Лев Пучков - Ксенофоб

– В смысле, чтоб потом сбрызнуть?

– Там есть чем сбрызнуть. Вода для вас. Пить.

– А мы там долго будем?

– Пятнадцать минут.

– Тогда обойдемся.

– Прихвати, не помешает.

– Ладно...

Я взял воду и вышел.

– За мной.

Мы вышли на дорогу. Филин включил фонарь и, светя себе под ноги, направился вдоль насыпи в противоположную от переезда сторону.

Мы следовали за ним. Пленник пару раз споткнулся – Федя, тащивший его, спросил:

– Может, распаковать? Далеко еще?

– Двадцать метров, – сказал Филин.

И точно, через три десятка шагов мы свернули в невысокий бетонный туннель, убегающий под насыпь.

Дно туннеля было покрыто песком с вкраплениями гальки и засохшим илом. Своды я не видел – Филин светил вниз, но готов поспорить, что они были покрыты застарелыми плесневыми разводами и черным мхом. Запах был такой, словно долгие годы здесь гнили водоросли и крабы, а может, что-то еще и похуже...

Уффф... Жуть-место.

Я не страдаю клаустрофобией, но под сводами этого туннеля на меня внезапно навалилось гнетущее чувство скованности и несвободы: почему-то мне здесь так не понравилось, что захотелось немедля выбежать на воздух и мчаться без оглядки к переезду, к свету, к людям!

Чувство было странное и незнакомое, сродни тому, что порой приходит к нам в детских снах, когда возникает страстное желание как можно быстрее удрать от настигающего тебя неведомого кошмара – а бежать не получается.

Не знаю, чем это объяснить, то ли расшалившимся воображением, то ли просто совокупностью впечатлений... Но если говорить попросту, без пространных философских измышлений, наверное, правильнее всего будет так: в этом гнилом местечке отчетливо ощущалось присутствие Смерти...

Посреди тоннеля, в правой стенке, была ржавая железная дверь.

Филин отстучал по двери незатейливый сигнал и она тотчас же приоткрылась – вопреки ожиданиям, совершенно беззвучно.

– Принимай, – скомандовал Филин, подталкивая пленника к двери.

В проеме возник человек, ухватил Рустама под руку и втащил за дверь. Рассмотреть его я не успел – фонарь светил преимущественно в пол.

– Запрись, не открывай, пока я не скажу. Будешь готов – стукни.

Человек закрыл дверь и негромко лязгнул засовом.

Филин поставил фонарь рядом с дверью, направив луч в противоположную стену, и сообщил:

– Надо кое-что обсудить.

Точно, теперь самое время. Федя – богатырь, но дверь выглядит вполне непрошибаемой.

– Федя, для вас этот пленник очень важен. От результатов его допроса зависит, найдете вы остальных, или нет. Это понятно?

– Не понял... – Федин голос звучал напряженно. – Ты хочешь сказать...

– Федя, я опознал его, – вставил я. – Это он.

– Он? – тихим эхом повторил Федя. – «Он» – в смысле...

– Ну, в общем, один из тех, кто был в парке, – торопливо пояснил я.

– Понятно...

Лицо Федино было видно плохо, так что прочитать на нем что-либо не представлялось возможным – но кулаки как раз попадали в световое пятно. И кулаки эти сжимались с такой силой, что даже в свете фонаря было видно, как постепенно белеют костяшки и от страшного напряжения мелко трясутся руки.

В этот момент за дверью раздался приглушенный вскрик, сопровождаемый какой-то нездоровой возней.

– Что там? – Федя на мгновение отвлекся от переживаний. – Может, помочь?

– Не надо, – уверенно заявил Филин. – Сам справится.

– Зачем, вообще, дверь заперли? – смятенно пробормотал Федя. – Это от меня, что ли?

– Федя, он здесь, – Филин подошел к Феде и осторожно похлопал его по плечу. – И он – твой. Можешь делать с ним что хочешь. Но! Сначала его нужно допросить. Если убить его прямо сейчас, остальных вы просто не найдете. Это понятно?

– Это понятно, – Федя сунул руки подмышки, шумно выдохнул и с обидой в голосе уточнил: – Я только не понял... Дверь зачем заперли? Вы что, думаете, я совсем псих?! Типа – сразу бы бросился?

– А как ты Магу колошматил? – напомнил я. – Всем залом оттаскивали!

– Ни слова про Магу! – угрожающе воскликнул Федя. – И не надо равнять Магу с этим куском г...на.

– Федя, напомню еще раз: как только мы закончим – он твой, – гнул свою линию Филин. – Десять минут потерпишь?

– Слушай, хватит уже со мной – как с малолетним неврастеником...

– То есть мы можем спокойно работать? – уточнил Филин. – Душить не бросишься?

– Не брошусь.

– Дай слово офицера.

Вон как завернул! Хитрож... товарищ, ничего не скажешь. А я уже и забыл, что Федя когда-то был офицером. А Федя, помнится, неоднократно говаривал: бывших офицеров не бывает. То есть для него это – пунктик.

– Даю, – слегка помедлив, вымолвил Федя. – Слово офицера...

Уй, как интересно! Лица Фединого не видать – но я сжую свои титановые пластины, если он сейчас не порозовел от смущения.

– Ну, вот и славно, – одобрил Филин. – Короткий инструктаж – и начнем работать.

– А ты, наверное, хотел сказать «вы начнете работать»? – прицепился я, слегка обиженный тем, что такой интересный пунктик у Феди отковырял какой-то сторонний дядька, который знает его без году неделя. – Это же наша операция, верно?

– Нет, на этом этапе будем работать мы, – Филин ткнул пальцем в дверь. – Вот этот товарищ и я. А вы просто посидите в уголке и послушаете.

– Ну, допросить-то мы и сами бы могли, – важно приосанился Федя. – Кое-что помним, кое-что умеем...

– А я и не сомневаюсь, что ты это умеешь, – заверил Филин. – Только тут один маленький нюанс. Допрос пленного в окопе – «кто командир и где тушенка» и то, чем мы собираемся заняться сейчас, это не совсем одно и тоже. Методика, понимаешь ли, совершенно разная.

– И в чем тут разница? – ревниво уточнил Федя. – Я ударю его четыре раза, а вы с этим типом – двадцать?

– Ты почти наверняка быстро сломаешь его, – пояснил Филин. – И, вполне возможно, останешься без важной информации. Нет, не потому что ты – чайник в этом деле. Просто ты его ненавидишь. А мы с этим товарищем – нет. Мы будем допрашивать его бесстрастно, спокойно и методически грамотно.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Федя. – Если ты считаешь, что это будет правильно...

– Да, я так считаю, – заверил Филин с каким-то многообещающим подтекстом. – В конце допроса ты тоже будешь так считать.

В дверь тихонько стукнули.

– Да, я слышал! – возвысил голос Филин. – Ну все, мы определились?

– Ладно, – окончательно сдался Федя. – Работайте. Но мы посмотрим?

– Смотрите. Только сидите тихо и не вмешивайтесь. И вот еще что, – Филин опять ткнул пальцем в дверь. – Товарищ – татарин. Ничего?

– Ну, плятт... – досадливо крякнул Федя. – Это ты про то что в зале было? Не имеем мы ничего против татар! Понятно? Против дагов – тоже. И вообще, нации тут ни при чем – просто так получилось...