Линвуд Баркли - Исчезнуть не простившись

Мы стояли на дорожке между двумя домами. Я был почти уверен, что мы находимся где-то в Восточном Бродвее. Дома здесь располагаются довольно близко друг к другу, и, посмотрев в проход между ними, я увидел пляж и за ним Лонг-Айленд-саунд. А разглядев остров Чарлза, я уже точно знал, где мы находимся.

Лысый жестом велел мне подняться на второй этаж бледно-желтого дома. На первом располагались преимущественно гаражи. Белесый и водитель пошли вперед, затем я, за мной Лысый. Ступеньки были покрыты пляжным песком и скрипели под ногами.

Наверху водитель открыл сетчатую дверь, мы последовали за ним и оказались в большой комнате с раздвигающимися стеклянными дверями, выходящими на воду, и верандой, нависшей над пляжем. В комнате стояли кресла и диван, а также полки с книгами в бумажных обложках. У задней стены находился стол и располагалась кухня.

Еще один грузный мужчина стоял спиной ко мне у плиты, держа в одной руке сковороду, а в другой лопаточку.

– Вот он, – объявил Белесый.

Мужчина молча кивнул.

– Мы вернемся в джип, – доложил Лысый и жестом велел Белесому и водителю следовать за собой. Троица вышла, и послышался топот их ног по лестнице.

Я остался в центре комнаты. В нормальной обстановке я бы подошел к стеклянным дверям, может быть, даже вышел на веранду, чтобы вдохнуть морского воздуха. Но вместо этого стоял, уставившись в спину мужчины.

– Яичницу будете? – спросил он.

– Нет, спасибо, – ответил я.

– Это легко, – сказал он. – Глазунью, болтунью, какую пожелаете.

– Нет, но все равно большое спасибо.

– Я поднимаюсь довольно поздно, иногда практически к ленчу, тогда и завтракаю, – объяснил он. Достал из буфета тарелку, переложил на нее часть яичницы, добавил туда колбасу, очевидно, поджаренную раньше и лежащую на бумажном полотенце, и вынул из ящика для приборов вилку и нож, который предназначался для стейков. Потом подошел к столу, отодвинул стул и сел.

Он был примерно моим ровесником, хотя, думаю, объективно выглядел хуже. Лицо покрыто оспинами, под правым глазом шрам длиной в дюйм, а когда-то черные волосы обильно сдобрены сединой. Он был в черной футболке, заправленной в черные джинсы, и я видел нижнюю часть татуировки на его правом предплечье, но понять, что это такое, не мог. Футболка обтягивала живот, и усилие, потребовавшееся, чтобы усесться, заставило его вздохнуть.

Он жестом указал на стул напротив. Я осторожно подошел и сел. Он перевернул бутылку с кетчупом и дождался, пока большая капля не плюхнется на его тарелку с яйцами и колбасой. Перед ним стояла кружка с кофе. Потянувшись к ней, он спросил меня:

– Кофе?

– Нет, спасибо, я только что выпил кофе в «Данкин донатс».

– Рядом с моей мастерской?

– Да.

– Он там неважный, – заметил он.

– Верно. Я половину вылил, – признался я.

– Я вас знаю? – осведомился он, принимаясь за яичницу.

– Нет, – ответил я.

– Но вы всюду обо мне спрашивали. Сначала «У Майка», потом в моей мастерской.

– Да, – подтвердил я. – Но в мои намерения не входило вас встревожить.

– «В мои намерения не входило», – передразнил он. Мужчина, который, как я теперь знал, был Винсом Флемингом, проткнул колбасу вилкой, удержал ее на месте и, ножом для стейков отрезав кусок, сунул его в рот. – Когда незнакомцы начинают обо мне расспрашивать, это может меня встревожить.

– Боюсь, я не в состоянии этого понять.

– Учитывая тип бизнеса, которым я занимаюсь, мне иногда приходится встречать людей с нестандартными деловыми принципами.

– Разумеется, – кивнул я.

– Так что, когда незнакомцы начинают обо мне расспрашивать, я стараюсь устроить встречу с ними там, где у меня есть преимущество.

– Понимаю, – сказал я.

– Тогда кто же вы такой, черт побери?

– Терри Арчер. Вы знали мою жену.

– Я знал вашу жену, – повторил он. – И что?

– Не сейчас. Давным-давно.

Флеминг ухмыльнулся и съел еще кусок колбасы.

– Я что же, заигрывал с вашей женой? Слушайте, не моя вина, что вы не можете сделать свою жену счастливой и она обращается ко мне за тем, что ей требуется.

– Тут совсем другое дело, – объяснил я. – Мою жену зовут Синтия. Вы знали ее, когда она была Синтией Бидж.

Он сразу перестал жевать.

– О черт! Приятель, но ведь это было чертовски давно.

– Двадцать пять лет назад, – подтвердил я.

– Вы долго собирались зайти, – заметил Винс Флеминг.

– В последнее время кое-что случилось. Как я понимаю, вы помните, что произошло в ту ночь?

– Да. Вся ее гребаная семья исчезла.

– Верно. Мы совсем недавно нашли тела матери и брата Синтии.

– Тодда?

– Правильно.

– Я знал Тодда.

– В самом деле?

Винс Флеминг пожал плечами.

– Немного. В смысле, мы учились в одной школе. Он был классным парнем. – Он сунул в рот очередную порцию покрытой кетчупом яичницы.

– Вам не интересно, где их нашли? – спросил я.

– Уверен, вы мне скажете.

– Они были в машине матери Синтии, желтом «форде», на дне карьерного озера в Массачусетсе.

– Без шуток?

– Без шуток.

– Они там наверняка прилично пробыли, – сказал Винс. – И полиция смогла определить, кто они такие?

– ДНК, – пояснил я.

Винс восхищенно посмотрел на меня.

– Чертова ДНК. Как мы вообще без нее обходились? – Он доел колбасу.

– И тетю Синтии убили, – продолжил я.

Глаза Винса сузились.

– Помнится, Синтия про нее рассказывала. Бесс?

– Тесс, – поправил я.

– Правильно. Ее застрелили?

– Зарезали ножом в собственной кухне.

– Гм-м, – задумался Винс. – Есть какая-то причина, по которой вы мне все это рассказываете?

– Синтия исчезла, – сказал я. – Она… от меня сбежала. С нашей дочкой. У нас есть восьмилетняя дочь, ее зовут Грейс.

– Скверно.

– Я подумал, есть шанс, что Синтия решила найти вас. Она пытается выяснить, что же на самом деле случилось той ночью, и, возможно, вам известны какие-то ответы.

– Откуда?

– Не знаю. Но вы скорее всего последним видели Синтию в ту ночь, кроме ее семьи, разумеется. И поругались с ее отцом перед тем, как он увез ее домой.

Я так и не понял, что произошло.

Винс Флеминг протянул левую руку через стол и схватил меня за правое запястье, дернув к себе, а другой рукой сжал нож, которым только что резал колбасу. Он размахнулся им по широкой дуге и с силой воткнул в стол между моим средним и безымянным пальцами.

– Черт! – закричал я.

Моя правая рука была намертво прижата к столу.

– Мне не нравятся ваши намеки, – сказал он.

Я слишком тяжело дышал, чтобы ответить. Не мог отвести глаз от ножа, с трудом осознавая, что он на самом деле не вонзился мне в руку.

– У меня есть один вопрос, – тихо произнес Винс, не отпуская мое запястье и не убирая нож. – Был еще один мужик, который обо мне спрашивал. Вы что-нибудь об этом знаете?