Джеймс Эллрой - Кровавая луна

Что касалось самого расследования, всю фактическую сторону Ллойд уже изучил по делам погибших женщин. Действовал он в обстановке оглушительной тишины. Дженис с девочками поехала погостить к своему Другу Джорджу, заночевала в его квартире на Оушен-парк, и Ллойд остался один в доме. Там он и читал дела. Ему хотелось совместить уничтожение невинности путем убийства со своими собственными усилиями приобщить невинность к правде жизни путем рассказывания историй. Поэтому Ллойд перенес дела в спальню Пенни и читал их там. Он надеялся, что аура его младшей дочери придаст ему сил и поможет отыскать факты в загадочных лабиринтах психопатического сознания. Новых фактов он не отыскал, но нарисованный им психологический портрет преступника обрел иное измерение, сделавшее его еще более правдоподобным.

Хотя у него не было доступа к информации о нераскрытых убийствах, совершенных до 1968 года, Ллойд не сомневался, что преступления начались ненамного раньше этой даты. Это убеждение основывалось на психологическом портрете убийцы, который он составил, руководствуясь своими подозрениями и интуицией. Ллойд чувствовал, что имеет дело с гомосексуалистом. Вся разветвленная генеалогия убийств была, по сути, лишь попыткой скрыть этот факт от себя самого. Он сам еще не знал. До Линды Деверсон и Джулии Нимейер убийства нередко бывали жестокими, но говорили о наслаждении капризного извращенца хорошо проделанной работой, а также о почти болезненной любви к анонимности. Убийца понятия не имел о том, что собой представляет. Чудовищно изуродованные тела Линды и Джулии стали разделительной гранью. Эта психологическая «точка невозврата» основывалась на паническом страхе перед осознанием пробуждающегося сексуального влечения – такого постыдного и неодолимого, что его приходилось топить в крови.

Ллойд выстраивал связи с прошлым. Убийца был – должен был быть! – жителем Лос-Анджелеса и обладал необычайной физической силой – отрубал конечности одним взмахом топора. Убийца, несомненно, был физически привлекателен и способен с легкостью, даже не без изящества маневрировать в мире геев. Ему отчаянно хотелось этого, но если бы он уступил, уязвимость, неразрывно связанная с сексуальным контактом, уничтожила бы его жажду убивать. Сексуальность пробуждается в отрочестве. Исходя из того, что убийца все еще находился на подъеме сексуальной потенции, а также из того, что убийства начались примерно в январе 1968 года, Ллойд дал монстру пятилетний инкубационный травматический период. Это означало, по его прикидкам, что тот достиг совершеннолетия в начале или в середине шестидесятых, то есть в настоящий момент ему около сорока. Сорок максимум.

Покинув автостраду на уровне Шестой улицы и Фигероа, Ллойд прошептал:

– Десятое июня, десятое июня, десятое июня.

Он припарковался на четной стороне улицы и укрепил под «дворником» на ветровом стекле знак «Офицер полиции на дежурстве». Истина ошеломила его как удар обухом по голове, пока он поднимался по ступеням библиотеки: монстр убивал, потому что хотел любить.

Путешествие Ллойда в прошлое по микрофильмам заняло четыре часа. Он проверил каждое десятое июня с 1960 по 1982 год. Начиная с «Лос-Анджелес тайме» и кончая «Лос-Анджелес гералд экспресс» и его дочерним изданием «Лос-Анджелес икзэминер», он просеивал заголовки, большие статьи и короткие заметки, рассказывающие обо всем – от высшей бейсбольной лиги до волнений и беспорядков в зарубежных странах, предварительных показов летней моды и результатов первичных выборов. Ничто в этом параде информации не привлекло его внимания, ничто не зацепило глаз как некий фактор, потенциально способствующий убийственной страсти, ничто не заставило мыслительный механизм включиться и развить гипотезу. Десятое июня было его единственным ключом к опознанию убийцы, но газеты Лос-Анджелеса освещали этот день, как любой другой.

Ллойд не ждал положительных результатов, но все же почувствовал себя разочарованным. Теперь он порадовался, что отложил микрофильмы за четыре года «самоубийств» – 1977, 1978, 1980 и 1981 – напоследок.

Увы, и здесь его ждало разочарование. Уходу из жизни Анджелы Стимки, Лоретты Пауэлл, Карлы Каслберри и Марсии Ренвик газеты уделили по полколонки на задних полосах. Все четыре «самоубийства» были названы «трагическими», других эпитетов не нашлось. «О похоронах будет объявлено дополнительно». Имена и адреса родственников занимали львиную долю печатной площади.

Ллойд скатал микрофильмы, оставил их на столе у библиотекаря и вышел из полутемного помещения на солнечный свет. Четыре часа он провел, щурясь и рассматривая мелкий шрифт. Теперь яркое солнце ослепило его, затылок заломило, пульсирующая боль разлилась по всей голове. Ллойд силой воли подавил ее до терпимых пределов и принялся обдумывать ход дальнейших действий. Опрашивать родственников? Нет, они будут плакать и уверять, что ничего не знают. Может, осмотреть место смерти каждой? Искать черты сходства, некий общий знаменатель?

– Беготня! – вслух сказал Ллойд и бросился к машине. Головная боль прошла.

Ллойд отправился в Западный Голливуд и осмотрел места первых трех убийств от десятого июня. Анджела Стимка, дата смерти – 10 июня 1977 года, жила в розовато-лиловом доме на десять квартир, выстроенном явно на скорую руку, уродливом, как все дома, выросшие за годы строительного бума пятидесятых. Единственным преимуществом была близость к гей-барам на бульваре Санта-Моника и гетеросексуальной ночной жизни на Сансет-стрип.

Сидя в машине, Ллойд набрасывал описание квартала. Только одна деталь привлекла его внимание: объявление «В ночное время парковка запрещена» напротив дома номер 1167 по Ларрэби-авеню. Механизм у него в мозгу щелкнул дважды. Он находился в самом сердце гомосексуального гетто. Можно предположить, что убийца выбрал Анджелу Стимку не только из-за ее внешности, но и ради местоположения дома. Может, подсознательно ему хотелось пройти через испытание самоотречением, поэтому он и выбрал жертву в районе, населенном в основном гомосексуалистами. А шерифы Западного Голливуда – Ллойд это точно знал – чертовски строго следили за соблюдением правил парковки.

Ллойд улыбнулся и проехал два квартала до маленького деревянного домика на Уэстбурн-драйв, в котором от передозировки нембутала и «нанесенных собственной рукой» порезов умерла Лоретта Пауэлл. Опять объявление: «В ночное время парковка запрещена». Опять в мозгу раздался щелчок, на этот раз тихий.

Мотель «Тропикана» вызвал целую серию щелчков, выстрелами отзывавшихся в голове у Ллойда. Карла Каслберри, дата смерти – 10 июня 1980 года, причина смерти – пуля тридцать восьмого калибра, пробившая нёбо и вошедшая в мозг. Женщины никогда не вышибают себе мозги. Сунуть ствол в рот – классический гомосексуальный символ, осуществленный в комнате грязного мотеля в самом сердце «Города мальчиков».