Ирвин Леруа - Кровавый снег

– С каким приятелем?

– Неважно. Нас могли видеть вместе десятки людей.

– Неужели?! Так вы говорите без четверти три… И что дальше?

– Дальше? Ничего. Отель, виски и тутти куанти [16]. Жандарм нахмурился.

– И все время в компании с одними и теми же приятелями?

– Нет, почему же. Один из них уехал.

– Да, да, да…

Наступила тишина. Сохраняя полное спокойствие, Ирвин не делал попыток ее нарушить.

– По правде говоря… – начал было следователь.

– По правде говоря, настало время сообщить мне, наконец, почему вы проявили ко мне подобное неуважение, подослав своих подчиненных. Такая манера обращения, как правило, свидетельствует о чем-то чрезвычайно серьезном. Если не об аресте, то, по крайней мере, о чем-то в этом роде.

– По правде говоря, – продолжил офицер, – на вас поступил донос.

– Вот как? От кого?

– Анонимный, по телефону.

Где-то в глубине сознания Ирвина забрезжила догадка.

– Анонимный.., по телефону… Послушайте, вы сами с ним разговаривали?

– Да – – Держу пари, у него было раскатистое «р» и певучий акцент.

– Верно.

– Тогда можете не заниматься его поисками. Это обычный розыгрыш, и мы оба с вами стали жертвами.

Жандарм задохнулся от возмущения.

– Розыгрыш? Вы называете преступление розыгрышем?

– Преступление? Черт подери! Тогда это уже дурной тон. Но о каком преступлении речь? Заскрипела дверь. Ирвин повернул голову.

– Друзья встречаются вновь!

– воскликнул он. – Здравствуйте, месье, простите, забыл ваше имя. Дружище Пульес вами?

Марк наклонил голову в знак приветствия.

– Оставьте нас, – приказал он жандарму, и тот повиновался без промедления.

– Ого! – Ирвин улыбнулся. – Ваши приказания исполняются с необыкновенной быстротой. Я начинаю подозревать, что вы крупная фигура во французской жандармерии.

– Комиссар службы «D.S.T.» Жюльен Марк. А теперь, выяснив кто есть кто, поболтаем, Леруа.

– Прошу прощения. «Кто есть кто» – это очень интересно, но турист вы или должностное лицо, неплохо бы ставить перед фамилией коротенькое слово «месье». Вам это ничего не стоит, а во Франции так принято. Марк пристально посмотрел на Ирвина.

– Месье Леруа, – продолжал он, – я даже не надеялся, что вы согласитесь добровольно следовать за жандармами.

– Любопытство, комиссар, любопытство…

– А может быть, желание отплатить доносчику?

– И это тоже.

– Я слышал ваш разговор с аджюданом [17]. Вам известно, кто на вас донес?

– Есть кое-какие подозрения.

– И если я попрошу поделиться ими со мной, вы, конечно же, откажетесь?

– Несомненно.

– Почему?

– Это дело касается только меня и этого типа.

– Не сомневайтесь, меня тоже. Предположим, что это блондин, очень элегантный, ездит в «триумфе» с финскими номерами. Я не ошибаюсь?

– За ваши предположения несете ответственность только вы сами.

– Отлично! Этот молодой человек начинает меня сильно интересовать. Вы вместе катаетесь на лыжах, вместе пьете, вместе завтракаете, и при первой возможности он подкладывает вам мину, на которой вы наверняка бы подорвались, если бы не были.., тем, кто вы есть. Я склонен думать, что он знает о вас довольно мало. Вместо ответа Ирвин пожал плечами.

– И другой вывод, – продолжал Марк. – Этот «дружеский» поступок доказывает, что и ваш приятель имеет какое-то отношение к делу, которым я занимаюсь.

– Вы так думаете? Но чтобы укрепить вашу уверенность, я должен по меньшей мере знать, с чем связано это дело.

Марк опять пристально посмотрел на своего собеседника, но реагировать на последнюю фразу не стал.

– Меня очень заинтриговали ваши утренние гонки, месье Леруа.

– А-а, так это вы были в одной из тех двух машин!

– Да. В «опеле».

– А в другой наш друг Пулье?

– Господь с вами!.. Итак, я продолжаю. Вы доехали до Шамбери и там ловко сменили машину. Больше всего мне помешал ваш внезапный разворот на дороге в Монт-Ревар. Хотя я тоже сменил машину, там вы наверняка меня заметили. И все-таки за полчаса до этого я ухитрился заметить, как вы входили на почту в Экс-ле-Бене.

– Снимаю шляпу, комиссар. По части слежки у меня богатый опыт. Ваша была выше всяких похвал.

– Вы забрали корреспонденцию, адресованную Рене Пра?

– Ну что вы, за кого вы меня принимаете?

– Смейтесь сколько угодно, но тут-то я вас и поймаю. Присвоение удостоверения личности, нарушение тайны переписки – проступки достаточно серьезные, чтобы я смог заявить о них в Министерство иностранных дел и потребовать привлечь вас к ответственности. В глубине души Ирвин признал правоту комиссара.

– Требуйте, комиссар, требуйте.

– Все, что я требую от вас в настоящий момент, это рассказать, что вы сделали с незаконно присвоенной вами корреспонденцией: двумя письмами и пакетом.

– Вы мне не верите, – скорбно вздохнул Ирвин, – но я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. Все правильно, я заходил на почту, но только для того, чтобы взять свои собственные письма. В остальном вы заблуждаетесь.

– На вашем месте я отвечал бы так же. Но ведь речь идет о безопасности Франции, подумайте об этом. И хотя я по-прежнему считаю ваше вмешательство неуместным, тем не менее отнюдь не причисляю вас к тому же лагерю, что и других разыскиваемых нами субъектов.

– Ну что ж, значит у меня еще есть шанс, – улыбнулся Ирвин, продолжая размышлять, каким образом содержимое пакета может угрожать безопасности Франции.

– Кстати, – заметил Ирвин, – вы могли бы расспросить самого Рене Пра, который находится в вашем распоряжении в тюрьме. Держу пари, его ответы будут точнее моих.

– Да-а, если бы это было так просто, – пробормотал комиссар. – Для начала сообщаю вам, что сегодня утром его выпустили в связи с прекращением уголовного дела. Далее, едва выйдя из тюрьмы, он набросился на стража порядка и измолотил его, продемонстрировав свое желание вернуться обратно. И, наконец, лично я считаю, что ничего особенно важного он не знает.

Считать, что Рене Пра ничего не знает!.. Тут уж комиссар переборщил.

– Это, конечно, мос личное мнение, – насмешливо произнес Ирвин. – Ладно, не будем больше об этом. Я, в свою очередь, по-прежнему весьма заинтригован содержанием того навета, из-за которого оказался здесь.

– Аджкэдан же сказал вам: преступление.

– Я слышал, что преступление, но какое, черт побери?

– Речь идет о молодой женщине, которую вы хорошо знаете.

Так же, как накануне, Ирвин автоматически подумал о Дени.

– Маленькая продавщица? Вчера вечером?

– Нет, молодая женщина, найденная задушенной в горах в окрестностях Куршевеля.

– И вы говорите, что я ее знаю?

– Пульс тоже так говорит. Это Лоретта Фабр.

– Проклятье!

Внезапно в голове Ирвина созрел план. Это была одна из его феноменальных особенностей: в критическую минуту мозг создавал в дали секунды то, на что в нормальном состоянии требовался день размышлений.