Эндрю Дэвидсон - Горгулья

Марианн Энгел тоже была одета в мантию — или, точнее, слишком свободное и сбившееся не пойми как платье, похожее на мантию. Волосы ее курчавились даже больше, чем обычно, несмотря на ленту с узелком на лбу. Широкий конец ткани выбился из кудрей и струился по спине. Она подхватила ткань. Полоска теперь ниспадала с локтя, совсем как салфетка на руке официанта. В другой руке она держав старомодный светильник без масла, а на левую лодыжку (ту, по которой вились вытатуированные розы) надела браслет из листьев. Объяснила, что он должен изображать лавровый венок у ног, а настоящий венок помешает ей танцевать. Я поинтересовался, кто она.

— Неразумная дева, — последовал ответ.

Вечеринку устраивали в старейшем и самом дорогом отеле города. Портье в цилиндре придержал перед нами дверь Такси и предложил руку Марианн Энгел. Глубоко поклонился и бросил удивленный взгляд на меня, как будто силясь рассмотреть столь убедительный грим в виде ожогов.

— Вы, должно быть, Люцифер, сэр?

— Прошу прощения?

— Я не знаю других падших ангелов, сэр. — Он учтиво поклонился. — Очень хорошо! Если позволите, ваш голос — прекрасный штрих к костюму.

В холле Марианн Энгел взяла меня под руку. Низко свисали светильники, с потолка спускались темные ленты. По углам пристроились клочья паутины, повсюду бродили десятками черные кошки. (Интересно, где их столько нашли? Устроили налет на приют для бездомных животных?) В бальном зале собирались гости. С полдюжины скелетов гремели белыми костями, нарисованными на черных трико. Мария Антуанетта (напудренная, с глубоким декольте) беседовала с леди Годивой (у той длинные светлые волосы ниспадали на трико телесного цвета). Полицейский в парадной форме пил виски с Аль Капоне. Одна женщина нарядилась гигантской королевой морковок и потрясала скипетром из овощей перед приятелем-кроликом. Пьяный Альберт Эйнштейн спорил с трезвым Джимом Моррисоном, а в дальнем углу два черта мерялись длиной хвостов. Мимо нас скользнул официант; Марианн Энгел ловко подхватила у него с серебряного подноса бокал мартини, сделала глоток и чмокнула меня в щеку-маску.

Мы выбрали столик, покрытый кроваво-красной скатертью и украшенный свечой в подсвечнике из стеклянных глазных яблок. И сели рядом: по другую руку от Марианн Энгел оказался мужчина в костюме резинового утенка, а рядом со мной сидела сексапильная дама-полицейский.

Я довольно быстро прочувствовал, что Хэллоуин станет моим любимым праздником. Полицейская дама похвалила мой наряд, а я присочинил историю о том, что «в миру» я преподаватель английского в местной школе. Марианн Энгел уже осушила третий бокал мартини (забавно — ведь она нечасто употребляет алкоголь…) и потащила меня из-за стола.

Знала, что в душе я ужасно хочу с ней потанцевать. Не для того ведь я столь прилежно занимался с Саюри, чтобы всю жизнь подпирать стеночку!

Музыканты заиграли вальс; Марианн Энгел выпрямила спину и обхватила меня сильными руками резчицы по камню. Пристально взглянула мне в глаза — и на миг показалось, что я смотрю прямо в морские глубины. Даже не знаю, сколько мы простояли вот так, без движения, а потом она увлекла меня в потоки музыки. Мне оставалось лишь подчиниться; она как будто чувствовала все мое тело. Мне даже ни разу не пришлось напрячь больное колено, пока мы кружились в чудесных фигурах танца, среди Ромео и Джульетт, рядом с Эсмеральдами и Квазимодо, мимо Умы Турман и Джонов Траволт… Марианн Энгел неотрывно смотрела мне прямо в глаза, а прочие танцоры растворялись в кружении цветовых пятен.

