас – особенно присутствующих здесь леди, – станет ли женщина, входя в дом и тем более в чужой, делать шестьдесят пять футов в сторону с единственной целью положить на диван гостиной свою сумочку? Подумайте еще и о том, что лежит в этой сумочке! Пистолет ее тут ни при чем – я говорю о косметических принадлежностях, о ключах, обо всех тех маленьких и ценных личных вещицах. Нет! Любая женщина возьмет сумочку с собой.

Альтшулер выждал целых пять секунд.

– И если она все-таки сделала это, леди и джентельмены, то, когда она вновь спустилась вниз, стараясь спастись от человека, который кричал на нее и угрожал ей, почему же она просто не выбежала за дверь и не уехала домой?

Голос Альтшулера зазвучал на полную мощь: