Дорофея Ларичева - Охотник и его горгулья

1.

Поймать одержимого

Устав ворочаться на жесткой лежанке я перебрался на подоконник и уставился на скомканную чёрную бумагу лежащего внизу города – хмурого, неприветливого, опостылевшего за долгие пять дней. Когда разберут завалы, и караван двинется дальше – не ведает даже Всевеликий Тарден. А я не жрец, чтобы его выспрашивать.

В приоткрытое окно струился холодный воздух. Для простуды слишком мягкий и чистый – горный. Зато охладить мою гудящую мыслями голову в самый раз. О чём я думаю? Тьфу! Всё об одном.

Деньги, деньги, деньги! В караване ловить нечего. Нанявший меня Беранель по возвращении выплатит стандартную расценку и одарит пинком под зад. Я вернусь к тому, с чего начал – поиску работы. Любой, за которую сносно платят. И кто знает, куда эти поиски могут привести и как изменят меня самого?

Ночь медленно таяла, сменяясь мутными сумерками. С озера на прибрежные кварталы наползал туман – вязкий, похожий на ядовитое варево злой колдуньи. Внизу захлопали двери, зашумели голоса. В доме напротив надрывно забрехала собака, обречённо натягивая цепь. И снова тишина, темнота. Нет, мигнул и погас огонёк в соседнем доме. А мне вторую ночь не спится.

Эх, Беранель! Напали б на тебя разбойники. Я бы тебя спас. А лучше – всех скаредных купцов. И даже гордеца Ронвела, мага-охранника, который на протяжении затянувшегося путешествия всеми силами стремился унизить меня, пренебрежительно называя недоучкой и откровенно намекая Беранелю, что тот зря бросает подачки приблудной дворняжке – мне, значит. А у меня такой груз долгов за плечами! И сроки выплаты поджимают!

Я сам виноват. Сам. Не распознал ложь, доверился всецело чужому человеку, назвал другом. Теперь поздно задаваться вопросом – почему так вышло.

От топота в коридоре я вздрогнул, напрягся. А когда в дверь заколотили, нехотя сполз с подоконника и поплёлся открывать. С трудом подавил зевоту, щёлкнул пальцами, вызывая к жизни пару светляков, и потянул в сторону щеколду.

– Господин маг!

Трактирщик Сервено едва не смёл меня с ног, вкатился в «роскошные» апартаменты (за которые содрал с Беранеля как за приличный номер)

– Господин маг! – снова вымолвил он, не в силах отдышаться.

Льстишь, гад. Знаешь, что я всего лишь чародей.

– Господин… там…

Он шумно выдохнул. Пальцы нервно смяли подол застёгнутой через пуговицу рубахи. На залысинах поблескивали капельки пота. Толстоват ты по лестнице бегать. И староват, чего уж лукавить.

– Что, домовика или подвальника усмотрел? – я решил помочь ему, понимая – никакая мелкая нечисть пройдоху- трактирщика не испугает. Да и крупная – с трудом.

– Там раненый! – выпалил наконец толстяк. – Маг.

Ага, вот это серьёзно. Не приведи Всевеликий служителю Ордена окочуриться в твоём трактире. Замучаешься объясняться со стражниками и орденцами. Можешь дело потерять, а то и свободу, коли не докажешь, что вины твоей и злого умысла в гибели не было.

– А Ронвел? – я не горел желанием ввязываться в чужие неприятности. – Он искусней.

– Нет его. В нижний город сейчас в одиночку никто не сунется. А за простым травником послать нельзя. Она не даёт.

Она? Я заинтересованно изогнул бровь.

– Она! – с чувством произнёс трактирщик. – Шипит, когти выпускает, горло перекусить грозится.

Я присвистнул. Думал – только мне на женщин везёт. А тут гляди ж ты – ещё большее недоразумение выискалось. Пойти что ли посмотреть?

Пришлось протопать вслед за трактирщиком в общий зал, где полулежа на нескольких составленных вместе стульях, расположился раненый – неказистый мужчина, разменявший полторы сотни лет. Коричнево-зелёная шапка и куртка объявляли о принадлежности незваного гостя к Ордену Путей земных и подземных. Разрезанная до середины бедра штанина демонстрировала развороченную жуткую рану. Наскоро зачарованная, остановленная кровь свернулась и потемнела, но нога распухла. Чует моё сердце – там не кость, а сплошное крошево. Ох, ничего не обещаю!

– Целитель? – прохрипел маг, едва удерживаясь на грани беспамятства.

– Чародей, – не стал я его обнадёживать. – Кое-что понимаю во врачевании…

– Приступай! – неожиданно жестко скомандовал он. – Где Нюка? – крикнул он в сторону кухни.

– Лечу, мой ненаглядный. Чайник вскипячу и прилечу.

От низкого грудного голоса спутницы раненого землеройки по спине против моей воли пробежали мурашки. Тьфу, дурак. Тут человек помирает, а ты о бабах думаешь!

Трактирщик опасливо покосился на дверь и попятился к лестнице.

Но я уже позабыл и о незнакомке, и о нём, а готовился – завязал волосы в хвостик, закатал широкие рукава рубашки, размял пальцы и переплёл их над раной, стараясь не смотреть на кровь, уже просачивающуюся сквозь свежую корочку.

Пальцы сплетались и расплетались, собирая и связывая узелки силы, подпитывая оживающую плоть своей собственной энергией.

– А-а-а! – заголосил маг, но опомнился, взял себя в руки.

Гордый, дурак. Кричи, легче будет. Кричи! Молчит, стиснул зубы, вцепился в столешницу, напрягся. Мне же тяжелей, когда ты так скукожился.

– Кричи! – выдавил я из себя, вновь растворяясь в переплетении сосудов, разорванных мышц и костей, превращённых в щепки.

Он понял меня и заголосил. Заголосил так, что перебудил не только весь трактир, но и близлежащие кварталы.

Дотянуть бы! Я никогда не чувствовал себя столь измотанным. Никогда не лечил ничего сложнее ссадин и порезов. Хотя благодаря Солеву помнил, как следует действовать в подобных ситуациях.

Всевеликий, помоги не потерять себя в чужой боли и отчаянии, не заблудиться в кружеве сращиваемых волокон плоти. На виски давит. Во рту высохло. Руки сводит судорогой. Держись, Ванитар. Отступи от его страдания, выведи раненого за собой.

Маг сорвал голос, замолк, расслабился, даже следит за моими действиями с профессиональным интересом. Значит получилось?

Выныриваю из полутранса, подслеповато щурюсь, разглядывая дело рук своих. Ого, как я умею! Полупрозрачная плоть, расцвеченная дорожками вен и тенями сосудиков, обхватывает наскоро скреплённые кости. Если я всё сделал верно, дня за три она приживется, ещё за декаду окрепнет, позволит кости срастись, а родной плоти нарасти и вытеснить мои чары. Только старику придётся всё это время лежать. Иначе плоть разойдётся, загниёт. И ногу уже не спасти.

Полюбовавшись на своё творение, я глупо улыбнулся и безвольно растянулся на полу. Как же хорошо – не двигаться. Самому бы сейчас денёк отлежаться. Но вначале поесть бы и попить…

– Чего встал, точно тебя к стене прибили? Бегом на кухню за вином и мясом! – скомандовала кому-то невидимая мне обольстительница. – А вы чего глазеете? Если глазеете – платите по золотому за каждые пять минут просмотра. Либо убирайтесь откуда пришли. Здесь вам не балаган!