Так продолжалось не знаю сколько времени, и могло бы длиться и длиться, если бы взгляд мой не выцепил ужасно интересную пару. Вначале мне показалось, что это обман зрения; я решил, что на самом деле сбоку от нас никого нет. Пара исчезла, едва Марианн Энгел закружила меня в следующую фигуру танца, и я даже не чаял их снова увидеть, когда мы сделали полный круг. И все же увидел.

Теперь уж я не мог отрицать: обритая голова японки в наряде монахини удивительно резко контрастировала с ярко-рыжей шевелюрой викинга, ее партнера в танце, Дама двигалась так грациозно, а кавалер так неуклюже спотыкался, что казалось, буйвол кружит в танце воробушка. Ножнами викинг больно задевал бедро японки, но она упрямо стискивала губы, а когда перехватила руку поудобней, с рукава посыпались комочки земли.

Марианн Энгел снова сделала круг, но едва мы вернулись в исходное положение, пара исчезла.

— Ты их видела?!

— Кого?

И тут я заметил другую парочку. На этот раз на даме был викторианский наряд, но довольно будничный — так можно было бы одеться не на танцы, а для прогулки в сельской местности. На этом маскараде были персонажи и поярче…, но дама вся промокла, и вода стекала на пол, собираясь в небольшую лужицу. Кавалер ее казался очень веселым, несмотря на столь мокрую партнершу, и, кажется, ничуть не возражал против воды. Этот большерукий и упитанный джентльмен был одет в кожаный смокинг. Дама вежливо улыбалась ему в разговоре, но все время бросала взгляды назад, как будто кого-то искала. Мы оказались совсем близко; я разобрал, как он говорит что-то на итальянском, а она отвечает по-английски.

— Том? Я не знаю…

Марианн Энгел хотела снова увлечь меня прочь, но я высвободился, при этом на секунду отвернувшись от танцующей пары… а они вдруг исчезли. Я отчаянно выискивал их в толпе, но от призраков не осталось и следа.

Я вернулся в то место, где натекла вода с викторианского платья. Но на полу было сухо. Я хотел найти комочки земли, упавшие с рукава японки. Но на полу было чисто. Я упал на колени, принялся шарить по полу, танцоры разбежались от меня точно от сумасшедшего. Я ползал по залу, пытаясь найти хоть что-нибудь… и не нашел ничего.

Марианн Энгел присела рядом и прошептала:

— Что ты ищешь?

— Ты же видела их, да?!

— Я не понимаю, о чем ты…

— Призраков!

— Ах, призраков… — Она хихикнула. — Знаешь, нельзя на них пристально смотреть. Это все равно, что ловить скользкого угря за хвост. Только покажется, что поймал, а их уже нет…

Мы пробыли на празднике еще несколько часов, но я все время выискивал фантомы. Я знал, что видел невозможное: что это не просто обман зрения. Я действительно видел! «Ты такой же чокнутый, как она». К черту, змея! Я тебя утоплю в морфии так, что сама захочешь скинуть кожу до срока!

Мы вернулись домой; Марианн Энгел накрыла стол к чаю, пыталась меня успокоить. Но ничего не вышло, и тогда она решила снова рассказать о нас. Надеялась, что мне станет лучше, если я узнаю, поженились мы или нет. Действительно…

Всерьез я ни о чем таком даже не думала… пока ты не сказал, что когда-нибудь будешь готов сделать мне предложение. Конечно, порой фантазировала, но я ведь и так успела нарушить целый набор вечных клятв; стоит ли давать новые? В глубине души я боялась, что предам тебя — так же как предала матушку Кристину, и, поскольку больше ты о свадьбе не заговаривал, решила, что разговоры были пустые — обычные мужские сказки в порыве романтизма. Честно говоря, меня это нисколько не задевало — жизнь и так подарила мне гораздо больше, чем я надеялась. Я выполняла работу для бегинок и привносила улучшения во все этапы книжного дела, и вскоре сведения о том, что я обучалась в энгельтальском скриптории, просочились в дома некоторых состоятельных горожан.