Карл Хайасен - Ураган

— Фредди, не юли.

— Но как я смог бы украсть их? Чек будет выписан на мистера и миссис Торрес. То есть на вас. Подумай об этом.

Иди возбужденно зашагала по кухне.

— Какая же я дура, — пробормотала она, — Господи.

Конечно же, мебель, одежда и прочее имущество, находящееся в доме, страховались отдельно.

— Ты никогда раньше не заполняла таких страховых заявлений, поэтому и не знала об этом.

— Дом и имущество.

— Совершенно верно.

Иди остановилась и понизила голос:

— Кусака даже не взглянул на новые цифры.

Фред поднял вверх большой палец.

— А я только собирался спросить тебя об этом.

— Я прикрыла бумаги ладонью.

— Умница.

— А можем мы получить два чека, а не один?

— Безусловно.

— Один за дом, второй за имущество.

— В этом-то и весь смысл. Дополнительные шестьдесят тысяч для нас с тобой. Но только помалкивай об этом.

— Разумеется. Не забывай, что у него осталось еще три патрона.

Иди чмокнула страхового агента в губы и подтолкнула его к задней двери.

Сцинк и Бонни продолжали наблюдать за домом 15600 по Калуса-драйв, а Августин тем временем вернулся к фургону за оружием. Он вовсе не был настроен стрелять в кого-либо, даже шприцами со снотворным. После близости с Бонни он ощущал радостную безмятежность и витал в облаках, но все же следовало быть реалистом.

Сначала он попытался подавить благодушное настроение, критически взглянув на свои поступки. Эта женщина была замужем, причем вышла замуж совсем недавно! И осталась одна, растерянная и беззащитная, а он, Августин, воспользовался этим, повел себя как ничтожный кусок дерьма. И все же он был очень счастлив. Бонни покорила его своим мужеством. У Августина никогда не было женщины, которая так стойко переносила бы невзгоды их походной жизни и не жаловалась при этом на москитов. Более того, Бонни, похоже, понимала психотерапевтический эффект жонглирования черепами. Она сказала ему: «Ты дотрагиваешься до смерти, а может, дразнишь ее».

Трудно было заниматься самокопанием после ночи страсти и любовного опьянения, которую они провели голыми в спальном мешке. Но Августин призывал себя не слишком обольщаться относительно своих отношений с Бонни, а то вот уже — парит в облаках и прыгает от радости. Неужели он так и не научится сдерживать себя?

Августину очень нравилось находиться рядом с Бонни, но так же сильно ему не нравилось ее участие в затее Сцинка. Он боялся, что тревога за Бонни совсем выбьет его из колеи, а в этом деле ему необходимо было иметь ясную, ничем не забитую голову. Если уж за дело взялся губернатор, то неприятностей явно не избежать.

Присутствие Бонни все осложняло. Если еще неделю назад Августину нечего было терять, то теперь было что. Он мог потерять все. «В данном случае любовь может сослужить мне плохую службу», — подумал Августин.

Вдвоем со Сцинком им было бы гораздо легче предпринимать свои тайные шаги, но Бонни непременно хотела помогать им. Губернатора, естественно, это ничуть не тревожило, он вообще жил в другом, своем мире. Как-то он прошептал Августину: «Счастье никогда не бывает всеобъемлющим. Это сказал Олдос Хаксли. В удовлетворенности нет очарования борьбы с несчастьями. Подумай об этом».

Вернувшись к фургону, Августин разобрал ружье, стреляющее шприцами, и спрятал его в спортивную сумку. Пистолет 38-го калибра он сунул под рубашку, за пояс джинсов. Повесив спортивную сумку на плечо, Августин направился назад на Калуса-драйв, размышляя, прав ли Хаксли.

Как только Деннис Риди и Фред Дов уехали, Иди Марш выволокла Левона Стичлера из стенного шкафа. Кусака не помогал ей, заявив, что бережет силы.

Иди пнула старика босой ногой.

— Ну и что мы будем с ним делать? — Это был необычайно интересный вопрос, волновавший и Левона Стичлера. Глаза его округлились в ожидании ответа Кусаки, который буркнул:

— Выбросим.

— Куда?

— Куда-нибудь подальше. Этот гад хотел убить меня.

— Но ты должен признать, что это была всего лишь жалкая попытка.

— Ну и что? Главное — намерение.

— Ты посмотри на него, Кусака. На него и пулю-то жалко тратить.

Эти слова ничуть не оскорбили Левона. Иди вытащила у него кляп изо рта, и старик несколько раз сплюнул на пол. Кляп представлял собой пыльную тряпку, ужасно вонявшую средством для полировки мебели.

— Спасибо, — поблагодарил Левон, тяжело дыша.

— Заткнись, осел! — рявкнул Кусака.

— Как вас зовут? — спросила Иди.

Левон назвался и объяснил, почему решил убить продавца трейлеров.

— Похоже, что кто-то уже опередил вас. — Иди рассказала о визите здоровенного парня с двумя таксами. — Он куда-то увез этого подлеца Тони, и я уверена, что он не вернется.

— Ох, — облегченно вздохнул Левон. — А вы кто?

Кусака бросил на Иди сердитый взгляд.

— Вот видишь? Я же сказал тебе, что надо его шлепнуть.

Старик моментально извинился за излишнее любопытство. Но Кусака сказал, что ему плевать на извинения и они его все равно уроют.

— В этом нет никакой необходимости, — взмолился Левон, но Кусака вновь затолкал ему в рот кляп. Старик закашлялся, и тряпка выскочила изо рта. — Прошу вас… у меня больное сердце!

— Вот и хорошо. — Кусака приказал Иди принести заточенный колышек, которым пытался воспользоваться Левон. Угроза подействовала на старика, он замолчал и позволил снова засунуть себе в рот кляп. — Глаза тоже завяжи, — велел Кусака.

Иди воспользовалась черным шифоновым шарфом, который нашла в шкафу среди нижнего белья Нерии Торрес. Из него получилась отличная повязка для глаз.

— Не слишком туго? — поинтересовалась она.

Левон Стичлер приглушенно хрюкнул и покачал головой.

— Что дальше? — спросила Иди у Кусаки.

Кусака дернул плечами, сморщившись от боли.

— У тебя еще остались успокоительные таблетки? Эта гребаная нога ужасно ноет.

— Дорогой, я не уверена…

— Черт! — Здоровой ногой Кусака пнул Левона Стичлера по ребрам. Без всякой причины, просто потому, что старик представлял собой удобную мишень. Иди оттолкнула Кусаку и попросила его успокоиться.

— У нас все идет прекрасно. Риди подписал соглашение, и нам остается только дождаться денег. А если ты убьешь этого несчастного, то спутаешь нам все планы.

Челюсть у Кусаки задергалась, как паровая лопата, в глазах появилось мучительное выражение, словно с похмелья.

— Ничего другого я придумать не могу, — пробормотал он.

— Послушай. Мы отвезем этого старика Левона куда-нибудь подальше в лес и оставим там. Предупредим, чтобы некоторое время не возвращался в город, иначе мы разыщем его внуков и… ох, я не знаю…

— Сдерем с них шкуру, как с поросят?

— Отлично. Главное, запугать его до смерти, и он обо всем забудет. Сейчас у него одно желание — остаться в живых.