Клиффорд Ирвинг - Следствие защиты

– Естественно, сэр. – Санчес немного задрал подбородок.

– Сколько посетителей было в вашем баре, скажем, между девятью и половиной десятого, когда там находились доктор Отт и миз Баудро?

– Много. Десять, двенадцать. Точнее я не могу сказать.

– Вы готовили разнообразные напитки и одновременно обслуживали всех этих десять или двенадцать посетителей?

– Конечно.

– Вы действительно способны делать это?

– Разумеется.

– И вам приходилось бегать взад-вперед между клиентами, чтобы принимать новые заказы, успевая при этом разносить старые, не так ли?

– Да.

– Словом, вы не все время смотрели на доктора Отта и миз Баудро, верно?

– Нет, конечно.

– Вы слушаете все частные разговоры, которые ведут между собой ваши клиенты?

– Конечно, нет.

– Вы очень заняты, не правда ли?

– Это правда.

– И, конечно, вы не могли слышать доктора Отта и миз Баудро все время, пока они разговаривали, так ведь?

– Да. Это так.

– И, тем не менее, вы слышали спор, происходивший между ними?

– Да.

– Но вы не станете утверждать, что слышали все до единого слова в этом споре, не так ли?

– Такого я не могу сказать. В баре всегда шумно.

– Следовательно, если доктор Отт обругал миз Баудро или как-то оскорбил ее, перед тем, как она его выругала, вы могли этого и не слышать, – разве это не факт?

– Это вполне возможно, – сказал Санчес.

– Скажите, много ли споров довелось вам услышать в баре за время вашей работы в качестве бармена?

– Много.

– А слышали вы когда-нибудь, чтобы какой-то человек ругался сам с собой?

– Я не понимаю.

– Снимаю вопрос. Сколько людей необходимо для того, чтобы спор состоялся?

– Два человека, – ответил Санчес.

– У меня больше нет вопросов.

Место свидетеля занял Даниель Виллариэл, официант. Он сказал Альтшулеру, что подал за тот стол шесть “маргаритас” – три для джентльмена и три для леди. Заказ делала леди. Но она, как заметил официант, выпила только один из своих бокалов. Другие она передала через стол джентльмену.

– И он выпил их?

– Я не видел, как он их пил, но все пустые бокалы стояли именно перед ним.

– А что же все это время пила леди?

– Много воды. Мне пришлось наполнять ее бокал дважды.

Уоррен взглянул на присяжных и только сейчас понял, как умно Альтшулер подобрал их. У всех женщин-присяжных был чопорный, официальный вид. Они, должно быть, заключили, что семь или восемь “маргаритас” отправили бы любого человека под стол или, по крайней мере, заставили бы его голову закружиться. Трудно, разумеется, было бы представить такого человека способным перегородить выход из восемнадцатифутового вестибюля женщине, которая была на десять лет моложе, на сотню фунтов легче и вполне контролировала себя.

Лицо Джонни Фей было таким же безжизненным, как и деревянная поверхность стола, на который она поставила свои локти. Рик прошептал на ухо Уоррену:

– Нас громят. Не делай никакого перекрестного допроса этому парню. Будет только хуже.

– Я обязан попытаться, – возразил Уоррен. Он попросил официанта:

– Пожалуйста, опишите нам доктора Отта.

– Крупный мужчина. Густые волосы, тронутые сединой. Красные щеки.

– Он давал хорошие чаевые?

– О да!

– Следовательно, вы обслуживали его и раньше?

– Да.

– Он всегда пил очень помногу, не так ли?

– Да.

– Скажите, а выпив, он никогда не падал, не спотыкался?

– Нет.

– Не становилась ли его речь бессвязной? Случалось ли ему говорить так, что вы не в состоянии были его понять?

– Нет.

– Не замечали ли вы, что крупные люди, регулярно потребляющие крепкие напитки, меньше подвержены опьянению, чем остальные?

– Заявляю протест, – перебил Альтшулер. – Призыв свидетеля к высказыванию предположения.

– Протест поддержан.

– У меня больше нет вопросов, – сказал Уоррен.

Альтшулер вызвал последнего свидетеля обвинения – Гарри Т. Морза. Средних лет мужчина с поредевшими волосами и крючковатым носом, Морз отрекомендовался как помощник управляющего учебного полигона “Американский Запад”, расположенного в семи милях к северу от города. Помимо обучения стрельбе, там торговали оружием и боеприпасами.

Морз принес с собою стопку бумаг, перетянутых резинкой, и Уоррен долго ломал голову, что бы там могло быть.

– Видите ли вы в этом зале кого-нибудь из тех, кто приезжал к вам в “Американский Запад”, мистер Морз? Кроме меня, разумеется, приезжавшего вас интервьюировать.

– Да, двоих людей. Ту женщину в сером костюме, которая сидит вон там. – Он указал на Джонни Фей Баудро. – И еще судью.

Судья Бингем похлопал себя ладонью по коричневому морщинистому лбу. Он носил на поясе “Сэтэди-Найт-Спешл” 38-го калибра. Несколько раз судье угрожали осужденные им уголовники, а однажды перед входом в церковь кто-то кинул в него нож.

– Ну, про судью мы говорить не будем, – улыбнулся Альтшулер. – Мы сосредоточим внимание на леди в сером костюме. Почему вы так уверены, что это именно та женщина, которую вы видели в “Американском Западе”?

– Протест в связи с тем, что данный вопрос не имеет отношения к слушаемому делу, – с отчаянием произнес Уоррен.

Он вспомнил, как спрашивал Джонни Фей, случалось ли ей практиковаться в стрельбе из пистолета. “Только однажды, пять лет назад, когда я купила его. Я даже не думаю, что мне удалось попасть в мишень больше двух-трех раз”. Уоррен как чувствовал, что это может быть опровергнуто.

– Протест отклоняется. Вы можете отвечать, сэр.

– Красивая леди, – сказал Морз. – Из тех, что надолго запоминаются.

Далее он сообщил, что, по меньшей мере, дважды видел ее практикующейся в стрельбе из пистолета.

– Вы не обратили внимания, пистолетами какой системы она пользовалась?

– У нее их было три. “Даймондбэк-кольт” 32-го калибра, еще кольт 45-го калибра с ручкой из слоновой кости и, похоже, полуавтоматический пистолет 22-го калибра.

Сердце в груди Уоррена забилось чуть быстрее. Он подался вперед, внимательно прислушиваясь и борясь с желанием взглянуть на Джонни Фей.

– Три?! – Альтшулер в притворном изумлении приоткрыл рот.

– Да, сэр.

– Как же вам удалось так хорошо запомнить эти три пистолета, мистер Морз?

– Она выкладывала их на стойку, когда регистрировалась для стрельбы. Вот я их и приметил. К нам ездят не так уж много леди, и раньше я не встречал ни одной с тремя пистолетами сразу.

– Когда все это происходило?

– В первый раз, может быть, год или около того назад. А в последний – совсем недавно.

– Не могли бы вы более точно указать время?

– К сожалению, нет. Мне кажется, в апреле или в мае.

– Без “кажется”. Подумайте. Когда вы видели ее в последний раз?

– В конце апреля. Может быть, в начале мая.