Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей

— Да.

— А вы знаете от чего погиб ее муж?

— Как погиб?

— Он покончил жизнь самоубийством. Это был умничка, необычная энергия и талант, прямо светились в нем. Он раскусил Рабиновича и не дал ему материала. Результат плачевный. Весь отдел настроили против него, заклеймили как человека, который борется против социалистической науки. Самое страшное, что жена попала в общий хоровод. Это его и добило.

— Как? Любовь Владимировна?

— Время еще такое. Она только потом поняла, что она сделала. Сейчас она будет оберегать вас, вы ей напоминаете мужа, а Люба перед ним в неоплаченном долгу.

— Как же мне материал уберечь?

— Это будет трудно. Во первых, к вам наверняка пришлют, под видом помощника, соглядатая Рабиновича. Во вторых, под видом комиссии, по пересмотру секретных дел, будут трясти ваш портфель. В третьих, вас будут таскать на разные доклады, отчеты, конференции, где вы будете обязательно выступать, где будут задавать обязательно вопросы и все сведения вытащат по крупице.

— Очень веселая картина.

— Отдавайте весь материал Любе. Это вам мой совет. Поверьте старому еврею.

— А какая роль Анатолия Федоровича?

— Этот будет нейтральный. Умом он все понимает и, по возможности, пакостить незаметно Рабинович будет. Но не обольщайся, когда тебя будут все лупить, он будет молчать. НУ так как?

Я ему поверил.

Вечером я пришел домой к Любе. Она встретила меня по домашнему, в халате, в тапочках, на которых были два громадных банта. Мы пили чай и разговаривали обо всем.

— Что это за Миша, с которым я сцепился? — спросил я.

— Это член корреспондент Академии Наук Михаил Геннадьевич Кац, препротивнейшая личность. Он и Рабинович фактически зажали всю науку по микробиологии в Союзе. Ты приобрел очень опасного противника. Обычно, этот хам, по договоренности с Рабиновичем, начинает нападать и облаивать оппонентов. Кто им не дал отпора, тот будет их раб. Эти хитрые бестии, высасывают из толковых работ лучшие идеи, разрабатывают их, руками рабов и… выдают за свои. У тебя Виктор неприятности будут впереди. Они поняли, что в твоей идее что-то есть и теперь жди массу пакостей, давления общественности, партийных органов. И это до тех пор пока не сдашься, не принесешь им работу на блюдечке.

— Значит война?

— Выходит так.

— Я говорил с Борис Залмановичем о документации, которую надо схоронить от Рабиновича. Он предложил поговорить с тобой.

Люба встала, запахнула халат и подошла к книжному шкафу. Мы молчали. Она вытащила с полки фотографию мужчины и долго на нее смотрела.

— Посмотри, это мой муж, Андрей. Я его предала. На меня давили из парткома, профсоюза, дирекции и я им поверила. Ради развития социалистической науки, я его бросила, когда ему нужна была поддержка. Он из-за меня, может быть и погиб.

Она помолчала.

— Какая же была дура. В партию вступила и от имени ее, отреклась.

— Ты отказываешься?

— Нет. Я буду тебе помогать. Ради памяти Андрея, я все сделаю, чтобы ты победил.

— Даже если я буду с другой женщиной?

Люба вздрогнула.

— Я понимаю, я старше тебя. Когда-нибудь, ты, наверняка, уйдешь от меня. Но если это и произойдет, я все равно буду твоей союзницей. Пока ты не победишь, нет мне прощения перед Андреем.

— Прости Люба.

— Ничего. Ты прав. Это самое ужасное.

Она вложила карточку в книги и подошла к столу.

— Я хочу тебя спросить Виктор, ты не веришь в вирусную идею заражения рака, однако, мою, параллельную программу ты одобрил. Это что, игра с Рабиновичем?

— И да, и нет. Я думаю Люба, здесь есть одна интересная вещь. Я говорил, онкоген есть в каждой клетке, ему предоставлен свой уголок в клетке. Он выполняет какие-то свои функции, помогает каким-то генам перерабатывать глюкозу и клетка здорова. Только когда он смещен, выбит и все это насильственно, в другую область клетки, он просыпается и начинается бедлам. Но есть случаи, когда раковые опухоли рассасываются. Это значит онкоген вернулся на свое место. Но почему? Либо кто-то в клетке, может свои гены, затолкали его обратно. Есть же аналоги с ремонтом, разрушенных ДНК. Либо окружающая среда и поступающее питание в клетку нормальны. А это значит, онкоген не может помочь клетке разделиться. Он всю энергию клетки гонит в ТФР и онкобелок, которые опять кем-то разрушаются за пределами клетки. Природа не терпит трутней и, в это случае, клетка сама должна мобилизовать силы, чтобы вернуть беглеца на место.

— Это я поняла из твоих записей. Но что из этой теории для меня?

— Мысль такова, занести в больную клетку здоровый вирус, что бы он подтолкнул онкоген на место. Вероятность минимальная, он может проскочить мимо. С другой стороны, если клетка примет не один, а несколько вирусов, вероятность возрастет.

— Но этого в моем плане нет.

Я засмеялся.

— Помнишь, в кинофильме, «Повесть о настоящем человеке» герой говорит, что он не может без ног летать, а ему в ответ: «Но ты же советский человек». Я тебе и говорю, ты же советский человек.

— Я поняла твой намек. Время позднее, пошли спать.

Не успел я войти в лабораторию, как меня позвали к Геннадий Федоровичу. В его кабинете сидела полная, почти квадратная, женщина, с крупными белыми кудряшками волос на голове, с полными губами и маленькими мышиными глазками на полном лице.

— Знакомьтесь, — сказал Геннадий Федорович — Валентина Степановна Гапанович. Геннадий Рувимович прислал нам подкрепление. Так сказать, усиливает вашу группу за счет своих резервов. Валентина Степановна зубр в микробиологии, надеюсь, очень вам поможет.

— Очень приятно вас видеть, — сверля меня глазками, и растянув рот в улыбке пробасила она. — Геннадий Рувимович от вас в восторге и я, надеюсь, мы сработаемся.

Она протянула мне руку и я ее вяло пожал.

— Простите, Геннадий Федорович, но Наташа и Света занимаются в этой области. Пока мне не нужны биологи. Это во первых. Во вторых, у меня в комнате прибавился народ. Помимо Наташи и Светы есть Александра Ивановна, обслуживающая масс-спектрометр, с приборами работает Вера, препаратор — Москвина, химик — Корзухина. Всего набралось восемь человек, со мной.

— Ты хочешь, чтобы я от тебя Наташу или Свету взял?

— Нет.

— А если нет, то Валентина Степановна будет работать у тебя. Раз у тебя столы все заняты, мы вам, Валентина Степановна, предоставим место в комнате Любовь Васильевны. Вы не против?

— Нет конечно. Хотя очень бы хотелось работать в гуще событий.

Валентина Степановна неприязненно передернула плечами.

— Вы очень колючий молодой человек, — обратилась она ко мне — Но вы меня еще оцените.

Я переваривал последнюю фразу, стараясь понять, это угроза или хвастовство профессионала.

— Виктор Николаевич, — обратился ко мне Геннадий Федорович — сейчас познакомьте Валентину Степановну с Любовь Васильевной, с ее рабочим местом и введите ее в курс дела.