Карл Хайасен - Дрянь погода

– Прелестно!

Щелкунчик велел Эди заткнуться и не тянуть за душу. Что сделано, то сделано.

– Нет, в самом деле! Добиться, чтобы нас выкинули из мотеля, когда отсюда до Дейтона-Бича ни единой свободной комнаты! Просто гениально!

Зашипев, как проколотый мяч, Щелкунчик плюхнулся в кресло. Эта тварь совершенно обнаглела: шарахнула монтировкой по ноге, а теперь еще достает. Настроение и без того паршивое, когда коленка распухла, как джорджийский окорок.

– Ты во всем виновата, – огрызнулся Щелкунчик. – Ты и твои шавки. Дай-ка мне пива.

Возвращаясь в дом Торреса, они тормознули у «7-Илевен» и прикупили бензина, льда и провианта. Мрачный Фред Дав, взяв «тайленол» и мятный «тик-так», отправился оценивать разрушенные дома. Он убыл с опустошенным взглядом человека, жизнь которого рухнула в одночасье.

Эди достала из холодильника банку пива и швырнула из-за спины Щелкунчику.

– Как нас еще в каталажку не отправили! – в пятый раз повторила она.

– Тявки не желали заткнуться.

– И потому надо было палить в потолок!

– А то. – Щелкунчик подставил нижнюю челюсть под пивную струю. Он напоминал морячка Пучеглаза [47]из старых субботних мультиков. – Ночью ты уснешь, а я этих шавок пришью. И у меня еще останется три патрона, так что не вздумай там чего.

– О, великий арифметик! А сколько в тебе еще талантов!

– Что, не веришь?

– Собаки привязаны во дворе и никому не мешают.

Щелкунчик осушил банку, смял ее и бросил на ковер. Потом вынул револьвер и принялся крутить барабан – наверняка подсмотрел где-то в кино. Не обращая внимания на эти манипуляции, Эди пошла в гараж подлить бензина в генератор. Электричество нужно для телевизора, без которого Щелкунчик становился неуправляемым.

Когда Эди вернулась в гостиную, бандит уже разбил лагерь перед «Опрой».

– Про шлюх показывают, – доложил он, вперившись в экран.

– Сегодня твой день.

Эди была вся липкая от пота. Ураган выпотрошил внутренности всей хитрой вентиляционной системы Тони Торреса. Но даже если бы кондиционер работал, как прохладному воздуху удержаться в доме без крыши, окон и дверей? Эди прошла в спальню, сняла банковское платье и переоделась в дорогие полотняные шорты и безрукавку миссис Торрес. Эди очень бы расстроилась, если б вещи оказались ей впору, но, слава богу, хозяйка была размера на три крупнее. Одежда сидела мешковато, но выглядело симпатично и обеспечивало вентиляцию в тропической влажности.

Эди разглядывала себя в зеркале, когда зазвонил телефон. Щелкунчик тотчас заорал, чтобы взяла, черт бы ее побрал, трубку.

Эди не была подвержена предчувствиям, но сейчас возникло довольно сильное – и не подвело ее. Телефонистка с межгорода спросила, согласен ли абонент оплатить звонок от «Нерии из Мемфиса».

Мемфис! Ведьма двигалась на юг!

– Я не знаю никакой Нерии. – Эди старалась говорить спокойно.

– Это номер 305-443-1676?

– Не знаю. Понимаете, я здесь не живу. Проходила мимо дома и услышала телефон.

– Мэм, пожалуйста…

– Барышня, может, вы не в курсе, но у нас тут случился страшный ураган!

Донесся голос Нерии:

– Я хочу поговорить с мужем. Спросите, нет ли там Антонио Торреса.

– Слушайте, в доме никого, – продолжила Эди. – Я просто шла мимо и подумала, вдруг чей-то родственник звонит. Может, что срочное. Хозяина нет, он уехал. В пятницу закинул пожитки в фургон и отбыл. Кажется, говорил, что в Нью-Йорк.

– Спасибо, – сказала телефонистка.

– Что? Как вас зовут, леди? – врезалась Нерия.

– Спасибо, – повторила телефонистка, пытаясь свернуть разговор.

Но Эди понесло:

– Они с какой-то девушкой наняли фургон. Может, это его жена. Ей года двадцать три – двадцать четыре. Длинноволосая блондинка.

– Это я его жена! – взорвалась Нерия. – И дом мой!

Еще бы, подумала Эди, как запахло денежками от страховки, долой яйцеголового профессора и бегом обратно к толстячку мужу.

– Бруклин! – живописала Эди. – Кажется, он говорил про Бруклин.

– Сукин сын! – простонала Нерия.

Телефонистка грубовато спросила, будет ли миссис Торрес звонить по другому номеру. Молчание. Нерия повесила трубку. Эди тоже.

Сердце колотилось о ребра. Эди машинально отерла взмокшие ладони о задницу в прекрасных полотняных шортах хозяйки. Потом поспешила в гараж и нашла кусачки с зелеными ручками.

В гостиной надрывался Щелкунчик:

– Кто звонил? Опять жена? – Услышав, как хлопнула гаражная дверь, он завопил: – Эй! Я с тобой разговариваю!

Эди его не слышала. Она кралась к соседу перерезать телефонный провод, чтобы Нерия не позвонила мистеру Варга и не проверила дикую историю о Тони, уехавшем в фургоне с юной блондинкой.

Номера черного «чероки» сняли с «камаро», зарегистрированного в районе «Черепашья Луговина». Туда Августин и направлялся, когда Сцинк велел остановиться у палаточного городка, разбитого национальными гвардейцами для бездомных после урагана.

Сцинк выбрался из пикапа и зашагал вдоль рядов открытых палаток. Бонни с Августином, пораженные открывшимся зрелищем, шли чуть сзади. Их провожали мутные взгляды мужчин и женщин, безвольно лежавших на армейских раскладушках. Босоногие дети с потухшими глазами бродили по белесым лужам. Малыши вцепились в новые куклы, розданные Красным Крестом.

– Души человеческие! – завопил Сцинк, воздев к небу обезьяньи длани.

Солдаты сочли его контуженным и трогать не стали.

К гвардейцу, раздававшему бутылки с водой «Эвиан», выстроилась неровная очередь. Дорогу Сцинку перебежал малыш в грязном подгузнике. Губернатор сграбастал его одной рукой и поднес к глазу.

Бонни толкнула локтем Августина:

– Что будем делать?

Приблизившись к Сцинку, они услышали, что он невероятно трогательно поет высоким голосом:

Малышу, наверное, и двух нет, подумала Бонни. Толстенькие щечки, темные кудряшки и засохшая царапина на лбу. Маечка с Бэтмэном. Слушая песню, он улыбался и с любопытством дергал незнакомца за седую бороду. Рваные облака сочились легкой дымкой.

Августин коснулся плеча губернатора:

– Капитан…

– Как тебя зовут? – спросил Сцинк малыша. Тот в ответ застенчиво хихикнул. Губернатор разглядывал мальчика. – Ты ведь не забудешь, правда? Ураганы – это божья повестка на выселение. Скажи об этом своим.

Он снова запел, но гнусаво, потому что детские пальчики защемили ему нос:

Малыш захлопал в ладоши. Сцинк чмокнул его в лоб.

– С тобой хорошо, сынок, – сказал он. – В тебе жив дух приключений?

– Нет! – бросилась к ним Бонни. – Мы его не возьмем. И думать не смейте!