Елена Сулима - Опоенные смертью

— Угу, — кивала Ирэн, глядя уже не на скульптурку, а на подругу.

— Часто люди делят людей на порядочных и непорядочных. Так вот если ты попробуешь окунуться в филологически исконный смысл этого слова, то поймешь, что порядочный человек — это тот, который имеет понятие о порядке.

— В доме что ли?

— Нет. Это слишком примитивный, внешний пласт. Такой человек просто аккуратный…О порядке ценностей, как и внешних, так и внутренних — своих порывов, желаний, эмоций… А у непорядочного — властвует хаос. Беспорядок. Бежать от такого надо, но главное восстановить порядок внутри себя. Это контроль, напоминающий тебе, что ты не животный бред во плоти, а человек. Чело — голова, ум, век — это же вечность! — Алина говорила и сияла, почти смеялась, хотя и сообщала о чем-то очень серьезном для нее, как будто боялась скатиться до всеподавляющего пафоса своих умствований и потерять легкость. — Вот я думала, думала, что удерживало меня в жизни от полной индифферентности, или же от слияния с тем, что предлагала мне жизнь, и вдруг поняла — вот этот маленький, истинный человек. Истина во мне. Она есть в каждом. Доверься этому маленькому, невидимому человечку в себе, своему ядру и все, что хочешь, — будет. Все! Все что в действительности тебе надо — подтянется. Если его нет за видимым человеком — значит он зомби. Не человек. Это хорошо видно по алкоголикам, которые совсем спились и потерли чувство совести. Это видно по многим психическим больным, — они оторвались от того маленького, истинного человечка. А бандюги, воры и прочие полу уголовные элементы — они оторвались и заблудились. Потому что человек не может быть изначально порочен, если он живет в гармонии с изначальным небесным духом заложенным в нем. Это даже кристалл духа в центре души! Доверься ему. Спрашивай, перед тем, как что-то совершить — в действительности именно это по воле его и тогда ты добьешься всего. Это я не только тебе, это я и себе говорю.

— Я хочу выйти замуж и жить нормальной семейной жизнью, — ответила Ирэн.

Алина скорбно посмотрела на неё и пошла к выходу.

Вечерело. Они молча брели по сентябрьскому бульвару

— Разве ты не пойдешь к Петлюре, в заповедник искусств? Там сегодня грандиозная тусовка. Кажется, ты ещё о нем не писала. Пошли, — предложила Ирэн.

— Нет, Нет. Я не могу, — замотала головой Алина, чувствуя, что не в силах сегодня переваривать новую информацию. — На сегодня я выдохлась, и вообще… я ужасно хочу в туалет.

— Ты будешь полной дурой, если не пойдешь, такое случается не часто. Кажется это их последний сейшн. Ты же хотела о них написать. Их, кажется, прикрыли. Лужков издал приказ снести эти дома. — Схватила Ирэн подругу под локоть и насильно повела за собой.

Я не могу! — вдруг встала как вкопанная Алина, — Не могу больше! Ты понимаешь!

— А… понимаю, — кивнула Ирэн, — Тебе просто надо в туалет. Сейчас сообразим подходящую подворотню. Слава богу, уже темно, — потащила за собою Алину Ирэн. А потом я тебя познакомлю с одним типом. Ты с ума сойдешь. Я знаю, что тебе он будет интересен. Ты же любишь все необычное. Он лысый абсолютно.

— Нашла чем удивить.

— Он играет буддистские песнопения.

— Я не специалист по этническим ансамблям.

— Но это же что-то колдовское!.. И ещё — он отрезал себе нос!

— О да… Это аргумент! — Закивала Алина, — Но я все равно не дойду до этого идола с обструганный носом, я хочу в туалет!

И начались их естественные, метания-мучения по вечерней Москве. Но все-таки им удалось вычислить выселенный двор, и они свернули в его сумрак, на его утоптанную почву, невдалеке светился прозрачным холлом недавно реставрированный особняк, окруженный помойкой, ямами, колдобинами и строительным мусором. Анна, отдав свою сумочку Ирэн, пошла в темный угол.

Когда же вышла, увидела, как из особняка выходят люди. Все в кремовых кашемировых пальто. Итальянцы, почему-то подумала она, и оглянулась — Ирэн нигде не было. Она позвала её стоя посреди двора.

— Бежим отсюда, бежим! — услышала громкий шепот подруги из-за ствола огромного тополя.

Ты чего это испугалась? — спросила Алина, совершенно не понимая, почему это вдруг она должна бежать с этого перерытого двора, спотыкаясь и ломая ноги в темноте, когда можно выйти вполне достойно по тропинке.

Она нащупала путь во тьме, и уже было ступила на него, как вдруг какой-то человек в черной кожаной куртке догнал её, в несколько прыжков, и пересек ей дорогу. Алина изумленно тряхнула кудрями, мол, что это с ним?.. — и увидела дуло автомата, направленного ей в грудь.

За спиной раздавался тихий, явно не итальянский, скорее вкрадчиво советско-южный говор.

"Чеченцы?" — подумала Алина, — "Ну и что? Почему это я должна бояться чеченцев?" Тем временем дуло больно упиралось ей в грудь.

— Журналистка? — спросил парень. Парень был свой, парень был совершенно русский — губошлеп из московских дворов, но стоял перед ней с непроницаемым выражением лица.

— Ну и что? Ты теперь убивать меня будешь? — усмехнулась Алина.

— Бежать! Идиотка! Бежать! — убегая орала Ирэн, от испуга забыв спряжения и склонения разом.

Но уже выбегая на бульвары, она оглянулась в проем двора освещенный полной луной и тусклыми фонариками у входа в особняк. Алина, как ни в чем не бывало, продолжала что-то говорить. Ирэн не слышала её слов, но понимала, что она явно насмехается над парнем. Колени её подкосились, сейчас, сейчас кровавое месиво взамен этой красивой, отважной, непонимающей, непринимающей!.. И поплыли телеобразы расстрелянных трупов… Слезы отчаяния выступили на глазах, и она, приседая, продолжала шептать-хрипеть, — бежать, бежать!

— И оно тебе надо. Надоели мне ваши пушки! — продолжала, с желтоватой скукой видевшего все на этом свете человека, рассматривая, словно игрушку забавного трехлетки, черное дуло, Алина.

Парень усмехнулся в ответ её выражению лица, и покачал головой.

— Дай хоть посмотреть — из чего меня чуть что расстреливают?!

— Не дам, не положено.

— А стрелять положено?

— Положено.

— Положено? — скептически хмыкнула Алина, и ей стало жалко этого русского парня, вынужденного служить чеченцам, с которыми все ещё воюют его ровесники…

Они посмотрели друг другу в глаза, и застыли на мгновения в прицельном обоюдном гипнозе мужчины и женщины.

И тут на героическом полете Ирэн подлетела к ней, и вцепившись в рукав её кожаной куртки, потащила со двора, — Да мы только в туалет сходить, пардон, пардон!!

— Да почему это я должна бежать? — продолжала упираться Алина, Почему я должна бояться ходить по своему городу? Не пойду! Не побегу никогда! Пусть стреляет! Пусть!

— Больные на голову что ли? — хмыкнул парень, — Да бегите же, бегите, пока вас хозяева не заметили! И видя, как упирается Алина, умоляюще зашептал, — Я вас умоляю, я вас прошу!