Пи Трейси - Смертельная поездка

Оказавшись среди деревьев, женщины замедлили бег, и через несколько шагов их окутал слабый лесной сумрак, обещающий если не безопасность, то хотя бы иллюзию безопасности.

А затем пальба прекратилась, и снова воцарилась мертвая тишина. Было так тихо, что они слышали голоса солдат, негромко переговаривающихся на улице перед кафе, – слышали, несмотря на то что их разделяло здание и плотный массив деревьев, и, значит, могли выдать себя любым, даже самым легким шумом.

Женщины застыли на месте и тронулись дальше только тогда, когда тишина снова нарушилась: к кафе подъехала еще одна машина, громко зазвучали голоса – будто залаяли бешеные собаки.

«Еще солдаты, – подумала Грейс. – Вот только сколько их, откуда они берутся и зачем, черт подери, они застрелили тех людей?»

Ей пришел на память случай, произошедший в прошлом октябре. В тот день весь Миннеаполис знал, что на крыше «Молл оф Америка» будет сидеть убийца и поджидать очередную жертву; она помнила, сколько людей, несмотря ни на что, отправилось в торговый центр за покупками, ослепленные въевшимся в них, словно грязь, убеждением, что все плохое случается с кем угодно, но только не с ними. Грейс никогда не понимала таких людей и придерживалась твердой уверенности в том, что если где-нибудь поблизости объявилось что-нибудь нехорошее, то вскоре оно заинтересуется именно ею, и первое, что нужно делать, узнав о надвигающихся неприятностях, – уносить ноги.

Она внимательно обследовала взглядом окружающее пространство и, заметив среди деревьев старую лесовозную дорогу, сразу же двинулась к ней. Энни и Шарон последовали за ней. Все трое думали об одном и том же: о том, чтобы добраться до «ренджровера», а потом до шоссе, по которому они приехали, и оказаться как можно дальше от этого города и той чертовщины, которая в нем творится.

По дороге, заросшей плотной короткой травой, которая заглушала шаги, идти было легче. Грейс, Шарон и Энни быстро и бесшумно двигались вдоль кружевных зарослей папоротника, таких густых и высоких, что в некоторых местах они наползали на дорогу, и их приходилось раздвигать плечами. Грейс шла впереди и каждые несколько шагов останавливалась и прислушивалась, хотя доносившийся от входа в кафе шум давно стих, поглощенный расстоянием.

Они дошли до угла, где дорога, к тому времени превратившаяся в тропинку, сворачивала влево, и Грейс снова остановилась, но на этот раз она сделала это так резко и застыла в такой напряженной позе, что Энни и Шарон замерли на полушаге и, напрягая глаза, стали вглядываться в лесной сумрак и наконец увидели то, что Грейс заметила раньше их. Никто из них не дышал.

В нескольких ярдах впереди, прислонившись к стволу белой сосны и почти полностью скрытый от посторонних глаз плакучей ветвью, стоял солдат и смотрел прямо на них.

Пальцы Шарон конвульсивно дернулись.

Не делай этого. Не тянись к пистолету. Ты идиотка, потому что ты уже должна была держать его в руке, а сейчас ты не пошевелишь и пальцем и уж тем более не расстегнешь кобуру, потому что если он хоть что-нибудь услышит, то откроет огонь и уложит всех троих. Да и что ты собралась с ним делать? Ты в жизни ни в кого не стреляла, даже в тот единственный раз, когда тебе нужно было, когда ты обязана была это сделать. Ты что, хочешь начать с человека в форме? Господи боже, ты даже не знаешь, что здесь происходит – кто казаки, а кто разбойники. Что, если те люди в пикапе были террористами и собирались что-нибудь взорвать, а ты застрелишь солдата, защищающего свою страну, – все потому, что ты испугалась, а пушка у него больше, чем у тебя? Думай, черт тебя возьми. Думай как полицейский, а не как женщина.

Расслабив диафрагму и межреберные мышцы, она сделала тихий-претихий вдох, а затем медленный беззвучный выдох. Она не сводила с солдата взгляда, стараясь понять, действительно ли он смотрит прямо на них, или это только так кажется.

Спустя бесконечную секунду, в течение которой сердце, казалось, должно было совершить десять ударов, но не сделало ни одного, солдат повернул голову в сторону и сказал:

– Пирсон, есть сигарета?

Три женщины посмотрели в ту же сторону, что и он, и увидели то, чего не заметили раньше: в нескольких ярдах справа от первого стоял второй солдат – ствол его винтовки слабо поблескивал в рассеянном кронами деревьев свете; а еще дальше – ясно различимые фигуры других людей в форме и с оружием, потихоньку переминающихся с ноги на ногу, чтобы размять затекшие мышцы.

– Нам не говорили, что мы можем тут курить.

– Ну, они не говорили и о том, что нам тут можно ссать, но это же тебя не остановило.

– Ладно-ладно, погоди секунду.

Когда солдаты встретились на полдороге между своими постами и наклонили голову, чтобы прикурить от одной зажигалки, Грейс, словно черная тень, шагнула в сторону с тропинки и нырнула в густые заросли гигантских папоротников. Тут же обернувшись, она, глядя в просвет между ребристыми листьями, проследила, как с тропы исчезли Энни и Шарон. Убедившись, что их не видно даже с такого близкого расстояния, она беззвучно опустилась на землю. Ей казалось, что ее сердце стучит ужасно громко на фоне того безмолвия леса, в котором она ясно слышала разговор бойцов.

– Мы тут слишком плотно стоим, Дарем. Надо было рассредоточиться.

– Самое плотное оцепление ставится на наиболее вероятных маршрутах прорыва периметра. Это же азы.

– По мне так никакие это не азы, а напрасная потеря времени. Если бы мы сняли всех людей с оцепления и бросили их на работы, то закончили бы здесь гораздо быстрее – и раньше убрались отсюда.

– Если кто-нибудь проникнет внутрь периметра, будет уже не важно, раньше мы уберемся или позже. Локализация. Именно этим мы сейчас и занимаемся.

Долгая пауза, затем кашель.

– Никто не думал, что так получится.

– Никто никогда не думает, а потом случается что-нибудь такое, что не было предусмотрено ни одним планом и не влезает ни в какие схемы. Любой, у кого есть хоть капля мозгов, повернул бы на этой заставе назад, а они начали ломиться вперед.

– Я слышал, у них там был сынишка. Дарем, а что, если есть и другие люди, оказавшиеся в такой же ситуации, как они? Которых не было здесь, когда разверзся ад, но которые сейчас возвращаются домой? Что тогда?

– Ты сам знаешь, что тогда. И очень хорошо знаешь. Мы выполним приказ, как выполнили его Захер и Харрис. Пирсон, посмотри на это с другой стороны. Все их родственники, все, кого они знают, все равно мертвы. Им незачем возвращаться. В общем, все, кто попадает в этот город, не выходят обратно. Точка, конец рассуждения.

«Ничего себе рассужденьице, – подумала Шарон. – Но по крайней мере, хоть что-то прояснилось». Те люди не были ни террористами, ни торговцами наркотиками, ни иностранными агентами. Их нельзя было отнести ни к одной категории лиц, список которых крутился в мозгу Шарон и принадлежность к которым могла объяснить, если не оправдать, тот факт, что они были убиты американскими солдатами. Эти люди просто оказались не в то время не в том месте.