Чарльз Холдефер - Наемник

Он улыбнулся и нервно моргнул.

– Доброе утро, Джордж. Вижу, ты вернулся в Гарден-Сити.

Я передернулся и пробормотал:

– Каникулы.

Волосы, влажные после душа, щекотали мне сзади шею.

Он явно удивился, увидев меня в своем кабинете, но одновременно словно засиял от облегчения: мне показалось, он готов был обнять меня, если бы не стол. Ник Кофф – хороший банкир и понимает кое-что в риске.

– Как встретил Рождество? – спросил он.

– Спасибо, прекрасно, – ответил я.

– Похоже, Джордж, тебе нужно подписать несколько бумаг!

Было бы здорово, если бы в руке у меня в этот момент оказался пульт дистанционного управления, – я бы с радостью убавил звук на несколько делений. Кроме того, я направил бы его на окно, чтобы смягчить солнечный свет. Мне и прежде случалось испытывать похмелье, но такое жуткое – никогда. Как бы ни злился я временами на Бетани с ее выпивкой, в настоящий момент я ей сочувствовал. Впервые за долгое-долгое время я подумал: бедная Бетани.

– Ручку! – прохрипел я, затем наклонился над столом, подпер себя локтем и, тщательно прицелившись, подписал бумаги в нескольких местах. Вот и все. Все законно. У меня больше ничего нет.

– Спасибо, Джордж. Как семья?

Проведи я в этой комнате с Ником еще минуту, максимум две, я не смог бы притворяться дальше. Начал бы буянить. Или сблевал бы – очень уж противно пахло ковровое покрытие в кабинете. Ник тут совершенно ни при чем, но лучше мне было поскорее убраться отсюда. Его слова догнали меня уже на полпути к двери.

– Должен идти. Спешу. С Новым годом.

Холодный воздух снаружи немного привел меня в чувство. Захотелось опуститься на колени и сполоснуть лицо из ледяной лужи, но я вовремя опомнился. Проезжавшая мимо машина приветственно гуднула, но я так и не понял, кто это был – слишком долго поднимал голову. Пожалуйста, Бетани, не отпускай меня! Я изо всех сил цеплялся за парковочный счетчик. Я ей так и не позвонил.

Первым делом я отправился в закусочную Хэлсли, выпил несколько чашек кофе и съел половинку пончика, чтобы хоть немного собраться. Подумал: не самое удачное время для звонка. Если я правильно запомнил, Доктор собирался взять Бетани и детей в утренний «обход» – навещать пожилых прихожан, слишком дряхлых, чтобы выходить на улицу в такой мороз. Он считал, что старикам полезно иногда посмотреть на детей и побыть в их обществе. Наверное, сейчас они уже вышли из дому. Я достал телефонную карточку и небрежно смахнул ею со стойки какие-то крошки. Затем поднялся, направился к таксофону и отстучал на кнопках номер штаб-квартиры «ПостКо» в Мэриленде и свой служебный номер.

Существует система, при помощи которой мы можем переключать звонки на любую точку в мире. С учетом разницы во времени я вполне мог застать Берти на месте. Должно быть, он уже вернулся с Омеги.

– Маккаллистер слушает.

(Он, разумеется, видел, что звонок из «ПостКо», и ответил официально.)

– Привет, это Джордж.

– Мистер Джордж! С Рождеством тебя хреновым и с Новым годом, кол тебе в задницу!

– Ага, тебя тоже. Послушай. Я звоню, чтобы сообщить: у нас обнаружилось незаконченное дело. Я решил, что тебе следует знать. Может быть, ты попробуешь разобраться, не дожидаясь моего возвращения.

– М-м-м-м-м.

Конечно, разговор шел по линии «ПостКо», но даже здесь особенно вдаваться в подробности не стоило. Поэтому я сказал:

– Речь идет о кодовом слове за тридцатое ноября.

(Иногда в разговорах мы обозначали заключенных по дате их доставки на Омегу; дату эту мы обязаны были проставлять в шапке рапорта после каждого допроса, поэтому запомнить ее не составляло труда, а для постороннего такая ссылка была еще менее понятной, чем № 4141.)

– Нет, с этим закончено, Джордж.

– Я так не думаю. Тебе, очень возможно, стоит уточнить один момент.

– Я точно знаю. Школа распущена, идиот!

Клик.

Она не видела, куда я сунул ножницы, хотя не меньше трех раз, должно быть, спросила меня:

– Билеты ты взял? А паспорта?

– Конечно, все под контролем.

– Такое впечатление, что ты спишь на ходу.

Мы все совершенно вымотались, собираясь уезжать и пытаясь впихнуть в свой багаж рождественские подарки Кристофера и Джинни. Мне пришлось лишний раз съездить в город и купить еще одну сумку. Перед той поездкой я спросил Бетани, не привезти ли ей из города бутылочку.

– Ты же не хочешь, чтоб я пила, – удивилась она.

– Послушай, если я сам привезу тебе бутылочку, это будет лучше, чем прятать выпивку от меня. Вот и все.

– А мне не нужно. Я справляюсь лучше, чем ты думаешь. И не так уж много я от тебя прятала.

– Рад слышать.

– Должно быть, ты чувствуешь себя виноватым, – заметила она. – Иначе ни за что не предложил бы подобную вещь. Что произошло в Гарден-Сити?

– Я же рассказывал. Прекрати так на меня смотреть. Господи, ну и Рождество выдалось.

Она знала только, что у Вернона с «Вигглз» возникли финансовые трудности и что я ездил туда поддержать брата. Я намекнул на азартные игры, но не признался, что подписал документы на передачу «Ароматного яблока». Когда Бетани узнала, что я не видел ни Джулии, ни детей, она, естественно, обратила все свои подозрения на Вернона. Она решила, что он связался с другой женщиной и попал в переделку; кобелем был, кобелем и остался, опять сперма ударила в голову. (После эпизода с Мисси ван Дюссельдорп она относилась к моему брату без малейшей симпатии.) Если Бетани и заподозрила меня в чем-то, то лишь в недостаточной откровенности; она решила, что я покрываю его выкрутасы. Похоже, никаких подозрений по поводу моей спермы у нее не возникло. В данном случае это меня вполне устраивало.

А чувство вины? Разумеется, и по многим разным поводам, но я сам не знал, как к этому отнестись. Все было так сложно. Ну трахнул Денизу, но это было одноразовое событие, да и закончилось не самым лучшим образом; помог Вернону, для него это был последний рубеж обороны, нас он полностью разорил; вообще, поездка в Гарден-Сити ассоциировалась для меня с предательством и тайным сговором за спиной Бетани. И все же чувство вины смешивалось во мне с другими эмоциями, – я был рад, что поехал. Да, рад. Пережитое в родном городе вернуло мне самого себя, и не только в смысле секса. Из всех событий секс был самым незначительным – более того, единственным, с которым можно было и не спешить. Остальные события, как оказалось, были неотложными. Может, человеку поумнее меня не обязательно делать глупости, чтобы чему-то научиться. Может, ребенку не обязательно трогать горячую плиту. Но за время этой короткой поездки со мной что-то произошло. Разговор с Денизой заставил меня вновь прислушаться к себе самому. Я слишком долго считал, что если не вижу ответа, то это значит, что истина более жестока, чем мне хочется, и лежит глубже, к тому же не на виду. Но теперь, оглядываясь на свои действия и мысли, я чувствовал себя так, будто пытался воспользоваться незаслуженной привилегией. Слова отдавали пустым пафосом. Читая Денизе лекцию, я сам вел себя как наивный сосунок. Но – и это самое главное – вместо обиды и разочарования я чувствовал облегчение.