Эндрю Гросс - Голубая зона

Кейт моргнула, не понимая, что он имеет в виду.

– Вашим защитником?

– Я тебе расскажу, – сказал Меркадо, снова осторожно беря ее за руку. – Теперь ты поняла, что тебе не нужно меня бояться. От тебя очень многое скрывали. Когда старик ушел, все изменилось. Все эти годы он сдерживал тех, кто хотел бы разделаться со мной. Но сейчас все старые обязательства недействительны.

– Какие обязательства? О чем вы толкуете?

– Ты когда-нибудь слышала о Fraternidad?

Кейт осторожно кивнула.

– Я понимаю, это слово вызывает у тебя страх, но для нас это дело чести. Это обязательство, которое сильнее любви, Кейт. Ты можешь это понять? Сильнее, чем любовь, которую отец испытывает к своей дочери.

Ее взгляд сверлил его. Что такое он ей говорит?

– Нет, не могу.

Меркадо облизнул губы.

– Твой отец долгие годы занимался деньгами нашего братства. Это была его работа, Кейт. Его обязанность. Su deber. [6] Его долг (исп.). Но был счет, по которому он должен был заплатить, и для него это было важнее, чем комфортная жизнь, которую он для себя создал. Даже через двадцать лет. Даже важнее, чем ты, Кейт, Эмили и Джастин. Я все это понимаю. На его месте я поступил бы так же. Тут речь идет о крови. Она сильнее любви. А счет у него был ко мне.

– К вам?

– Я пошел против них, Кейт. Он готов сделать все, чтобы рассчитаться за это.

– Вы хотите сказать… что он жив? – заикаясь спросила Кейт. – Что он был частью этого братства, этой семьи?

– Он живехонек, Кейт. И вполне вероятно, что он сейчас наблюдает за нами.

Она машинально огляделась. Внезапная мысль, что он жив, не умер и наблюдает за ними, привела ее в ужас. Если он жив, то почему не попытается с ней связаться? Шарон умерла. Кейт сама ранена. Он нужен Эмили и Джастину. Принять все это было невозможно. Она была его дочерью. Каким бы большим ни был долг, какой бы клятвой он ни был связан, никакие узы крови не должны были позволить ему забыть или быть жестоким.

– Вы лжете. – Она снова встала. – Вы пользуетесь мною, чтобы выманить его. Моя мать умерла. Ваши люди ее убили. Вы расстреляли наш дом. Я там была, видела все своими глазами. Теперь вы рассказываете мне об этом дурацком братстве и уверяете меня, что вся моя жизнь служила своего рода прикрытием. Ложь от начала и до конца!

– Ты же сама все знаешь, Кейт, – мягко сказал он. – Ты ведь видела фотографию.

Ей не хотелось верить ему, но его глаза были ясными и честными, и она видела в них человека, который стоял у ворот, обняв за плечи ее отца. Его брата.

– Этого недостаточно, – сказала она. – Я знаю своего отца. Я знаю, что чувствую. Вы сказали, что можете доказать, показать. Как?

– Надеюсь, с помощью вот этого. – Старик полез в карман своей мятой куртки, вытащил что-то и протянул ей на ладони, завернутое в салфетку.

Когда она ее развернула, мир снова качнулся. Теперь она знала, что он говорит правду. Она знала, что он знает о ней все. Она стояла, смотрела на него и внезапно разрыдалась.

Это была вторая половинка сломанного солнца, которое дала ей мать.

Все для Кейт рассыпалось вдребезги. Ее так затрясло, что ей показалось, она вот-вот распадется на части. Она сняла с шеи цепочку с такой же половинкой солнца. Сложила их вместе.

Они совпали идеально.

– Вы знали мою мать? – Она внимательно присмотрелась к нему, заглянула в чистые синие глаза.

– Я не просто знал ее, Кейт. Мы были familia.

– Семьей?..

Он кивнул. Опять взял за руку. На этот раз она даже не поморщилась. У него были крепкие руки, но чувствовалась в них и нежность. Затем он начал говорить о той части истории семьи, о которой Кейт ничего не знала.

– Часть того, что сказал тебе отец, правда. Он приехал сюда мальчиком. Но не из Испании. Из Колумбии. Из нашей родной страны. Его мать была любовницей моего отца. А моя собственная мать умерла от легочной инфекции. Мать Бена стала любовью всей его жизни.

– Роуз, – кивнула Кейт. Она вспомнила фотографию женщины, вспомнила стоящего рядом мужчину с ребенком на руках – ее отцом. Это был ее дед.

– Роза. – Он покачал головой и произнес имя по-испански. – Она была необыкновенно красивой женщиной, Кейт. Из Буэнос-Айреса. Она училась на художника. Всегда была полна жизни. Разумеется, они никогда не могли пожениться. Даже сегодня в Колумбии такой союз невозможен.

Кейт поняла, что он имеет в виду.

– Потому что она была еврейкой, – сказала она.

– Si. Era judia. – Старик кивнул. – Когда она родила сына, ей пришлось уехать.

– Мой отец… – Кейт снова села.

– Бенджамин. – Так звали ее отца. – И она приехала сюда.

Внезапно многие вопросы, касающиеся прошлого ее отца, получили ответы. Вот почему она ничего не знала о своей бабушке. Они приехали вовсе не из Испании. Он скрывал правду с самого начала. Все остальное вставало на свои места, как кусочки паззла. Отец сам устроил собственный арест. Он поехал на встречу с Маргарет Сеймор, как и сказали Каветти и остальные люди из ФБР. И эта фотография двух мужчин у ворот. Имя, от которого бросает в дрожь, – Меркадо. Второй человек с этой фотографии сейчас сидел рядом с ней. Его брат. Все встало на свои места. Она дотронулась до сломанной подвески – золотого солнца.

– У нее свои секреты, Кейт, – сказала Шарон, вкладывая подвеску в руку Кейт. – Когда-нибудь я тебе все расскажу.

Ее мать все знала!

– Это дала мне твоя мать, – сказал Меркадо. – Она понимала, что когда-нибудь все расскажу тебе я, не он. Ты теперь должна осознать, – старик улыбнулся, – что то, что случилось с ней, не моя вина.

– Нет! – Внутри Кейт вырастала стена. Руки тряслись, но голос оставался твердым. – Вы утверждаете, что он убил собственную жену. Этого не могло быть. Он ее любил. Я их видела. Более двадцати лет. Это не могло быть ложью.

– Я же уже сказал тебе, Кейт, эта связь сильнее того, что тебе известно как любовь. Все эти годы, находясь под защитой программы, я ни разу не выдал того, что сейчас рассказал тебе. Я никогда не предавал его.

– Тогда зачем вы все это рассказываете мне сейчас? Почему вы показались мне? Что вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы ты помогла мне найти его, Кейт.

– Зачем? Чтобы вы его убили? И чтобы он не убил вас. Что бы ни случилось, он все еще мой отец. Пока он не посмотрит мне в глаза и не признается, что он все это сделал. Он скажет, а не вы… Ведь вы утверждаете, что все, чему я верила всю мою жизнь, ложь.

– Не ложь. Защита. Для твоей же собственной…

– Ложь!

Оскар Меркадо взял ее за запястье и осторожно разжал ее кулак. Он взял две половинки сломанного солнца ацтеков и снова надел их ей на шею. Они немного покачались, затем замерли на ее груди так, что казались единым целым. Целым золотым солнцем.

– Ты хотела правды, Кейт, вот она. Это твой шанс. Калитка открыта, Кейт. Ты хочешь войти?