Кристин Керделлян - Тайные врата

– Не знаю. Как только закончу все дела!

– Мне не нравится, что ты во Франции, – повторил он.

Что еще? За этим последуют привычные тирады про Францию: «архаичная», «претенциозная»… Эмма знала, что Брэд считал французов непревзойденными только в любви. «Это я хотя бы проверил», – говорил он с улыбкой, бросая на Эмму красноречивый взгляд.

– А с акциями «Контролвэр» как поступишь? Эмма, на Уолл-стрит акции стремительно летят вниз, подумай…

Эмма едва не ответила мужу: подожди день или два. Если у нас все получится, они взлетят с невиданной скоростью; если нет, упадут очень надолго. Сейчас ей казалось, что события скорее будут развиваться по второму сценарию. Но если она все расскажет Брэду, то нарушит закон. С такими вещами Эмма не шутила. В «Беркинс энд Шеннон» она уволила одного сотрудника, который нравился ей больше всех остальных, за то, что он играл на бирже в свою пользу, используя информацию, полученную на работе. Его уволили в течение часа. Десять минут на сбор вещей. Такой непреклонной, как в тот день, Эмма не была никогда.

Кроме того, в глубине души она сейчас понимала: согласиться на то, чтобы Брэд продал акции «Контролвэр», – все равно что предать память о Дэне. Пережить его смерть еще второй раз.

– Делай как хочешь, – процедила она, – сейчас у тебя больше информации, чем у меня.

– Эмма, в чем дело? Милая, мне так тебя не хватает, я…

Сигнал – звонок по другой линии – прервал нежности Брэда.

– Ребекка звонит, отключаюсь! Поговорим вечером. Обнимаю.

– До вечера. Люблю тебя.

«Люблю тебя»… Переключаясь на звонок Ребекки, Эмма подумала о том, насколько машинально Брэд произносит эти слова.

Она часто видела на его прикроватной тумбочке книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры». Первая заповедь (для него): говорить своей женщине «люблю тебя» два или три раза в день, чтобы она чувствовала себя уверенно (и оставила в покое).

– Мама, ты где? – кричала Ребекка.

– Милая, я в Версале, в доме Дэна Баретта. Вилла «Трианон». Помнишь, я тебе рассказывала? Ты не смогла бы приехать? Лучше поговорим при встрече, да, дорогая моя девочка?

Эмма чувствовала, что дочь пытается уклониться от ответа.

– Знаешь, мам, говорить не о чем. Я решила. Аборта не будет.

– Послушай, не будем сейчас это обсуждать! Телефон может отключиться в любой момент. Ребенок – это очень серьезно…

– Это ты мне говоришь?

Эмма прикрыла глаза: Ребекка задела больное место. Она решила не реагировать на замечание дочери.

– Может, запишешь адрес? Улица Фобур-Сент-Анту-ан, дом пятьдесят семь. Приедешь, как сможешь, хорошо? Сегодня после обеда?

Эмма отключилась, так и не получив никакого ответа, и сказала себе, что, скорее всего, Ребекка не приедет. Затем вернулась в комнату «Я». Пьер посмотрел на нее, по его глазам Эмма поняла: он догадался о ее проблемах. Но спрашивать ни о чем не стал.

– О чем мы говорили перед тем, как мне позвонили? – спросила Эмма.

– Что надо обыскать место, где жили собаки Элси.

– Только вот никто не знает, где это…

– Вчера вечером, когда мы приехали, у входа, по сторонам аллеи, я видел две конуры.

А ведь он прав. Эмма даже не подумала тогда, зачем они нужны: цепи есть, а собак нет.

– Так пойдем? – предложил Пьер.

Они спустились по большой лестнице и быстро вышли во двор. Было уже одиннадцать, солнце на безоблачном небе ярко освещало Большой канал, оранжерею, оба Трианона. Мог ли такой прекрасный день закончиться апокалипсисом?

Пьеру захотелось, взяв за руку Эмму, не спеша прогуляться по аллеям, забыв обо всем на свете.

Они торопливо подошли к решетке. Справа, под большими деревьями, напротив домика охранника, стояли две деревянные конуры. Первая, высотой примерно метр, была похожа на миниатюрное горное шале. Над дверью вместо досок было два цветных стекла. Вторая конура светлого дерева выглядела привычнее.

– Таких полно во всех садах мира, – сказала Эмма.

– Зато вторая – прямо радость антиквара, – продолжил Пьер.

Он опустился на колени, пытаясь заглянуть внутрь. В это время из своего домика вышел Терри, и Эмма направилась ему навстречу.

– Мы ищем одну пустяковину, которую Дэн Баретт, возможно, спрятал здесь, – объяснила она охраннику.

Терри фыркнул:

– Вряд ли месье Баретт сделал это!

– Почему? – спросила Эмма.

– Это была конура Галаада. Огромная немецкая овчарка, самец, нежный с детьми, но суровый с чужаками. Месье Баретт всегда обходил его стороной. Он больше любил электронного пса!

– Но мы можем все же посмотреть?

– Если не боитесь испачкаться…

Пьер по-прежнему рассматривал большую конуру со всех сторон. Пусто. Эмма молча наблюдала на ним. Неожиданно она воскликнула:

– Пьер, идея! Я, кажется, знаю, где Дэн спрятал файл!

Он бросил на нее беглый взгляд и, будто не слыша, тщательно осмотрел вторую конуру. Эмма повернулась к Терри.

– Кагэбэ! Где сейчас электронный пес?

– В своей конуре… хотя нет: подзаряжается у меня на кухне.

– Скорее! Идем туда!

Эмма сделала Пьеру знак следовать за ними в помещение для охраны. Раньше она никогда туда не заходила. Это был маленький домик, входная дверь открывалась прямо в гостиную, которую надо было пройти, чтобы попасть на кухню, где вперемешку лежали инструменты для домашней работы: клещи, ключи, молотки, дрель, механическая ножовка…

Собака-робот, подсоединенная к электрическому соединению, стояла, согнув задние лапы, на пластиковом столе.

– Я уверена, что Дэн оставил USB у нее под брюхом, – сказала Эмма. – Или какую-нибудь блоху, содержащую цифры кода.

– Я бы сильно удивился, – буркнул Терри. – Знаете, я ее рассмотрел… Не думаю, что Кагэбэ прячет что-то где бы то ни было.

Пьер подошел к «собаке» и осторожно поднял ее, чувствуя спиной подозрительный взгляд охранника.

– Вы ее уже разбирали?

– Я бы не рискнул!

– Можно я попытаюсь?

Охранник нахмурился:

– Если вернете ее в рабочем состоянии…

Эмма сказала Пьеру, что присоединится к нему позже. Она хотела поговорить с Терри с глазу на глаз.

Эмма проговорила с Терри более получаса. С кем Баретт встречался? Чем был занят? Какие отдавал распоряжения? Ей важна была каждая мелочь, каждая деталь.

– Знаете, у него была одна навязчивая идея, когда он приехал в июле, – внезапно сказал Терри.

– Какая?

– Гингко билоба. Знаете, что это, да?

– Дерево?

– Дерево, мадам Шеннон, но не просто дерево! Гингко виллы «Трианон» пострадало в ураган тысяча девятьсот девятого года. Месье Баретт обожал это дерево, он все сделал, чтобы спасти его.

– Правда? Он никогда не рассказывал мне об этом. А где оно, это гингко билоба?

– В глубине сада, около стены, окружающей виллу. Дерево же затеняет могилы.