Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров

…уже не был на кухне.

И даже не в крепости.

Вместо этого я стремительно бежал по улицам пылающего города, преследуемый разгневанной бушующей толпой, держа за руку маленькую девочку, которую я тащил за собой.

— Почему ты делаешь это? — вопила Мириам. — Почему ты делаешь это со мной?

Шум и вопли позади нас становились все громче. Шаги приближались. Я чувствовал запах насилия, который витал в воздухе. Бросив взгляд через плечо назад, я увидел, что толпа приблизилась и нагоняет нас все больше и больше, не особенно быстро, но все же неумолимо. Я также попытался бежать быстрее, и в некотором роде мне это удалось, несмотря на мою панику, несмотря на мое колотящееся сердце, которое хотело выскочить из груди, несмотря на плачущую девочку в моей руке, которая делала все возможное, чтобы не отставать от меня. Но, несмотря на то что я быстро бежал, преследователи бежали быстрее, подступали все ближе. Еще немного, и они догонят нас. Я уже видел их кровожадные лица, лица женщин и мужчин. Неприкрытая ненависть, которая не имела причин и не нуждалась в оправданиях. На их лицах читалось полное отсутствие снисхождения. Они убьют нас, если догонят. Они убьют меня и Мириам.

Тяжело дыша, почти задыхаясь, я снова открыл глаза, и видение тут же исчезло. Юдифь плотнее прижалась ко мне, едва заметно взялась за мое запястье и заботливым взглядом посмотрела на меня, потом она опять обернулась к Карлу и Стефану, и тут я заметил следующее: должно быть, видение продолжалось какую-то долю секунды, потому что оба стояли в совершенно неизменившихся позах, как фигуры из фильма, который на какой-то момент остановился и пошел дальше после паузы, но было и явное разочарование, что ножницы в руке Стефана все еще не были пушены в ход. Что-то внутри меня хотело, чтобы он сделал это.

Стефан подошел еще на один шаг, и оказался уже вплотную к Карлу, и с широкой ухмылкой медленно опустился перед ним на корточки, все еще щелкая в воздухе ножницами. Карл в отчаянии откинулся назад, дешевый пластиковый стул заскрипел, и я бы не удивился, если бы он тут же развалился на мел кие кусочки. Юдифь со сдавленным вздохом закрыла рот левой рукой.

— Стефан! — воскликнула она. — Ты что, сошел с ума? Прекрати немедленно!

Стефан даже не дал себе труда обернуться в ее сторону.

— Попроси свою подружку замолчать, Франк, — проворчал он. — Пока я этого не сделал.

— Что? — пролепетала Мириам (Мириам? Юдифь!) смущенно, а Карл продолжал, задыхаясь, как рыба на суше, глотая воздух, наклоняться вниз. Одна из тонких пластиковых ножек его стула начала заметно подгибаться и готова была вот-вот сломаться.

— Итак, — проговорил Стефан почти дружелюбным тоном, продолжая щелкать ножницами, в то время как его свободная рука приближалась к левой руке Карла, крепко прикованной скотчем к подлокотнику. — Это ваш самый последний шанс сказать нам всю правду.

— Но я ничего не знаю! — закричал Карл. — Пожалуйста! Вы должны мне поверить! Я бы обязательно вам сказал, если бы знал, где золото! Я бы все вам отдал!

— Да кому нужно твое поганое золото? — спросил Стефан.

— Мне, — сказал Эд от плиты.

Никто не обратил на него внимания.

Стефан вздохнул. Он казался разочарованным, но не слишком.

— Ну хорошо, — пробормотал он, качая головой. — Вы сами так решили.

Мое сердце на мгновение замерло в груди, а затем забилось быстрее и с ужасной силой, когда я увидел, что Стефан схватил левую руку Карла и опустил ножницы. Цербер громко завизжал. Ножка стула, наконец, со звонким треском разломилась, но Стефан железной рукой схватил стул так крепко, что он даже не наклонился. Как зачарованный я с ужасом смотрел, как ножницы опускаются все ниже, и ничего не делал. Мой рассудок кричал, что я должен что-то предпринять. Я не мог просто смотреть, как Стефан делает с этим беднягой то же самое, что и эта ужасная банда преследователей в моем сне со мной. Однако я смотрел. Неподвижно, с ужасом и одновременно с каким-то ужасным злорадством я просто стоял и ничего не делал, в то время как ножницы опускались ниже и ниже, приближаясь к левой руке Карла — и разрезали клейкую ленту, которая крепко привязала руку Карла к подлокотнику.

Время снова текло нормальным образом. С шумным выдохом Юдифь, обессилев, опустилась на один из свободных стульев, а Мария в тупом отчаянии поднесла руки ко рту. Карл еще раз взвизгнул и уставился черными от страха глазами на острое лезвие ножниц, которое с отвратительным звуком скользило по коричневой перевязи и резало ее без труда, так же как оно разрезало бы и кожу, и плоть, и кости, затем он обмяк и свесился вперед.

Стефан безо всякого видимого усилия держал сломанный стул левой рукой и разрезал оковы Карла так быстро и с таким видом, как будто бы он делал это каждый день. Наконец он отложил ножницы в сторону, поднял наполовину потерявшего сознание Карла со стула и грубо пересадил его на другой стул, у которого были целы все четыре ножки.

— Думаю, он говорит правду, — сказал он, выпрямляясь и поворачиваясь к нам. Он ухмылялся, но его лицо выдавало нервное напряжение, как будто он только что очнулся от глубокого сна, полного ужасных кошмаров (что, возможно, было близко к действительности). Несколько секунд он озирался, ища что-то, затем, обнаружив моток скотча, который все еще лежал около поломанного стула, пнул его ногой так, что он отскочил на другой конец помещения.

— У нас проблема, — сказал он охрипшим голосом. В его голосе слышались смущение и тщательно подавляемый ужас.

Эд, прихрамывая, подошел к Элен и в замешательстве, нахмурив лоб, посмотрел на нее, затем на Карла и Стефана, затем снова на нее.

— Я что-то не понял, — спросил он. — Разве шоу уже закончилось?

Никто не ответил ему, но на лице Юдифи появилось выражение, не предвещавшее ничего хорошего. Ее взгляд остановился на правой руке Эда, в которой был зажат нож с раскаленным докрасна лезвием, которое пахло паленым.

— Ну только не говори, что все кончилось, — недовольно ныл он.

— Хватит, Эд, — сказала Элен. Голос ее звучал очень усталым, и, хотя она, пожалуй, владела собой лучше всех остальных, в ее лице я заметил оттенок того же ужаса, который я прочел в глазах Стефана. — Отложи нож в сторону, придурок.

— Минуточку, — сказал Эд. — Я думал, мы хотели…

— Думаю, мы выяснили то, что хотели узнать, — перебила его Элен. Ее голос окреп. — Ты же не думал всерьез, что я буду наблюдать, как на моих глазах Стефан изувечит человека? В конце концов, я давала клятву помогать людям, а не калечить их!

— Так это… это был только фокус, чтобы заставить его говорить? — спросил Эд. Он казался смущенным и разочарованным.

Элен больше ничего не ответила, только смущенно и нервно улыбнулась и попыталась дрожащими руками закурить сигарету.