Андреас Эшбах - Железный человек

Первый мужчина стоял у входа в паб «О'Лири» и, когда я шёл вниз по Мейн-стрит, вжался в тень перед входом, не сводя с меня глаз. Он был высокий, стройный, чисто выбритый, и волосы у него были острижены короче, чем это принято в здешних местах. Гладкое лицо, лишённое выражения. Некоторое время у меня было искушение придать этому лицу больше выразительности, отпечатав на нём мой кулак. Но я подумал о советах доктора О'Ши, о моих искусно заштопанных руках и об усталости, глубоко сидящей у меня в костях, и просто прошёл мимо. Он не последовал за мной.

Второй мужчина стоял на автобусной остановке у пешеходной аллеи в слабом свете уличного фонаря и наблюдал за мной поверх газеты. Если бы он потрудился бросить хотя бы один взгляд на расписание движения, он бы обнаружил, что последний автобус ушёл часа два тому назад, и это делало его наблюдательный пост более чем подозрительным.

Что, чёрт возьми, здесь происходило? Об этом я продолжал спрашивать себя и добравшись до дома. Но что бы там ни происходило, выяснение придётся отложить. Я с трудом смог почистить зубы и освободиться от одежды, после чего рухнул в постель и провалился в пропасть сна.

Телефон вырвал меня из залитой потом контузии.

Это был Рейли.

– Ради Бога, Джордж, – прохрипел я и протопал с трубкой в руках на кухню. Длины провода как раз хватало. Я глянул на стрелку часов, сонно подсчитал: – У вас же сейчас, должно быть, середина ночи?!

– Полтретьего, если точно, – пробивался через Атлантику отечески-масленый голос Рейли.

Я потёр лоб тыльной стороной ладони. Лоб был залит потом. Что же случилось?

– Вам бы уже надо спать, Джордж. Ведь вы уже не самый младший из нас.

– Дуэйн, – сказал Рейли тем озабоченным тоном, от которого у меня всегда вставала дыбом шерсть на загривке, – до нас дошли известия, что в вашей ирландской рыбачьей дыре какой-то коридорный в отеле укокошил американского туриста.

– Что?! – Недоброе чувство поползло мурашками вверх по моей спине. Разве такая локальная и пустячная новость могла так быстро разлететься по планете?

Я поморгал. Теперь надо быть начеку и не дать ему ничего заметить.

– Ах да, – сказал я, будто только что вспомнив, – правильно. О чём-то подобном вчера слышал…

– Вот видите? И этот слух дошёл уже до Вашингтона.

– Даже не верится, – сказал я и подтянул к себе табурет. Мне надо было сесть. – Даже не верится, что вас теперь занимают такие мелочи.

– Я всегда пристально слежу за моими детками, вы же знаете. И мысль, что вокруг вас сейчас будут рыскать орды журналистов и задавать вам вопросы, мне совсем не нравится.

– Здесь не рыщут никакие орды журна…

– Сейчас нет, – перебил меня Рейли. – Но чего нет, то может появиться. И поэтому я предпочёл бы видеть, что вы вернулись домой. Хотя бы на время.

Мой взгляд упал на водопроводный кран. Я был весь иссушен. Я едва мог дождаться, когда кончится разговор, чтобы нахлебаться воды.

– Я дома, Джордж, – сказал я.

– Вы знаете, что я имею в виду. Речь идёт лишь о том, что здесь мы можем лучше за вами присмотреть, Дуэйн. Пусть хотя бы несколько недель. Пока всё не успокоится.

Разговор принимал такой оборот, который мне нравился всё меньше.

– Послушайте, Джордж, – сказал я медленно, потому что голова у меня была ватная и думать ею было тяжело. – Я не знаю, что за известие до вас дошло. Здесь ходят разные слухи, но большинство из тех, кого я слышал, говорят о том, что воюют между собой какие-то группы, отделившиеся от IRA, больше ничего. – Сейчас мне могло помочь только беззастенчивое враньё. – Здесь это никого особо не волнует, такое у меня чувство.

– Тут сообщается, что из Трали прибыла специальная группа расследования из National Bureau of Crime Investigations.

– В этом нет ничего особенного. Трали от нас ближайший город. И, как я слышал, они только приехали, глянули на место преступления и отправились в ближайший паб.

Это было враньём лишь наполовину; хозяйка отеля намекнула мне на нечто подобное.

– А труп? Вроде бы это американец японского происхождения. Можете вы мне сказать, что общего такой человек мог иметь с IRA?

У меня вырвался тяжкий вздох. Я не только врал, но ещё и врал плохо.

– Понятия не имею, – ответил я устало, поскольку мне не пришло в голову никакого убедительного объяснения.

– Всё это мне вообще не нравится, – сказал Рейли.

– Вы напрасно тревожитесь, Джордж, поверьте, – уверял я его. Такой тон иногда помогал, только бы не перегнуть палку. – Я бы сразу дал вам знать, если бы ситуация как-то касалась вопроса безопасности, вы это знаете.

Рейли задумчиво хмыкнул. Наконец-то.

– Я здесь, на месте происшествия. Кто ещё может судить о реальном положении дел, если не я? Какой-нибудь начинающий аналитик из ЦРУ, который хочет доказать то, что выгодно ему?

– Учтите, эта линия не защищена от прослушки, – нервно напомнил Рейли. – Кстати, и это мне тоже не нравится.

– Ну, хорошо. Джордж, я предлагаю вам сейчас пойти в постель. Я вам обещаю, что в ближайшие дни буду стеречь дом, насколько удастся, и тотчас позвоню вам, если мне захочется уехать. О'кей?

Какое-то время в трансатлантическом кабеле многозначительно гудело, потом он устало сказал:

– О'кей. Так и поступим. Берегите себя, мой мальчик.

– Спокойной ночи, Джордж.

Наконец он положил трубку. Я приник к крану с водой, не выпуская из рук трубку, и пил, пока не заполнился до краёв. Потом я снова скользнул в спальню, по дороге положив трубку, и снова упал на сырые от пота простыни.

Руку тогда поднял Габриель Уайтвотер. Я это вспомнил. Я вспомнил также, как это нас впечатлило. Он был наш предводитель, естественный и непререкаемый.

Мы сидели вокруг большого белого стола для заседаний в большом белом конференц-зале, где всегда обсуждались важные моменты проекта, мы, сильнейшие мужчины мира, герои грядущего века, непобедимые, и мы знали, что это ещё не конец, что с нами всё будет развиваться дальше и мы станем еще лучше, еще сильнее, ещё непобедимее.

Это было очень волнующе. Это было интереснее, чем секс. Это было лучшее время нашей жизни.

Напротив нас сидел генерал, широкоплечий, с угловатым лицом – старый добротный продукт военной академии Уэст-Пойнт, – и врач с цианистой кожей курильщика и глазами, которые всегда казались слегка воспалёнными. Генерал скрестил руки на груди и ничего не говорил, лишь разглядывал нас. Врач оглядел нас по очереди и потом сказал: