Тони Стронг - Приманка

Клэр ждет. Компакт-диск лежит перед ней на столе. Там запись оркестра, о котором она никогда не слышала.

– Вам повезло, – сообщает, вернувшись, Райдер. – Администратор согласился не возбуждать дело.

Клэр бормочет благодарности, но Райдер обрывает ее:

– Уплатите за компакт-диски, потом я отвезу вас туда, где, по вашим словам, вы живете.

Райдер настаивает на том, чтобы подняться вместе с ней.

– Хорошая квартира, – осматриваясь, произносит она. – По манхэттенским меркам большая. Какая плата за месяц?

Клэр пожимает плечами:

– Не знаю. Я за нее не плачу.

Райдер насмешливо разглядывает беспорядок на полу.

– Кто домовладелец?

– Очевидно, ваши люди.

– Городские власти?

– Полицейские. Это их квартира.

– Вряд ли, – сомневается Райдер. – Видите ли, я сама ищу жилье в этом районе. Неужели в таком случае мне пришлось бы искать?

– Она требовалась для операции, – объясняет Клэр.

– Вы проститутка? – спрашивает Райдер. – Тут нет ничего противозаконного. Можете мне сказать.

– Нет. – У Клэр все это в голове не укладывается. – Послушайте, вы не разговаривали с Дербаном?

– Его не было на месте. Расскажите мне еще раз об этой операции, – предлагает Райдер.

Клэр делает глубокий вдох.

– Вам это ничего не скажет, но вся эта квартира – я, собственно, живу не здесь – напичкана проводами, микрофонами, видеокамерами. Такими маленькими, что невооруженным глазом их не разглядеть.

Она умолкает, поняв, что говорит бестолково.

– Извините меня, Клэр.

Райдер отходит в угол и негромко говорит по рации, не сводя с Клэр взгляда. Потом слушает. Закончив разговор, обращается к ней:

– Клэр, я вызвала сюда одного своего коллегу. Хочу кое в чем разобраться.

Фамилия приехавшего полицейского Мерфи. Он младше и подтянутее, чем Райдер.

– Я принимала участие в операции по наблюдению за подозреваемым, – повторяет Клэр. – Эта квартира полна видеокамер. Ваши коллеги вели наблюдение из квартиры внизу.

– За чем конкретно они наблюдали?

– За мной и Кристианом Воглером.

– Мы говорим о делах… интимного свойства?

– О сексе. Дербан попросил меня заниматься сексом с Кристианом Воглером.

– Клэр, вы принимаете какие-нибудь лекарства? – сдержанно спрашивает Мерфи. – Прозак, литиум, инсулин, что-нибудь в этом роде?

– Нет. – Ее охватывает раздражение. – Послушайте, почему не позвонить Фрэнку Дербану и спросить его?

– Я звонил. Детектив Дербан в отпуске, – отвечает Мерфи. – Уже несколько недель.

Клэр кажется, словно она стоит в лифте, где кто-то незаметно для нее нажал верхнюю кнопку.

– Клэр, у вас в городе есть врач? Терапевт или другой специалист?

– Я могу доказать, что говорю правду. Понимаю, что мои слова вызывают у вас сомнение, но доказать могу. Давайте покажу вам нижнюю квартиру, где находился Дербан.

– Хорошо, – кивает Мерфи. – Пойдемте.

Клэр ведет их по лестнице на нижний этаж.

– Это здесь.

– Вы уверены?

– Совершенно.

Мерфи протягивает руку и стучит в дверь. За ней слышатся шаги. Клэр усмехается и произносит:

– Это будет очень забавно.

Дверь открывает невысокая кореянка.

– Да?

– Полиция, мэм. – Мерфи показывает значок. – Это ваша квартира?

Женщина, кивнув, отвечает на ломаном английском:

– Квартира мой муж компания.

– Давно вы живете здесь?

Женщина непонимающе смотрит, и он повторяет:

– Давно?

– Три года.

– Постойте! – восклицает Клэр. – Это неправда. Спросите, может быть, они уезжали.

– Покажете нам, где в вашей квартире находятся видеокамеры, – просит ее Мерфи.

Все трое молча поднимаются обратно. Клэр берется за край обоев и сдирает их, ища провода.

Ничего.

Она пытается вспомнить, где была камера, заснявшая Кристиана рывшимся в ее белье.

– В спальне, – бормочет она. – В спальне есть камера.

И слышит, как Райдер вздыхает.

– Должна быть здесь, – добавляет Клэр. – Возле подвески люстры.

Но камеры там нет.

– Ладно, – говорит наконец Клэр. – Я знаю, как доказать. В Куинсе есть дом, где расположились люди из ФБР.

– Из ФБР, вот как?

Она ловит взгляд Райдер, обращенный к Мерфи, и читает в нем: «Нужно ли тратить попусту на это время?»

– Отлично, – произносит Мерфи с каменным лицом. – Едем в Куинс.

Еще не добравшись до места, Клэр знает, что они там обнаружат.

Длинное, низкое здание пусто, двери заперты. На одном окне висит объявление торговца недвижимостью.

Райдер смотрит через это окно в темный кабинет и пожимает плечами.

– Здесь давно уже никого не было.

– В подвале есть лекционный зал, – с отчаянием сообщает Клэр. – Там вход в Интернет и телефоны. Они пользовались электричеством, черт возьми. Это должно быть видно по счетчику. – Она начинает плакать. – Извините. Сейчас перестану.

Но почему-то никак не может успокоиться.

Мерфи закрывает блокнот и достает сотовый телефон.

– Послушайте, – говорит он, – я устрою вам прием у врача. Думаю, так будет лучше всего.

После заупокойной службы по Рейчел, погибшей в автокатастрофе девушки, семью Хопкинса и его помощника пригласили на поминальное чаепитие. Выпив стакан содовой, Гленн выходит и ждет у катафалка. У него книга, и он спокойно читает ее под лучами солнца.

– Привет.

Он поднимает взгляд. Алисия Хопкинс вышла из дома и стоит перед ним. Одетая, как и он, в черное, но строгость ее траурной одежды смягчает светло-голубой джемпер.

– Что читаешь, Гленн? – спрашивает она, подходит и встает рядом с ним, тоже прислонясь к теплому капоту. Их плечи соприкасаются. Он внезапно понимает, что Алисия стоит чуть ближе, чем следовало. – Стихи?

Гленн, перевернув книгу, показывает ей обложку.

– «Собрание сочинений Шарля Бодлера», – читает она вслух. – Я его совсем не знаю. В школе моим любимым поэтом был Фрост.

Гленн вежливо улыбается:

– Бодлер совсем не похож на Фроста.

– Прочти вслух какое-нибудь стихотворение, – просит Алисия.

– Видишь ли, некоторые из них не подобают случаю.

– Я не буду шокирована, – говорит она, и ее глаза озорно вспыхивают. – Знаешь, не нужно судить нас всех по папиным меркам.

Гленн нервно улыбается.

– Давай найду какое-нибудь подобающее? – предлагает он, листая страницы. – Вроде бы…

– Любовных стихов он не писал? – перебивает Алисия. – Мне нравится слушать любовные стихи.

Гленн ненадолго задумывается.

– Есть вот такое, – бормочет он, забираясь в конец книги. – Называется «Задумчивость».

Откашливается и читает: