Энн Бенсон - Похититель душ

Быстро приняв душ и выпив бокал красного вина, я улеглась в постель с книгой, полученной от Эркиннена.

«Серийные убийцы. Основные рекомендации».

После того как мне удалось расположить подушки, я раскрыла книгу и принялась изучать оглавление. Во многих случаях речь шла об убийцах, которые были мне даже слишком хорошо знакомы. Подозреваю, что некоторые из них стремились к подобной известности – славе и бессмертию.

Я обнаружила раздел, где рассказывалось об исторических серийных убийцах; о некоторых я слышала, другие имена увидела впервые. Джек Потрошитель – ну кто о нем не знает; Влад Цепеш, легендарный кровопийца, именно с него списан образ графа Дракулы; графиня Элизабет Бэтори [30], которая считала, что кровь девственниц оказывает благотворное влияние на кожу, и регулярно в ней купалась. Жиль де Ре – это имя я увидела в первый раз – известный как Синяя Борода, если верить подзаголовку.

Я всегда считала, что Синяя Борода был пиратом. Наверное, я перепутала его с Черной Бородой.

В одной из глав рассказывалось о методах, в другой подробно описывались условия, которые превращали людей со склонностью к насилию в монстров. Немного поразмыслив, я пришла к выводу, что в этой главе смогу найти нечто характерное для поведения любого родителя и буду испытывать дополнительное чувство вины перед своими детьми. Не самый лучший момент для подобного чтения – ведь сейчас они с отцом, – но я не смогла устоять перед искушением.

Большая часть написанного в книге была проявлением обычного здравого смысла. Достаточно взять все качества, которые мы считаем странными или извращенными, и снабдить ими одного человека. Девяносто процентов из них мочились в постель, у большинства возникали из-за этого конфликты с родителями или опекунами. Более восьмидесяти процентов подвергались насилию в детстве. Большинство были стеснительными по природе, точнее замкнутыми. Автор рассуждал о том, что физическое и сексуальное насилие – как правило, со стороны доминирующего мужчины – являлось главной причиной всех несчастий. Некоторых из серийных убийц понуждали вступать в сексуальную связь мать или бабушка.

Проклятые больные суки.

Эркиннен был прав – большинство серийных убийц, если верить автору книги, родились с Y-хромосомой. Конечно, дело не только в этом – в противном случае весь мир стоял бы перед тяжелейшими проблемами, – но именно такие люди являлись поджигателями, наркоманами, алкоголиками и сексуальными извращенцами. Так или иначе, принадлежность к мужскому полу оставалась одним из главных общих факторов.

Маленькие мальчики и подростки убивают мелких животных и избегают общества сверстников. Почти всегда они индивидуалисты, отказывающиеся от любых контактов. У них возникают проблемы в школе, они плохо учатся, несмотря на очевидные способности. Они социопаты, неспособные испытывать раскаяние, и психопаты, не поддающиеся контролю.

Но прежде всего фантазеры. Они размышляют о том, что намерены совершить, прежде чем набираются мужества и начинают действовать. Некоторые даже признаются, что готовят себя внутренне к совершению преступлений…

Я заложила страницу пальцем и закрыла книгу. Внутренне готовятся. Вероятно, преступник, которого я разыскиваю, поступал именно так – ему требовалось не менее двух месяцев между похищениями, значит, он чем-то занят в промежутке. А как насчет физической подготовки? В данном случае она должна сыграть существенную роль, если Док прав.

Я засунула заколку между страницами, чтобы не потерять то место, где остановилась, и отложила книгу в сторону. Не самое подходящее чтение перед сном, но я получила серьезную пищу для размышлений. Весьма возможно, мне что-нибудь приснится.

«Пожалуй, – подумала я перед тем, как сон сморил меня, – придется угостить Дока еще одним ленчем».

Утром в субботу, как только я посмотрела на стопку дел, которые в понедельник мне предстояло отдать Фреду, мною овладело странное чувство легкости. Одно из них, нападение, наверняка не дойдет до суда – имелись четкие показания свидетеля и достаточные улики, и если бы преступник имел немного мозгов или приличного адвоката, он бы признал вину по менее серьезной статье и сэкономил всем кучу времени – а нам бы не пришлось загонять его в угол. В любом случае он достаточно быстро выйдет на свободу и вновь совершит преступление, как только ему представится такая возможность. Иногда я спрашиваю себя: зачем я вообще работаю?

Кого я пытаюсь обмануть – пока сижу за своим столом в участке: все дело в Натане Лидсе, Ларри Уайлдере, Джереде Маккензи и еще десятке других мальчиков, которые так на них похожи. Легкость, овладевшая мною несколько минут назад, мгновенно исчезла, а на смену ей пришли мрачные предчувствия.

Конечно, все тринадцать дел были индивидуальны, и их следовало рассматривать отдельно, но я не сомневалась, что они связаны между собой, хотя Фред не желает этого признавать – пока. Чуть особняком стояло дело Гарамонда. Уголок этой папки с укоризненным видом торчал из стопки. Я засунула его на место и выровняла корешки.

Узнаю ли я главную улику, если наткнусь на нее во всей этой путанице? «Старайтесь сохранять непредвзятость», – сказал Эркиннен; хороший совет, но гораздо легче его дать, чем ему следовать.

Почтовые ящики довольно удобно располагались у входа в раздевалку. Там меня поджидало несколько пухлых папок; наверное, парни, которые вели эти дела, избавились от них с радостной поспешностью, как от горячих углей. Я немного постояла возле ящиков, держа тяжелую стопку в руках, и вспомнила времена, когда моя работа, грязная и неприятная, заканчивалась вместе со сменой. Я задом подтолкнула вращающуюся дверь и вошла в раздевалку. С тех пор как я была здесь в последний раз, скамейки успели сменить; новые, более широкие оказались шероховатыми на ощупь. Быть может, теперь у женщин-полицейских более массивные задницы? И они боятся не усидеть на скамейках? В прежние времена мы обязаны были находиться в хорошей форме.

В раздевалке было пусто – до конца смены оставалось еще много времени. А потом здесь станет шумно, кто-то будет постоянно входить и выходить. Когда я была патрульной, в раздевалке всегда шла оживленная болтовня – мы хвастались своими детьми, жаловались на любовников и мужей, с гордостью рассказывали об успехах. От одной из новых девушек, дочери человека, который уже был полицейским, когда я только начинала работать в участке, я слышала, что здесь вовсю начали сплетничать. Да, все меняется к худшему.

Но кое-что осталось неизменным – тишина в участке между сменами. Телефоны молчали – если кто-то захочет со мной связаться, он воспользуется пейджером. Я присела на одну из скамеек и положила рядом с собой стопку папок, рассчитывая, что просмотрю некоторые из них, а потом вернусь в общий зал.