Валери Стиверс - Кровь нынче в моде

— Перчатки на месте, — замечает Нина.

Рэйчел продолжает:

— С ней что-то не так. Она уже почти ничего не редактирует. И заставляет Лорен и других людей делать свою работу. Кстати, Лорен одевается в тряпки из «банановой республики» и выглядит по большому счету неважно.

— Она только что родила близнецов и трудится полный рабочий день, — говорю я.

— Что ни говори, она не эталон моды.

Мне неловко, что они критикуют Лиллиан, которая была так добра ко мне, однако у меня появляется возможность затронуть тему, которую мне до смерти хочется обсудить.

— Вчера вечером я упомянула об убийце законодателей мод, и Лиллиан это тоже проигнорировала, — говорю я.

Глаза Нины расширяются. Рука Рэйчел непроизвольно тянется к блокноту, но она подавляет этот порыв.

— Ты была на той вечеринке? — шепчет Нина.

Я киваю. Наконец-то кто-то воспринимает эту ситуацию серьезно.

— Ты видела тела? Как они выглядели? Что на них было надето? — спрашивает Рэйчел.

Конечно, я помню это во всех подробностях, однако мне кажется, что я не вправе сплетничать об этом.

— Мы ушли до того, как появилась полиция. Я была с Кристен, Ноа и Матильдой. Никто из них никак не отреагировал на произошедшее, как будто их это вообще не волновало. Вам не кажется это странным?

— Я не удивлена, — говорит Рэйчел. — А вот Нина вскрикнула, когда услышала о двойном убийстве в студии Сен-Пьера…

— Моя мама выписывает газеты, — объясняет Нина.

— …а Аннабел пришла ужасно раздраженная и приказала ей держать себя в руках, — заканчивает Рэйчел. — Мы в любых обстоятельствах должны оставаться очаровательными и сдержанными.

— Не кажется ли вам это бесчеловечным? — спрашиваю я. — Нет ли у вас ощущения, что люди здесь куда более странные, чем это можно было бы объяснить особенностями модной индустрии? Например, вы обратили внимание, что они спят в своих офисах всю первую половину дня?

— Да, — отвечает Рэйчел. — Я видела Кристен Дрейн лежащей на полу. И обеих француженок — тоже спящими. Вместе…

— И что ты думаешь по этому поводу? — осторожно спрашиваю я, не затрагивая до поры до времени тему слухов о вампирах, — неизвестно, как она отреагирует на это.

— Я думаю, что они слишком много времени проводят на различных вечеринках, поэтому и засыпают прямо на рабочем месте. Они испытывают колоссальное напряжение оттого, что постоянно находятся в центре внимания. И еще, вероятно, наркотики, — ставит точку Рэйчел.

— Ты не думаешь, что они на самом деле… своего рода темная сила? — направляя ее мысли в нужное русло, говорю я.

— Да брось ты, — отмахивается Нина. — Они ничем не отличаются от тебя или меня, если ты об этом. — Ее пристальный взгляд провожает проходящую мимо фигуру. — О-о-о-о! — восхищается она. — Рюши!

Джеймс не позвонил мне и после обеда. Он не задержался у моей комнаты, чтобы поболтать или просто, проходя мимо, подать тайный знак, понятный только мне одной. Я не решаюсь пойти к нему сама и поговорить, поэтому отправляю ему сообщение по электронной почте: « Привет! Как дела? » Это не очень убедительно, но ничего лучшего я придумать не в состоянии.

А потом я жду ответа. Жду, жду и жду.

В шесть часов вечера наконец я прохожу мимо его стола, но компьютер уже выключен — он ушел…

— Не могу поверить, что она все еще хочет ехать вместе со мной за город, — говорю я Сильвии по телефону в субботу утром. — Такие люди обычно распадаются на молекулы, если покидают родной Манхэттен.

Хотя, конечно, ее можно понять. Аннабел — королева подхалимажа, а наша разведывательная миссия, чрезвычайно важна для Алексы, — очень важное задание. Аннабел не упустила бы такую возможность выслужиться даже ради последней модели туфель от Шанель.

— И она действительно собирается ночевать в вашем доме? — Сильвия шокирована.

— Да! — со стоном отвечаю я. — Она сама так решила — мол, это слишком далеко, чтобы за один день смотаться туда и обратно.

И мне еще приходится ждать, когда она выспится и позвонит. А так я сейчас уже была бы в автобусе, покидающем Манхэттен и уносящем меня подальше от всех этих кровавых сплетен. Пока тетя в Италии, ее чересчур огромные апартаменты кажутся еще более пустынными, чем раньше.

— Знаешь, в «Дракуле» у этого самого графа всегда возникали трудности, когда он пересекал океан.

— Меньше всего я сейчас боюсь, что из меня высосут кровь.

— Вот бы мне тоже оказаться там, — вздыхает Сильвия.

— Да, было бы просто здорово, — соглашаюсь я. — Честно.

Монтиселло вообще-то не поражает обилием зелени, но две недели, прожитые в Нью-Йорке, изменили мое мнение о родном городке. Разделительные полосы, заросшие травой, придают ему настоящий сельский вид. Я опускаю стекло в автомобиле отца, чтобы глубоко вдохнуть свежего, чистого воздуха.

— Бедная Кейт, — смеется мой отец.

Он встретил нас с Аннабел на остановке междугороднего автобуса «Грей-хаунд».

— Папа, ты глух к красоте природы, которая тебя окружает. Взгляни на эту траву! На эти деревья! На эти луговые цветы на обочине дороги!

— Ты говоришь так, будто сто лет прожила в Нью-Йорке, — веселится он.

— Папа! — говорю я. — Будь вежливым. Аннабел живет там с самого рождения.

Аннабел, обернувшись в черную хлопчатобумажную индийскую шаль, в огромных солнцезащитных очках непринужденно восседает на заднем сиденье нашей малолитражки цвета лайма.

— Не имею ничего против шуток над ньюйоркцами, — говорит она, подыгрывая Дэну.

С радостью я замечаю, что она полностью оправилась. Отъезд из Нью-Йорка на автобусе привел ее в состояние шока — эмоционального рода, не медицинского. Это результат недостаточной перфузии в тканях. Она молча ерзала в течение всей поездки, но теперь расслабилась и смотрит на все раскрыв рот, будто никогда раньше не бывала за городом.

— Родилась и выросла в Большом яблоке, [25] Большое яблоко — шутливое название Нью-Йорка. да? — шутливо спрашивает ее мой папа.

— На Парк-авеню, — отвечает она и вскрикивает: — Ой, это волк?

— Мог бы быть и волк. Хотя скорее всего чья-то собака, — тактично объясняет Дэн.

Кажется, уик-энд будет тот еще.

Дэн Макэллистон узнал об Аннабел в течение одной нашей автомобильной поездки больше, чем я за две недели.

— Ты любишь свою работу? — спрашивает он ее.

— Ненавижу.

— Ты? Ненавидишь?! — Я поворачиваюсь на своем сиденье. — А я-то думала, что обожаешь.

— А тебе нравится работать с Алексой? — огрызается она. Потом говорит, обращаясь к Дэну: — Наша начальница — настоящий инкуб, несостоявшаяся ночная ведьма. Это ужасно. Она представляет опасность для моей карьеры.

— Так вот из-за чего ты здесь, — понимающе кивает Дэн. — Из-за карьеры?