Джеймс Эллрой - Кровавая луна

Оставив дверь полуоткрытой, он прошел в спальню. Сразу заметил, что верхнего освещения нет, и включил лампу возле кровати. Она дала мягкий рассеянный свет, вполне достаточный для работы. Поэт распахнул дверь гардеробной. Ему не терпелось прикоснуться к покровам своей возлюбленной.

Гардеробная была битком набита одеждой на вешалках. Он хватал ее охапками и относил в ванную. Это были в основном платья самых разных фасонов, из разных тканей. Дрожа всем телом, он щупал костюмы из полиэстра и хлопчатобумажные блузки, брючки до колен из искусственного шелка и деловые твидовые жакеты. В полосочку, в клеточку, в горошек – все это было таким женственным, все говорило о тонкой, взыскующей истины душе Линды Деверсон. «Она сама себя не знает, – подумал он, – поэтому покупает вещи в разных стилях, отражающих натуру, которой могла бы стать».

Он унес одежду обратно в спальню и развесил все, как было раньше, а потом отправился на поиски дальнейших доказательств целомудрия Линды. Он обнаружил их на телефонном столике: все номера в ее записной книжке принадлежали женщинам. Сердце подпрыгнуло от радости. Он пошел на кухню и начал рыться под раковиной. Нашел банку черной краски и крепкую малярную кисть. Он вскрыл банку, набрал на кисть побольше краски и намалевал на кухонной стене:

Клэнтон – 14-я улица – Калвер-Сити – Да здравствует наша раса!

Чтобы все выглядело еще убедительнее, он унес с собой тостер и портативный магнитофон.

Ощупывая тостер на соседнем сиденье, он вернулся к зданию Института синергетики силового поля, снял прерыватель тока с машины Линды Деверсон и поехал домой – размышлять о тонкой душе своей женщины.

На следующей неделе, в среду, в Институте синергетики силового поля был назначен первый вечер вопросов и ответов. Он купил билет за два дня в магазине «Тикертон», неподалеку от своей мастерской. Интересно, о чем Линда будет спрашивать методистов института? До сих пор те не имели никакой обратной связи со своими учениками. Он не сомневался, что его возлюбленная сформулирует толковые вопросы, полные здравого скептицизма.

У здания института стоял пикет религиозных фанатиков, размахивающих плакатами: «Синергетика – грех! Иисус – вот единственный путь!» Он посмеялся, проходя мимо. Он всегда находил Иисуса несколько вульгарным. Один из фанатиков заметил ироническую улыбку у него на лице и спросил, доводилось ли ему спасать души.

– Раз двадцать, – ответил он.

У фанатика отвисла челюсть. Ему не раз приходилось становиться жертвой святотатственных шуток, но это было что-то новенькое. Он посторонился и пропустил внешне ничем не примечательного еретика в институт.

Войдя в здание, он отдал билет охраннику, а тот вручил ему большую подушку и показал, где находится актовый зал. Он прошел по коридору, увешанному фотографиями знаменитых членов Института синергетики силового поля, и попал в огромное помещение, по которому люди перемещались группками, возбужденно переговариваясь и оглядывая вновь прибывших. Он переместился в заднюю часть зала, взбил свою подушку и сел, не отрывая глаз от пола.

Через минуту вошла она и положила на пол свою подушку в нескольких шагах от него. Сердце содрогнулось и заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот заглушит громкий психотреп, висевший в воздухе. Упорно глядя на свои колени, он принял позу медитации в надежде помешать Линде завести разговор, если бы ей вдруг вздумалось обратиться к нему с каким-то вопросом. Он так крепко зажмурил глаза и с такой силой стиснул руки, словно ожидал, что в помещении взорвется бомба.

Свет в комнате постепенно тускнел, значит, сеанс сейчас начнется. Все разговоры стихли, стало темно, и в зале загорелись свечи. Внезапная темнота охватила его любовными объятьями. Он повернул голову и бросил взгляд на освещенный свечами силуэт Линды. «Моя, – сказал он себе, – моя».

Раздались звуки цитры, усиленные мощным громкоговорителем. Потом они затихли, сменившись вкрадчивым мужским голосом:

– Почувствуйте, как поля, отделяющие вас от вашего великого «я», начинают рассеиваться. Почувствуйте, как ваше внутреннее «я» сливается с синергией других силовых полей, настроенных на одну волну, для высвобождения истинной энергии и единения. Почувствуйте свое слияние со всем тем добрым, что есть в космосе.

Голос упал до шепота.

– Сегодня я здесь для общения с вами на личном уровне, я здесь для того, чтобы помочь вам применить принципы синергетики силового поля к вашей личной жизни. Это ваше третье занятие; у вас есть возможность изменить свою жизнь навсегда, но я уверен, что у вас много вопросов. Вот почему я здесь. Свет, пожалуйста!

Вспыхнувший свет ослепил поэта. Осторожно переведя дух, чтобы не потерять контроль над собой, он открыл глаза и увидел, как молодой человек с серебристыми волосами в темно-синем блейзере подходит к украшенной цветами кафедре в передней части зала. Его приветствовали бешеными аплодисментами и полными обожания взглядами.

– Спасибо, – поблагодарил докладчик. – Вопросы?

Пожилой мужчина, сидевший перед самой кафедрой, поднял руку:

– Да, у меня есть вопрос. Что вы собираетесь предпринять насчет ниггеров?

Лицо человека на кафедре побагровело.

– Ну, я не думаю, что это имеет отношение к теме нашей беседы, – начал он. – Полагаю…

– А я думаю! – заорал старик. – Вы, парни, взяли это здание у клуба «Лось», вы обязаны заниматься проблемой ниггеров. Это ваш гражданский долг!

Старик огляделся в поисках поддержки, но встретил лишь враждебные взгляды и недоуменное пожимание плечами. Мужчина на кафедре щелкнул пальцами, и два здоровых подростка в блейзерах вошли в зал.

Старик продолжал разоряться:

– Я тридцать восемь лет состоял членом ложи Лосей и проклинаю тот день, когда мы продали дом вам, соплякам! Я подам заявление в комиссию по районированию и добьюсь распоряжения, чтобы всех ниггеров и чокнутых клерикалов выселили на юг от Уилшира! Я порядочный член…

Подростки подхватили старика за руки и за ноги. Он брыкался, кусался и орал, но его вынесли из зала.

Мужчина на кафедре призвал к спокойствию, вскинув руки молитвенным жестом, чтобы заглушить поднявшийся ропот, сопровождавший изгнание старика. Проведя рукой по своим серебристым волосам, он сказал:

– Вот сейчас вы видели человека с низкой синергией кармы! Расизм – это загрязненные чакры! А теперь…

Линда Деверсон энергично вскинула руку:

– У меня есть вопрос. Он касается этого старика. Допустим, у него скверное внутреннее «я» и все его силовые поля так изуродованы страхом и гневом, что у него ничего не осталось, кроме злобы. А что, если в нем сохранилось единственное зернышко добра, здорового любопытства, и именно оно привело его сюда сегодня? Он заплатил за участие в сегодняшней встрече, он…