Карл Хайасен - Ураган

— Черт побери, проклятая нога сейчас лопнет.

— Иди, смотри телевизор, а я поищу какие-нибудь таблетки, — успокоила Иди.

Она порылась в аптечке, нашла непочатый пузырек с какими-то таблетками, сказала Кусаке, что это таблетки с кодеином, и сунула ему в руку пять штук. Кусака проглотил таблетки, запив их теплым пивом.

— В джипе есть бензин? — спросила Иди.

— Да. Посмотрим «Салли Джесси» и поедем.

Иди пошла на улицу погулять с Дональдом и Марлой.

После нескольких дней, проведенных в наркотическом дурмане, вызванном уколами морфия, патрульная Бренда Рурк наконец-то почувствовала себя лучше. Специалист по пластическим операциям сообщил, что будет оперировать ее в конце недели.

Сквозь повязки она сказала Джиму Тайлу:

— Ты выглядишь усталым, мой гигант.

— Мы продолжаем работать в две смены.

Бренда поделилась с Джимом последними новостями.

— В одном из ломбардов Кендалла какой-то подонок пытался заложить кольцо моей мамы.

— Тот самый?

— Да, судя по описанию служащего.

— Что ж, это уже зацепка.

На самом деле эта новость обеспокоила Джима. Ведь он предоставил губернатору свободу действий в поисках человека, напавшего на Бренду, рассчитывая, что губернатор справится с этим быстрее, чем полиция. Однако случай в ломбарде мобилизует полицию. И теперь вполне возможно, что, охотясь на человека в черном джипе «чероки», Сцинк столкнется с детективами, а это ничего хорошего не сулило.

— Я, должно быть, выгляжу ужасно, — предположила Бренда, — потому что никогда не видела тебя таким мрачным.

Конечно же, его огорчало состояние Бренды, которая, бледная и избитая, лежала на больничной кровати. В своей работе Джиму приходилось видеть много крови, боли и страданий, но он никогда еще в жизни не испытывал такой слепой ярости, как в тот день, когда впервые увидел покалеченную Бренду. В деле поимки и наказания негодяя, избившего Бренду, смешно и наивно было рассчитывать на правоохранительные органы. Ведь этот бандит был настоящим монстром. Судя по тому, что он сотворил с Брендой, этот монстр ненавидит и женщин, и полицейских. Он представлял угрозу для людей, и следовало избавить от него общество.

Но сейчас, стараясь рассуждать спокойно, Джим Тайл пожалел о своем поступке, совершенном в порыве ярости. Когда Бренда назвала ему номер джипа «чероки», следовало зарегистрировать эти данные и сообщить полицейским, занимающимся расследованием дела. А он пустил губернатора по следу негодяя, совершив ужасно глупый, идиотский поступок. Бренда поправится, а вот он, Джим Тайл, подверг огромному риску дорогого ему старого друга. И сейчас уже почти невозможно остановить его.

— Я хочу спросить тебя кое о чем, — промолвила Бренда.

— Разумеется.

— Сегодня ко мне приходил детектив из отдела по расследованию ограблений. И еще женщина из конторы прокурора штата. Они ничего не знают о черном джипе.

— Гмм…

— И о номере… я думала, ты сообщил об этом.

— Я совершил ошибку, Брен.

— Забыл сообщить?

— Нет, не забыл. Я совершил ошибку.

Джим Тайл присел на край кровати и рассказал Бренде, что он натворил. После его рассказа Бренда долго молчала, не считая короткой беседы с медсестрой, заходившей перевязать ее.

Потом, когда они снова остались вдвоем, Бренда сказала:

— Значит, ты отыскал своего сумасшедшего друга. Каким образом?

— Это не имеет значения.

— Значит, он был здесь, у меня в палате, и ты не познакомил нас?

Джим усмехнулся.

— Ты спала, дорогая.

Бренда погладила его по руке. Джим понимал, что она обдумывает его рассказ. Наконец Бренда вымолвила:

— Малыш, ты, наверное, действительно любишь меня, раз решился на такое.

— Я все испортил, Брен. Прости меня.

— Хватит об этом. У меня к тебе еще один вопрос.

— Слушаю тебя.

— А будет лучше, если этого негодяя, укравшего кольцо моей матери, поймают твои друзья?

— Да, это было бы гораздо лучше.

Бренда Рурк кивнула и закрыла глаза. Джим Тайл подождал, пока дыхание Бренды стало спокойным и ровным, он убедился, что она погрузилась в глубокий, здоровый сон. Прежде чем уйти из палаты, он поцеловал ее в щеку через просвет между повязками, ощутив тепло кожи. Джим был твердо уверен, что на губах Бренды промелькнула улыбка.

Сцинк уперся лбом в подоконник. В течение часа он не произнес ни единого звука и даже не пошевелился, когда Августин отправился за оружием. Бонни не понимала, или он дремлет, или просто игнорирует ее.

— Здесь была детская. Вы обратили внимание? — спросила она.

Никакой реакции.

— Вы спите?

И вновь в ответ молчание.

В разбитое окно залетела желтая шелуха и опустилась на спутанную гриву Сцинка. Бонни сдула ее. Из расположенного напротив дома 15600 по Калуса-драйв раздался лай собак.

Наконец губернатор заговорил:

— Ох, они вернутся. — Он так и не поднял лоб с подоконника.

— Кто?

— Родители этого ребенка.

— Почему вы так уверены?

Молчание.

— Возможно, им больше не захочется переживать ураганы, — попыталась поддержать разговор Бонни.

— Я оптимист, — буркнул Сцинк.

Снова бросив взгляд на промокшего плюшевого медвежонка, Бонни подумала, что ни одна семья не заслужила того, чтобы ее жизнь была разбита вот таким ужасным образом. Губернатор, похоже, прочитал ее мысли.

— Мне очень жаль, что с ними случилось такое. Но прежде всего мне жаль, что они оказались здесь.

— И будет еще больше жаль, если они вернутся.

Сцинк поднял взгляд, мигая, словно сонная ящерица, вылезшая из-под крыльца.

— Это зона урагана, — коротко бросил он.

Бонни решила, что губернатор должен услышать ее точку зрения, точку зрения человека со стороны.

— Люди приезжают сюда в надежде, что жизнь здесь лучше, чем там, где они жили раньше. Они верят красочным плакатам, и знаете что? Для многих из них здесь действительно лучше , чем на прежнем месте, будь то Лонг-Айленд, Де-Мойн или Гавана. Жизнь здесь радостнее, так что стоит рискнуть. Даже несмотря на угрозу ураганов.

Здоровым глазом губернатор осмотрел детскую.

— Если плевать на мать-природу, то и она в ответ наплюет на вас, — изрек он.

— Но у людей есть мечты, вот и все. Как у поселенцев старого Запада.

— Ох, дитя мое.

— Так что вы скажете? — В голосе Бонни появилось негодование.

— Лучше сама скажи мне, что осталось от этих поселений. — Сцинк снова опустил голову.

Бонни дернула его за рукав камуфлированной рубашки.

— Я хочу, чтобы вы показали мне то, что показывали Максу. Дикую природу.

Сцинк хмыкнул.

— Зачем? На твоего мужа она явно не произвела впечатления.

— Но я не Макс.

— Будем надеяться, что нет.

— Прошу вас. Вы покажете мне дикую природу?