Александр Маркьянов - Презумпция лжи

Темно-зеленый УАЗ с брезентовым верхом — советская модель джипа, в изобилии поставляемая Ираку, надежная и неприхотливая машина, способная переносить самые дурные условия эксплуатации свернула с дороги, ведущей к городу и, завывая мотором, подпрыгивая на неровностях, покатила по пустыне. В машине был один человек, он вел машину, не включая фар. Оставалось только удивляться — местность была неровная, и вполне можно было убить подвеску, а то и перевернуться. Но сидевший за рулем человек этого не боялся, дорогу он видел. Много лет назад он точно также катил на Виллисе по рокадным дорогам, и включать фары было нельзя — в любой момент можно было нарваться на немецких парашютистов или на прорывающиеся к своим остаточные группы. Если фары будут включены — они не промахнутся. А вот если выключены — попробуй, попади по темному силуэту машины, да еще движущейся…

Место, где должна была состояться встреча, человек тоже нашел в темноте, почти интуитивно — хотя до этого всего лишь видел его на карте и запомнил ориентиры. Машину он развернул, поставил носом к дороге, двигатель глушить не стал. Тот, с кем он должен был встретиться, должен был появиться со стороны Тикрита, своего родного города — эту местность он знал намного лучше и вполне мог добраться не по шоссе, а проселочными дорогами. И он должен был тоже быть один — таково условие встречи…

Человек привычно расстегнул кобуру — в ней покоился его любимый старый ТТ, Тульский-Токарев, с которым он прошел еще войну. В кармане гражданской куртки был запасной магазин и две осколочные гранаты — стандартный «малый набор» чистильщика-скорохвата. Несмотря на то, что человеку было уже много лет — с таким набором он был способен уничтожить целое отделение. А если не поможет это — значит, не поможет уже ничто…

Мерседес появился через десять минут. Сначала генерал услышал шум работающего мотора — горы хорошо рассеивали звук, казалось, он шел ниоткуда — и отовсюду. Затем с севера, там где на горизонте слабо светились огни Тикрита, мелькнули вспышки — машина тяжело переваливалась на неровностях почвы, тяжелый немецкий лимузин совсем не был предназначен для того, чтобы ездить по бездорожью — но машина справлялась и с этим. Генерал всмотрелся — машина была одна…

Тот, кто был за рулем, родился здесь, здесь он пас скот, принадлежащий дяде со стороны отца Ибрагиму — и он прекрасно знал все окрестности своего родного города. Здесь он играл со своими сверстниками, многих из которых он уже вытащил в Багдад, назначил на ответственные посты, собирая свою команду, лично преданных людей. Сюда же он убегал, когда дядя приходил в ярость и бил его — иногда он прятался целыми днями. И он все это помнил до сих пор, хорошо помнил…

Мерседес остановился в нескольких метрах от джипа, в темном салоне было двое. Генерал нахмурился — так не договаривались…

Приглушенно хлопнули двери машины — пассажир с заднего сидения, а потом и водитель выбрались из нее и пошли навстречу генералу. Водитель оставил включенными фары и теперь их свет освещал всю сцену, идущие навстречу люди, подсвечиваемые со спины казались вырезанными из черного картона мишенями в тире. Генерал привычно отодвинулся в темноту, чтобы свет не падал на него…

Один из приехавших, среднего роста, в арабском костюме, кряжистый, сказал что-то на арабском. Генерал спокойно ждал…

— Дядя приветствует вас, сайиди! [60] прим автора — уважительное обращение к мужчине в Ираке Я Камиль, его двоюродный племянник, дядя не знает ваш язык, и взял меня как переводчика. А я учился у вас и знаю русский язык…

Генерал задумался. Это могло быть правдой, а могло — нет. Но в любом случае — ему терять было нечего, он ночным рейсом возвращался в Союз. Если проблемы и будут — то только у того, кто привел этого Камиля. Впрочем — может быть, этого Камиля уберут сразу после встречи. Восток…

— Приветствую вас! — генерал протянул руку, приехавший пожал ее на арабский манер, двумя руками сразу, снова начал говорить по арабски….

— Дядя спрашивает — привезли ли вы? — перевел Камиль

Генерал молча достал из-под куртки толстый пакет с бумагами, протянул его приехавшим. Документы взял Камиль и тут же с поклоном передал их его спутнику. Тот снова заговорил…

— Дядя спрашивает, нет ли тут обмана?

— Нет — коротко ответил генерал — обмана здесь нет. Мы готовы поддержать прогрессивные силы в любой стране арабского Востока.

Камиль перевел, наступило молчание, прерванное новой скороговоркой арабской речи

— Дядя спрашивает, когда все начнется?

— Примерно через два года. Время чтобы подготовиться у вас есть. Вся информация нужная для этого находится в пакете, объемы предстоящих военных поставок — тоже.

Человек шагнул вперед, встал почти вплотную к генералу, пытливо вглядываясь в его лицо. Генерал в свою очередь смотрел в глаза ночному гостю — аккуратные черные усы, грубоватые черты лица, тяжелый взгляд черных, слегка навыкате глаз…

— Хорошо… — вдруг произнес араб на плохом русском — хорошо…

После чего повернулся и направился обратно к своему Мерседесу. Генерал молча смотрел ему вслед…

Судьба всех троих участников этой встречи сложится по-разному. Камиль погибнет первым — он будет в числе тех, кто погибнет в засаде, устроенной заговорщиками недалеко от селения Эд-Дуджейль. Тогда в результате тщательно спланированного нападения погибло одиннадцать человек, но сам Раис остался невредим. Сам Раис проживет долгую жизнь — но окончит ее на эшафоте в оккупированной стране, полыхающей пламенем партизанской войны. Генерал предаст его, сам того не желая — да и самого генерала предаст его страна, которой он служил верой и правдой. А генерал…

Что бы вы сделали — если бы вот так вот вышли в коридор — и нарвались на автомат, практически в упор? Скорее всего, ничего — просто не смогли бы ничего сделать. И любой нормальный человек не смог бы ничего сделать. Но мой отец в свое время прошел школу СМЕРШа, а там обучали разному. Обучала война и тех, кто не проходил проверку, хоронили с воинским салютом. А вот мой отец выжил — хотя сталкивался с подобными ситуациями. И научил выживать меня…

Вместо того, чтобы шагнуть назад, я мгновенно шагнул вперед и сместился влево. Коридор был узким, как и во всех панельных домах, пространства для маневра не было совсем. На автоматчике был камуфляж и черная маска, автомат был десантным, со складывающимся прикладом. И если сначала он упирался мне в грудь — то теперь ствол АК был намертво зажат у меня подмышкой. И автомат стал бесполезен — но для того, чтобы выполнить этот прием, действовать надо молниеносно…