Дорофея Ларичева - Охотник и его горгулья

Горгулья у моих ног задумчиво молчала. Стрик лежал неподвижно. Дыхание его едва угадывалось. Впал в забытье? Скорее просто обессилил. Хотя мэтру почти двести лет, дар его светил очень даже ярко. А вот разум и реакция явно подводили.

Чтобы обратить на себя внимание я встал со стола и прошелся по комнате. Нюка встрепенулась, подняла на меня зеленые лучистые глаза и произнесла:

– Мэтр считает, против него и его резиденции замышляют недоброе. Кто-то наверняка сбил настройки в контролирующем оборудовании, не позволив тому подать сигнал о землетрясении. Но с происками недоброжелателей он разберётся позже, а пока следует остановить красхов. Потому он хочет твой помощи. Местных магов он не знает. Ваш караванный проклинатель ему не приглянулся. А тебе он поверит. Не подведи его, Ванитар, и не останешься в накладе. Сорок золотых за риск и усилия в случае удачного исхода дела. Десять – если потерпишь неудачу. Я наводила справки. Ты готов работать за любые деньги. Думаю, наш гонорар – это более, чем достаточно.

У-у-у, сорок золотых! Да я за эти деньги… Но с другой стороны…

– Почтенная Нюка, – я виновато развёл руками. – Я ничего не умею из магии земной. И прочую знаю не сильно. Я чародей без диплома, и даже без сертификата соответствия.

– Нюка поможет, – пророкотал старик. – А серитификат… Считай, он у тебя уже есть. Я засвидетельствую. Если справишься.

Если… В голосе мэтра я услышал угрозу. Откажусь – в порошок сотрёт. Впрочем, у меня всё равно нет выхода. Проклятый финансовый вопрос делает меня рабом каждого, кто поманит монеткой.

– Хорошо, что я должен знать о вашей глубинной нечисти?

– Красхи высшие, – ответил старик, открывая глаза. – Если крадлы – мелюзга, вселяющаяся в людей, толкающая их на жестокие убийства и выпивающая из жертв соки за три дня, то красхам за семь-десять дней необходимо войти в форму, иначе приютивший их человек умрёт и утащит в небытиё. Крадл виден сразу. Попавший в его власть человек не помнит себя, днём бродит по улицам, пуская слюни. Таких обычно быстро ловят и убивают. А вот одержимый красхом днём остаётся вполне нормальным человеком, разве что чуть более раздражительным. Ночью он избирательно выискивает жертв, опасаясь быть замеченным и узнанным. Не остановишь одержимого в десяток дней, когда он наиболее уязвим, красх превратится в настоящего монстра, и тогда на усмирение каждого понадобится команда высококвалифицированных магов.

– Понял, ребята – не подарок, – пробормотал я, присаживаясь обратно на стол.

Внизу шумели и спорили купцы. Писклявый голос жреца выделялся в общем гомоне, но слов было не разобрать.

– Слуга Тардена весьма убедителен в увещеваниях, – уловив моё внимание к посторонним звукам, заметила горгулья. Старик тоже заёрзал на кровати, прислушиваясь. – Пока мы тут беседовали, – продолжала Нюка, – купцы сбегали до ближайшего побоища, если можно так выразиться. Впечатлились. А жрец их быстро убедит в грядущих бедах и силе проклятья Одноглазого.

– Но у нас, находящихся под защитой стен «Счастливой подковы», равный шанс с любым из городских попасть в лапы красхов, – начал я. – Не проще ли послать ходока через горы к сигнальной вышке, вызвать подмогу?

– Ай-яй-яй, умный мальчик, – разочарованно поморщился старик. – Меня он записал в законченные дураки! Считает, я об этом не думал…

– Но не искушен в интригах, – зевнула Нюка, – поэтому может с первого раза не сообразить, что старенький маг умирает боится прослыть некомпетентным. И потому не желает быть узнанным.

Ланвис Ардан вздохнул, но ничего не ответил. А горгулья продолжала:

– А ещё наш Ванитар не видит открывающейся ему выгоды от нынешнего положения.

– Какая тут может быть выгода? – удивился я, уже подумывая, как бы побыстрее слинять из этой комнатушки на свежий воздух. Я сотню раз пожалел, что взялся лечить вредного старикашку.

– Купцы напуганы. Если не сейчас, то вечером, самое позднее – завтра утром прибегут к тебе с мольбой защитить от проклятья Одноглазого. Убеди, что только ты сможешь отвести губительные чары от их пухлых кошельков и животов.

– Шутишь? C ними проклинатель, – скептически протянул я, в уме непроизвольно подсчитывая возможную выгоду.

– Не-а, пьяница не потянет, – злорадно щелкнула зубами моя крылатая советчица.

– Уймись, надоедливая, – поморщился старик, натягивая одеяло повыше. – А ты, чародей, слушай, что требуется сделать в первую очередь…

Из трактира я выбрался без помех. Беранель мазнул по моей физиономии равнодушным взглядом и скрылся под навесом с экипажами.

– Не стой столбом, шевели лапами, – поторопила Нюка и побежала впереди, смешно мотая из стороны в сторону длинным хвостом.

День выдался солнечным, но облака нетерпеливо выглядывали из-за агатово-черных гор, готовые в любой момент накрыть собой город. Туман над озером почти рассеялся, лишь кое-где у торчащих из воды острых камней да у корней, жмущихся к воде плакучих ив, ютились его жалкие обрывки.

Нитерес, на мой взгляд, не вдохновил бы ни одного поэта или художника. Построенные из бурого кирпича неуклюжие домики без каких-либо украшений, массивные белые или желтоватые рамы на окнах действовали на меня угнетающе. Не успевшие вспомнить про зелень деревья щупали растопыренными ветвями бледно-голубое небо. Заплёванные мостовые добрых чувств также не вызывали. И я начал склоняться к мысли – если где-то и должно происходить нечто зловещее, то только здесь, в Нитересе.

И оно произошло, это самое, чтоб его! Перепуганные шепотки долетели до нас минут через десять, стоило чуть спуститься к озеру. Порасспросив горожан, я уяснил направление и ускорил шаг.

Как я, вернее, мы… Как мы будем ловить красхов? Побегаем день по городу, посчитаем трупы, а ночью убийцы снова выдут на охоту. Любезный мэтр считает – красха нельзя почуять, пока не случится приступ одержимости. И самое сложное – как мы выясним – случившееся – чей-то злой умысел или провидение? Ордена столетьями ведут тихую войну, лишь изредка объединяясь в союзы против власти знати или жрецов. Кто мог повредить оборудование? И где оно вообще располагается, хотелось бы знать.

Нужное нам строение вынырнуло из-за поворота Яблоневой улицы точно упырь из засады, и оказалось двухэтажным, тёмно-коричневым и таким же невзрачным, как и остальные. Только дверь его охранял пожилой стражник в древних кожаных доспехах с металлическими нашивками на груди, в сапогах выше колен, тоже с нашивками, и почему-то с копьём в худых руках. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться от его вида. Но старый служака, похоже, очень серьёзно относился к своим обязанностям и зычным голосом отгонял стайку любопытствующих мальчишек.