Эндрю Гросс - Голубая зона

– Я бы хотела не верить, папа, но…

– Ты не можешь им верить. Мне надо тебя увидеть, детка. Это ведь я, Кейт… Я…

Она закрыла глаза. Схватилась за телефон обеими руками.

Это был ее отец, она слышала знакомый, уверенный голос, которому всегда доверяла. Что, если все это часть плана подставить его? Выдать его за убийцу этого агента? Что, если на самом деле это изначально был Меркадо и все, что им было нужно, – это заставить его появиться, чтобы использовать ее и добраться до отца?

Ее охватил страх.

– Папа, ты должен обратиться к этим людям из программы. Ты же не можешь прятаться вечно. Тебе нужно сдаться.

– Боюсь, что все не так просто, ягодка. Я считаю, что ФБР допустило убийство Шарон. Мне думается, что там есть люди, которые заодно с Меркадо. Они могут даже подобраться близко к тебе, Кейт. Мне нужно тебя видеть, детка. Мне не к кому больше обратиться.

– Пожалуйста… – Ее руки похолодели и дрожали. – Ты должен с ними связаться. Должен отдать себя в их руки.

Ей хотелось сказать ему, что она видела фотографию. Как ей хотелось сказать: «Я знаю… Я знаю. О твоем брате… О Меркадо… Я разговаривала с Говардом. Я знаю, что ты все сам устроил».

Как ей хотелось спросить у него, кто расстрелял их дом в ту ночь, а они все лежали на полу и тряслись от страха! Кто убил Шарон?

Кейт ждала. Ждала, когда он скажет что-нибудь, все, что угодно, и бессмысленно надеялась, плотно зажмурившись, что все это было неправдой. Слова едва не слетели с ее губ, но она прикусила язык и молчала. Потому что боялась. Она боялась услышать ответ.

Она боялась войти в калитку.

Боялась того, что он может сказать.

– Сейчас ничего из этого не годится, Кейт. Мне нужно одно: чтобы ты мне поверила. Чтобы ты услышала это в моем голосе. Я не убивал того агента. Я не пытал ее. Или кого-нибудь еще. Я клянусь тебе жизнью твоей матери. Нашими жизнями, Кейт. Это ведь что-то для тебе все еще значит?

Она прерывисто вздохнула и закрыла глаза.

– Да…

– Что бы я ни сделал, что бы ни случилось, я все еще твой отец, Кейт. Ты меня знаешь. Ты знаешь, что я на подобное не способен. Это Меркадо убил твою мать, Кейт. Мою жену. Не позволяй им запутать тебя. Ты – моя единственная надежда.

– Я бы хотела, папа. – Слезы мешали ей говорить. – Вот только…

– Что только, Кейт? С кем ты разговаривала? Я должен знать. Это дьявольски хитрые люди, детка. Вот почему я не мог с тобой связаться. Тебе ничто не угрожало. Я не мог втягивать тебя… Вспомни Тину.

– Тину?

– Вспомни, что случилось с ней, Кейт. – Его слова прозвучали почти как угроза. И вообще, откуда он узнал про Тину?

Она вдруг поняла, что до ужаса боится его. Боится голоса, с которым выросла и которому доверяла. Теперь же у нее бежали мурашки по спине.

– Мне нужно тебя кое о чем спросить, папа.

– Спрашивай, о чем угодно. Я знаю, что во многом виноват. Давай, выкладывай.

– Твоя мать, Роуз…

– Что насчет бабушки Роуз, детка? Почему это вдруг стало важным?

Кейт облизала губы.

– Она ведь приехала из Испании, верно? После того, как умер твой отец. И вскоре после твоего рождения?

– Разумеется, она приехала из Испании, – ответил отец. – Из Севильи. Отец был там продавцом галантерейных товаров. Его сбил трамвай. С кем ты разговаривала, Кейт?

– Ни с кем. – Кейт ощутила себя пустой и одинокой.

Во время последующей паузы она сообразила: ее отец понял, что она общалась не только с людьми из отдела по осуществлению программы и ФБР. Меркадо был прав. Вот в чем дело. Вот почему он ей звонил. Вот за кем ее отец охотился.

И он знал.

– Мне нужно тебя видеть, Кейт. Теперь я только на тебя могу рассчитывать.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Ну, разумеется, это хорошая мысль. Когда ты болела, когда в чем-то нуждалась, я всегда был рядом, верно? Теперь ты мне нужна. Ты не можешь просто уйти. Я все равно тебя найду. Я сумею с тобой связаться. Я знаю как. Но сейчас мне больше всего нужно, чтобы ты не доверяла никому, пока не встретишься со мной. Никому. Ты ведь можешь мне это пообещать, детка?

– Папа, пожалуйста…

– Ты не можешь мне отказать, Кейт. Не говори ни с кем. Ни с ФБР, ни с Каветти. Даже с Грегом. Ты ведь знаешь, что я никогда не сделаю ничего тебе во вред, правильно?

– Я это знаю, папа. – Кейт закрыла глаза.

– Значит, я могу на тебя рассчитывать… Ты обещаешь?

Во рту у Кейт пересохло. Она кивнула, и слово упало с ее губ как гиря:

– Да.

– Вот и умница. – Голос отца снова зазвучал уверенно. – Я еще свяжусь с тобой. Ты ведь понимаешь, что главное – семья. Я всегда тебе говорил. Семья. Это все, что у нас осталось.

Он отключился. Кейт неподвижно стояла в стерильной чистоте лаборатории.

Никто никогда не говорил о том, что Маргарет Сеймор пытали.

Откуда он мог это узнать? Как он мог узнать о том ужасе, который с ней сотворили?

– Кейт!

Она только что вернулась с работы. Грег отправился на двухдневное интервью по поводу его новой позиции. Она зашла по дороге в чистку. Едва успела вставить ключ в замочную скважину входной двери, как ее окликнули.

Кейт испуганно повернулась, ожидая увидеть отца. Последние несколько дней она готова была увидеть его за каждым углом.

Но перед ней стоял Фил Каветти.

– Почему вы никогда просто не позвоните? – Кейт вздохнула, не зная, беспокоиться или, наоборот, почувствовать облегчение.

– Я уже давненько вас не видел, – ответил он, идя за ней с извиняющейся улыбкой. – Не возражаете, если мы поговорим?

– Все нормально, Каветти. Я собиралась написать, но в последние дни столько дел навалилось. Мне больше не нужна защита.

Он кивнул.

– Я хотел сказать «наверху».

Кейт ни на минуту не забывала, как они использовали ее. Как самовольно проникли в ее квартиру и поставили прослушку на ее телефон. Как они всё от нее скрывали – исчезновение отца под предлогом ее защиты, тогда как с самого начала защищали они Меркадо и его секреты. Теперь Кейт понимала, что скрывали они значительно больше.

В лифте Каветти взглянул на ее руку и спросил, как она себя чувствует.

– Лучше, – ответила Кейт, немного смягчив тон. Даже слегка улыбнулась, поняв, что была чересчур резка. – Правда. Спасибо.

– Вы не обижайтесь, но должен сказать, что лучше вы не выглядите.

Кейт знала, что все эти события сказались на ней. Она знала про синяки под глазами и ввалившиеся щеки. После разговора с отцом она почти перестала есть. Или спать. И до сих пор не могла заняться греблей. Один или два раза она забыла сделать себе укол инсулина. Уровень сахара в крови был самым высоким за последние годы.

– Не тратьте время на комплименты, – сказала Кейт. – Не поможет.

Дверь лифта открылась на седьмом этаже.