Питер Джеймс - Умри завтра

– Можно вывесить у нас объявление с фотографиями, – предложила Дорина. – Вдруг кто-нибудь из наших бездомных клиентов что-нибудь знает о жертвах.

– Хорошая мысль, – кивнул Тиллинг. – Свяжитесь, пожалуйста, и со всеми другими приютами. Андреа, доставьте материалы в дома́ «Фара».

Дома́ «Фара» – три благотворительных сиротских приюта, устроенные Майклом и Джейн Николсон, супружеской парой из Англии, в городе и на деревенской ферме, куда берут бездомных детей с улицы.

– Обязательно, сейчас же съезжу.

Тиллинг поблагодарил и взглянул на часы.

– У меня встреча в местной полиции в половине десятого. Вас обеих прошу обратиться в центры распределения во всех шести административных районах.

– Я уже начала, – сообщила Дорина. – Не скажу, что меня тепло встретили. Обратилась в один, помогать отказались. Говорят, не могут делиться конфиденциальной информацией, расследование должна вести полиция, а не директор благотворительного приюта.

Тиллинг огорченно хлопнул по столу ладонью:

– Черт! Нам известно, какой помощи следует ждать от проклятой полиции!

Дорина кивнула. Ей известно. Всем известно.

Тиллинг отправил ответ Норману Поттингу и пошел пешком в 15-й полицейский участок, где был единственный знакомый ему полицейский, способный помочь. Хотя особого оптимизма он не испытывал.

Гленн Брэнсон, оживленный и напряженный, несмотря на пропащую ночь, стоял у двери конференц-зала с чашкой кофе в одной руке и сандвичем с яичницей, колбасой и беконом в другой. Члены команды подтягивались на утренний инструктаж.

Белла Мой, проходя мимо, криво улыбнулась.

– Доброе утро, приятного аппетита на здоровую еду, – бросила она.

Гленн что-то неразборчиво пробормотал с полным ртом. У Беллы зазвонил телефон. Она взглянула на дисплей и, ответив, отошла в сторону.

Через несколько секунд появился и тот, кого Гленн поджидал: Рей Паккард из отдела высоких технологий.

– Рей! Как дела? – спросил он.

– Устал. Ночью жене было плохо.

– Сочувствую.

– У нее диабет, – объяснил Рей, кивая. – Сходили в китайский ресторан, утром сахар зашкалило.

– Диабет это худо.

– В чем проблема с китайскими ресторанами – никогда не знаешь, что там суют в еду.

– У моей жены со здоровьем тоже плоховато.

– Господи помилуй! С прискорбием слышу.

– Угу. У нее на меня аллергия.

Глаза Паккарда сверкнули за толстыми стеклами очков. Он поднял палец.

– Ох! Я знаю, кто тебе нужен. Дам номер телефона. Лучший аллерголог в стране!

Гленн улыбнулся:

– Если б он был лучшим поверенным по делам о разводах, я бы заинтересовался. Слушай, прежде чем идти на инструктаж, хочу задать тебе технический вопрос.

– Давай. Развод… Очень жаль.

– Если бы ты познакомился с моей женой, то не жалел бы. Слушай, напряги мозги насчет мобильников, а?

Мимо протискивались люди. Гай Батчелор приветствовал Гленна улыбкой:

– Доброе утро!

Сержант в ответ махнул сандвичем.

– Ты ведь на кино помешан, Гленн, правда? – спросил Рей Паккард. – Видел когда-нибудь «Телефонную будку»?

– Угу. С Колин Фаррел и Кифером Сазерлендом. И что?

– Конец дерьмовый, как думаешь?

– Да нет, вполне нормальный.

Рей Паккард кивнул. Он не только один из самых уважаемых криминалистов-компьютерщиков, но и единственный известный Гленну фанат кино, кроме него самого.

– Мне требуется кое-какая помощь по поводу ретрансляционных вышек сотовой связи. Ты в этом разбираешься?

– В вышках? На базовых станциях? Я тот, кто тебе нужен. Можно сказать, немножечко разбираюсь. Что ищешь?

– Одного типа, пропавшего вместе с судном. У него всегда был с собой телефон. В последний раз его видели вечером в пятницу на выходе из Шорэмской гавани. Я и подумал, что можно определить направление, в котором он двигался, по сигналам мобильника. Как бы с помощью триангуляции. Знаю, на земле вполне реально, а в море?

– В зависимости от того, далеко ли он ушел и на каком судне.

– При чем тут судно?

Паккард оживленно пустился в объяснения. Похоже, ничто на свете не доставляло ему такой радости, как возможность слить в подходящую емкость обширные запасы знаний, хранящиеся в голове.

– Вот при чем. Уходя в море на десять миль и больше, ты остаешься в зоне приема, но все зависит от конструкции лодки и местонахождения телефона. Понимаешь, в стальной коробке зона существенно сокращается. Где телефон – на палубе или хотя бы в каюте с иллюминаторами? Высота вышек – еще один важный фактор.

Гленн сильно призадумался, вспоминая свое пребывание на «Скуби». Спереди маленькая каюта, куда надо спускаться по трапу. Там же находится туалет, кухонька, комната отдыха. У него возникло ощущение, что она расположена ниже ватерлинии. Но если Джим Тауэрс вел шхуну, то находился на палубе, в частично крытой рубке у штурвала. И если шел в открытое море, то по прямой от берега. Все это он изложил Паккарду.

– Здорово! – кивнул тот. – Не знаешь, звонил он кому-то?

– Жене не перезванивал. Насчет других не знаю.

– Надо получить распечатку звонков. При расследовании тяжкого преступления проблем не возникает. Как я понимаю, дело связано с операцией «Нептун»?

– Да.

– Тогда слушай. Пока телефон находится в режиме ожидания, сеть его регистрирует приблизительно каждые двадцать минут, как бы проверяет, окликая: «Эй, ребята, я тут!» Если ты когда-нибудь клал мобильник в машине рядом с радио, то иногда слышал треск и писк, вроде радиопомех, правда?

Брэнсон кивнул.

– Вот так и осуществляется связь, – просиял Паккард, будто сам научил телефоны подобному трюку. – По распечатке можно установить место последней регистрации с точностью до нескольких сотен ярдов. Дело в том, что сигналы идут от телефона к станции со скоростью света – триста тысяч километров в секунду. Это позволяет определить расстояние между ними. Улавливаешь?

Гленн кивнул.

– Таким способом с помощью триангуляции определяется место с точностью до нескольких сотен ярдов. Только помни, это будет лишь место последней регистрации. Лодка могла уйти от него на двадцать минут.

– По крайней мере, можно засечь последние известные координаты и курс?

– Правильно.

– Ты звезда, Рей, – признал Гленн, делая заметки в блокноте. – Настоящая звезда, мать твою!

Утром в половине девятого в очереди на паспортный контроль для граждан Евросоюза в аэропорту Гатуик стояли двое, похожие со стороны на мать с сыном. Статная, уверенная в себе блондинка с волосами чуть ниже плеч, подстриженными и уложенными в современном стиле, в черном замшевом пальто с мехом и таких же сапогах, с саквояжем от Гуччи на колесиках и подросток, растерянный, худенький, с коротко стриженными взъерошенными черными волосами, в великоватом для него джинсовом пиджачке, жестких голубых джинсах и новеньких кроссовках. У него ничего не было, кроме электронной игрушки, которую ему дали для развлечения, и затаившейся в душе надежды, что скоро – может быть, даже этим же утром – он вернется к своему единственному любимому существу.