Патриция Хайсмит - Игра на выживание

Теодор проснулся от стука в дверь и сел на кровати. Сон не шел у него из головы.

— Рамон? — окликнул он.

— Нет, сеньор, — раздался за дверью тоненький девичий голосок. — Там пришел один сеньор, который желает с вами поговорить.

Теодор встал.

— Минутку, — крикнул он, приглаживая волосы рукой. Открыв дверь и выглянув во двор, он увидел молодого человека, стоявшего на залитом солнечным светом тротуаре у самых ворот пансиона. У Теодора возникло странное ощущение, что он уже видел его и раньше, что они уже были знакомы… и в следующий момент он понял, что это был тот самый паренек с едва пробивающимися усиками, который был вместе с ними в подземелье мумий.

— Buenas tardes, [34] Добрый вечер. (исп.) — вежливо поздоровался молодой человек, когда Теодор подошел к нему. — Сеньор Шибельхут?

— Да, это я, — ответил Теодор.

— Для вас имеются два свободных номера в отеле «Ороско». — Он слегка поклонился.

— Но я звонил им всего два часа назад. Там не было…

— Я сам только что узнал, — перебил его паренек своим гнусавым голосом. — Сегодня они ещё заняты, но завтра утром освободятся, это совершенно точно.

— Ясно. Что ж, большое спасибо, — вежливо сказал Теодор, все ещё не зная, верить ему или нет.

— НЕ за что, — отмахнулся парнишка, самодовольно выпячивая пухлую, влажную нижнюю губу. — Просто управляющий отеля — мой друг.

— Ясно.

Визитер не уходил, очевидно, ожидая чаевых. Он стоял, прислонившись к воротам и с непринужденным видом вертел на пальце цепочку с ключами.

Теодор решил не давать ему чаевых.

— И что теперь? Я должен позвонить в отель и дать свое подтверждение?

— Если хотите, я сам могу сделать это за вас. Мне не трудно.

— Нет-нет, большое спасибо. Я сам, — сказал Теодор, направляясь восвояси.

— Как хотите. Доброго вечера, сеньор, — отозвался парнишка.

Теодор немедленно направился к единственному телефону во всем пансионе, находившемуся в гостиной справа от входа. Спросив разрешения у бабушки, что-то вязавшей крючком, он позвонил в «Ороско». Снявший трубку служащий ненадолго отлучился, чтобы сверить его имя, как если бы слышал его впервые, а затем снова возвратился на линию, сообщив, что на имя Шибельхут и Отеро зарезервированы аппартаменты, и что утром номер будет свободен для заселения.

— Благодарю вас, — сказал Теодор, приятно удивленный этой новостью. Мы будем у вас… ну, скажем, к одиннадцати. Это возможно?

— Muy bien, [35] Очень хорошо. (исп.) сеньор.

Положив трубку, Теодор направился через весь двор к двери Рамона, чтобы сообщить ему эту новость. Он остановился, чтобы взглянуть на яркого желто-сине-зеленого попугая, резвившегося в своем кольце, причем вид у него был совершенно дурацкий. Попугай висел вниз головой и раскачивался, демонстрируя тем самым свое здоровье, довольство собой и собственной жизнью. Он был так непохож на маленького, одинокого попугайчика Рамона. И хотя у попугаев нет лица, а значит не может быть и его выражения, но Теодору он всегда виделся жалким, унылым созданием с широко распахнутыми глазами и разинутым ртом — чего, разумеется, на самом деле не было напоминающим лица с картин художников-примитивистов. Теодор разглядывал бестыжие, обведенные желтыми разводами глазки счастливого попугая, и увидел парнишку, в непринужденной позе стоящего перед дверью. И снова у него возникло ощущение, что он уже видел это и раньше. Внезапно он вспомнил про парня, предложившего ему купить кашне, с которым он говорил в день похорон Лелии. Тот бродяга, что напомнил ему о его смешных человечках«…палка-палка-огуречик…»

Первой его мыслью было, что этого просто не может быть, что он ошибается. Однако он очень хорошо запомнил эту непринужденную позу, и то, как он при этом переносил вес своего тщедушного тела на одну ногу, оставляя другую в сторону, и даже то, как встряхивал и покачивал головой во время разговора. Теперь он был лучше одет и держался более самоуверенно. К тому же, насколько мог судить Теодор, в прошлый раз никакой растительности на лице у него не было. Он снова попытался было убедить себя, что ошибается, но сознание с предательской услужливостью продолжало подбрасывать ему все новые подтверждения его правоты. Теперь ему уже казалось, что и голос был тот же самый, и дебильное, незапоминающееся лицо… Нет, ошибки быть не может. Но, в таком случае, что это означает? Теодор вспомнил о странных молчаливых звонках. И об открытке.

Этот парень мог даже оказаться убийцей.

Теодор зашел в свою комнату и закрыл дверь. Что задумал этот юнец, отправившись за ними сюда, в Гуанахуато? Он знал, как зовут их обоих, или постарался выяснить это заранее. В подземелье мумий он больше интересовался им и Рамоном, чем мумиями. У него была внешность типичного молодого жулика, хитрого, скользкого типа, такой врет так же легко, как дышит. Для такого субъекта не составляет никакого труда пробраться в чужое жилище, проползти по узкому карнизу и ограбить дом, не оставив отпечатков пальцев. Такой не моргнув глазом наврет с три короба, чтобы только обманом проникнуть в квартиру одинокой женщины, прежде, чем та заподозрит неладное и позовет на помощь. Теодор решил, что нужно немедленно поставить в известность Саусаса.

Но затем его снова начали одолевать сомнения. А что, если он все-таки ошибается. И тогда он принял компромиссное решение, решив отложить разговор с Саусасом до утра. Если этот тип действительно приехал за ними в такую даль, то вряд ли он внезапно исчезнет. Теодор подошел к шкафу, в котором висел его пиджак и автоматически ощупал карманы. Бумажник был на месте, и даже наощупь было ясно, что деньги на месте.

Теодор вышел во двор и постучал в дверь комнаты Рамона.

Рамон лежал на кровати, закинув руки за голову, а на груди у него обложкой кверху покоилась раскрытая книга.

— Завтра можно будет переехать в «Ороско», — сообщил Теодор. — Там хорошие комнаты. На наше счастье кто-то аннулировал бронь.

Это был просторный отель, построенный с размахом и основательно. Его фасад скрывался в тени огромных деревьев, а стена над входной аркой и между окон нижнего этажа была увита лозами дикого винограда. Пол в холле был выложен солидными каменными плитами. Коридорный встретил их внизу и проводил на второй этаж, где дли них был уже приготовлен номер апартаменты с двумя отдельными входами и общей гостиной, окна которой выходили в сад, где зеленели деревья манго и цвел кустарник. В гостиной имелся камин, а на круглом полированном столике стояла чаша с водой, в которой плавал большой оранжевый цветок кактуса. Прозрачные капельки воды, словно роса, подрагивали на его лепестках. В воздухе витал тонкий цветочный аромат, яркие солнечные лучи ложились на полированную мебель, шерстяную обивку кресел, и на аккуратно сложенные у стены сосновые дрова, приготовленные для камина.