Елена Сулима - Опоенные смертью

— О, господи, — оглянулась Алина, — Так где же Музей Народов Востока?

— Что же ты мне сразу не сказала, что тебе надо туда? — удивилась Ирэн, — Он, мне кажется, всегда был чуть дальше.

— Откуда я знала, что мне нужно туда, — пожала плечами Алина. — Я просто шла, и вошла в первые попавшиеся раскрытые двери, не взглянув даже на дом. Тут что-то не так. Что-то со мною случилось. Шли, шли и вдруг эта чудовищная фотовыставка с зонами, а потом застолья… Может это мой мини-маршрут по этой жизни? Мистика какая-то… Такое впечатление, что это материализовались метафоры окружающей жизни. Нам показывают. Ты понимаешь, нам явно показывают, откуда-то оттуда, — Алина ткнула пальцем в небо, Давай просто идти и смотреть.

— Давай согласилась Ирэн. — Все равно делать не чего, а с твоими фантазиями как-то даже интересней.

Они вошли в Музей Народов Востока.

— Скорей, скорей, — вдруг заторопила заглядывающуюся на экспонаты подругу Алина. — Нам некогда сегодня расплываться в впечатлениях, нам нужно увидеть только одну единственную вещь!

Алина быстро пробегала взглядом по экспонатам, переносясь из зала в зал с немузейной скоростью.

Смотрительницы залов встрепенулись. Таких скоростных экскурсантов у них ещё не было. "Быть может хулиганки? Быть может они сумасшедшие, но не похоже".

— Посмотрите Рериха, Рериха! — зазывали они.

— Конечно, как так — побывать в таком музее и не посмотреть картин Рериха, — усмехалась Алина на ходу тоном Друида.

— Но что же ты ищешь? Ты можешь сказать? — начала раздражаться Ирэн.

— Не знаю, не знаю, узнаю, когда найду.

— Быть может вот это? — указала Ирэн на женские туфельки в китайском зале, понимая, что сейчас её подруга ищет некую поэтическую метафору, и думая, что этот переносный смысл должен коснуться её женского бытия, — Ты представляешь, как больно им было ходить.

— А ты представляешь, как тесно сейчас мне искать?! Скорее! Нельзя расплываться.

— Быть может вот это? — Ирэн остановилась у вазы вырезанной из розового аметиста. Резная каменная лиана обвивала её.

— Не знаю, — задумалась и остановилась Алина, — Ты представляешь, сколько было вложено в неё вдохновения и труда? Это подарочная ваза. Когда китайцы дарили подобные вещи, они не дарили их, как вещи, то есть, не обогащали одариваемого материально, они говорили, "я дарю вам красоту". И тот, кто получал подобную вазу в подарок, ставил её на видное место и наслаждался её красотой, а когда он замечал за собою, что начинает к ней привыкать, и не замечать её прелести, он брал эту вазу и возвращал назад хозяину, говоря, что уже насладился её красотой. И тогда хозяин дарил красоту другому. Понимаешь, какое понимание, что красота приедается, что то, что привычно, то уже не наслаждает. Какое желание не терять остроты вкуса!.. Но все-таки я сейчас не об этом.

— А может об этом? Тут написано, что эти пластинки клали умирающим на темечко, чтобы через них выходил дух. Или, быть может, ты ищешь ответа в нэцках? Смотри, какой скупердяй — несет мешок с добром, а его проели крысы! Это наверняка соответствует смыслу, сколько не копи… Ты правильно сделала, что ушла от мужа и ничего не взяла — крыс, во всяком случае, не развела. Ни в добре, ни в голове.

— Нет… это тоже не то. Слишком однопланово, слишком просто ты читаешь увиденное. А это бог богатства — Дайкоку.

— А мне не видно, что это бог. Мне кажется, что это карикатура на скупердяев. Иначе бы из мешка не вылезали крысы.

— Но он же бог. Живет на небесах, а крысы прогрызают в его мешке дырочки и из них на нас сыплется манна небесная, то есть волшебный рис. В восточных культурах фактически нет зловредных животных — все они помощники человеку.

— Откуда ты все это знаешь? Начиталась?

— Начитаешься тут, когда месяцами муж тормозит и никакой деятельности развести не дает. Ну да ладно, все в прошлом.

И Алина рванула в следующий зал.

Ирэн совсем потеряла её из виду, и потеряв надежду догнать, медленно обходила залы, рассматривая затейливые экспонаты. Через час он натолкнулся на неё в зале искусства народов южно-азиатских островов, перед витриной поделок с острова Майями.

Алина стояла, как загипнотизированная, но когда Ирэн подошла к ней, она ткнула пальцем на один экспонат:

— Вот, — сказала она, — Смотри!

Это был рог. "Рог для хранения лекарственных трав" — было написано под ним. Рог был вырезан из черного камня, на нем из того же монолита по оба конца сидели фигурки. Маленькая-маленькая человеческая фигурка на остром конце рога, по-извозчики управляла удилами закинутыми на огромную идентичную человеческую фигурку, всю какую-то плотски нелепую, мясную.

— Вот! Это тот самый символ. — Вздохнула Анна. — Наконец-таки нашла.

— Кого? — не поняла поначалу Ирэн.

— Символ двойственности и единства человеческой сути, — ответила Алина. — Смотри, какой большой, плотский, весь материальный человек. Все животно-биологическое в нем. Дай ему волю, и он превратиться в гориллу. Чуть что не так — вынет "ксюшку" и изрешетит, как наши новые русские, а потом пойдет, пить гулять по бабам. Это зверь внутри нас, понимаешь, тот, кто не ведает, что творит. В нем нет ни космоса, ни табу. Смотри, сколько плоти! Знаешь сколько ей надо!.. Пульсирующий животный студень, сотрясаемый амбициями, зверством, тупостью и ленью!.. Это наше физическое тело.

Но этот маленький!.. Это даже не психика, психика сидит в плоти, как центр капризы. Психея… — психика… — душа… Этот же маленький человечек — ни чем не нуждается, ни в чем. Ему ничего не надо, кроме одного — явить себя, как божественное начало, провести это тело сквозь время и пространство. Это Бог внутри нас. Но проявить себя он может только через это плотское создание. Обретая тело и управляя им. Он управляет этим, огромным, словно кучер конем, сам выбирая дорогу. Именно с этого сравнения начинается учебник по магии Папюса. Но если конь окажется сильнее и его понесет!.. Никогда нельзя ослаблять поводьев…

— Чувствуется мне, что внутри каждого из нас сидит пьяный извозчик, покачала Ирэн головой, — иначе разве б мы выбирали такие судьбы-пути… Пьяный… и лошадь его плетется напропалую по бездорожью. Ему-то что.

— …Этому твоему истинному "Я" надо очень немного. Оно самодостаточно. Космос подпитывает его. Космос божественный, если хочешь мистических законов, — восторженно продолжала Алина. И задача его — не отпускать эти вожжи. Ты помнишь, как говорят, "человек распущенный". Это вожжи ослабли. Твое истинное "Я" не может тогда управлять Я плоти. Тогда наступает как бы переворот. Не конь идет на поводу у хозяина, (то есть энергетическое, божественное начало, слушается физическое), а хозяин на поводу у коня, отсюда все беды — пьянство, блуд, обжорство, хамство, разрывающие желания и безнадежность… Подлость, пошлость и примитив… Бесконечные, бесконтрольные пульсирования. Не по богу, не по божественному началу в нас. Но если довериться своему истинному "Я" — то человек способен сотворить невозможное. Это твой дух. Он знает и куда тебя направить, и что делать в самой трудной ситуации. Только надо уметь слушать его. Знаешь, когда я лет в пятнадцать забралась с мальчиками в подмосковные катакомбы, из которых добывали белый камень на строительство Москвы, мы, естественно, заблудились. Началась паника. Мальчишки к третьему часу, не стеснясь меня заплакали, и тогда я не села в псевдомудрую позу роденовского мыслителя, а легла на каменный пол, раскинув руки, и полностью расслабилась. Меня охватило какое-то странное состояние, при котором — ты видишь все, знаешь ответы на все вопросы, но со стороны выглядишь очень странно. И тогда я встала и пошла. Парни были истощены и поэтому не дергали меня вопросами, а пошли за мной молча. Мы вышли, не сделав ни одного лишнего поворота. Вот так надо уметь слушать это "Я". И не сбиваться на чужие мнения.