Майкл Доббс - Прикосновение невинныъ

К.С. глядела виновато.

— Ты знаешь, как на него давят. Вмешались люди с большими деньгами, уволили еще пятьдесят штатных сотрудников, редакция новостей напоминает Аламо [6] Католическая миссия в Техасе, разгромленная во время войны с Мексикой в 1836 г., когда весь гарнизон был убит. .

— До прибытия «Св. Анны» или после?

— Иза, ты лучшая, даже Грабб вынужден был это признать, но это значит, что у тебя лучшее место и пятьдесят человек ходят вокруг и принюхиваются, нельзя ли его «откусить»!

— Это комплимент.

— Даже этот твой подлюга продюсер подал официальное прошение включить его в штат репортеров — он, видите ли, уже замещал тебя.

— Сколько же прошло времени? — Иза наморщила брови и постучала себя по лбу. — Боже, никак не соединяется!

— Уже начало декабря, Иза. Почти шесть недель прошло с тех пор, как ты последний раз появлялась на экране. И на Украине может вспыхнуть гражданская война. Грабб хочет, чтобы ты отправилась в Киев не…

— Неужели он хочет отправить меня туда, где никто никогда не бывал, именно сейчас, когда я лежу пластом?

— Вот именно. — К.С. заколебалась. — Есть еще письмо, Иза. — Она порылась в сумке и вытащила оттуда конверт. — Тут сказано — три недели. Ты должна вернуться через три недели, к Рождеству, или они разорвут контракт. Твой отъезд, когда ты никому не сообщила, куда направляешься, они восприняли как оскорбление. Подсчитали, что за последние три года у тебя больше всего больничных.

— Беременность — не болезнь, — запальчиво бросила Иза.

— Мне очень жаль, дорогая.

— Я знаю.

— Ты вернешься. Пожалуйста, скажи, что вернешься. Не позволяй этим жалким типам с липкими руками выжить тебя.

Ночь была тихая. Ветер стих, начал накрапывать дождик, облака были прямо над ними. Они вернулись под большой дуб, но листья уже не падали. Дерево стояло голое, черное. Пришла зима.

— Моя девочка. Мой муж. А теперь еще и работа? — наконец спросила Изидора. Она покачала головой. Слова ее получившего награду репортажа (потом она превратит его в сценарий), камера, еще не высохшая кровь друга на ее руках — все это почему-то вдруг всплыло в ее памяти.

На этой земле нет победителей, только жертвы. Нет детей, которые не стали бы солдатами, любое столкновение мнений делает из людей врагов, свобода оборачивается преследованием чужого мнения. Справедливости тоже нет. На этой земле величайшее варварство совершается именем Бога. Сегодня все территории Земли могут записать на свой счет еще одну невинную жертву. Его звали Дэн Моррисон. Он был моим другом.

Вал несправедливостей, обрушившийся на нее в этой старой зеленой стране, грозил захлестнуть ее, как еще одну беспомощную жертву. Дождь пошел сильнее, по лицу Изы текли холодные струйки.

— Я позволю Бенджи решать. Он остался со мной. Пусть решает он.

Но все случилось иначе.

Мишлини всем телом ударился о стену, задохнулся и почувствовал вкус желчи во рту. Сердце дико колотилось о ребра, острая боль ползла от левой лодыжки вверх, под коленку. Он подумал, что сейчас его вырвет, готов был упасть на колени, но понимал, что, сделай он это, и не только проиграет игру и потеряет десять долларов, но и утратит мужское достоинство. Нет, он умрет стоя. Конечно, умирать удобнее лежа на спине, но только не во время игры в сквош. Поэтому, вместо того чтобы испустить последний вздох, он стал медленно и методично поправлять шнурки. Ему частенько приходилось так поступать в последнее время.

— Ты что, не можешь себе позволить купить новые шнурки, Джо? — спросил его противник с понимающей ухмылкой.

— А сколько с нас дерете вы, адвокаты? Дай передохнуть.

— О'кей. Последняя игра. Если выиграешь, я плачу за ленч и покупаю тебе новые шнурки.

— Ну да! А потом припишешь все эти расходы к чеку за свои услуги. Начали!

— Ты сегодня ползаешь по корту, что, прибавил в весе или еще что-нибудь произошло?

— Я тебя сегодня сделаю.

— К твоим услугам. Но ты же знаешь, я беру почасовую плату. Смотри не разорись.

Мишлини ничего не ответил и отправился подавать из дальнего угла площадки. Да он сегодня двигается медленнее обычного, но вернется в привычную форму, если бросит курить. К тому же эта история с Бэллой. Почти все вечера он проводил один, предаваясь горестным размышлениям и пытаясь преодолеть растущий гнев на Изидору.

Джо чувствовал себя обманутым. Он видел Баллу всего несколько недель за ее короткую жизнь, да и то только по вечерам, когда он не был в отъезде или не работал допоздна. Ему всегда казалось, что впереди еще много времени, он наверстает упущенное. И привык к тому, что едва знал собственную дочь, даже не мог вспомнить, как она выглядела. Испытывая некоторый стыд из-за того, что не слишком сильно переживает потерю, Мишлини постарался переплавить стыд в гнев против жены.

А вчера вечером раздался стук в дверь его квартиры. Это была соседка, женщина, недавно поселившаяся в Уотергейтском комплексе, с которой он обменялся несколькими любезностями в лифте, а в прошлый уик-энд помог донести тяжелые сумки с покупками до квартиры. Она позвонила около половины восьмого, поблагодарила за помощь и спросила, обедал ли он и не хочет ли съесть гамбургер и выпить вина? Джо хотел было отказаться, объяснить, что он на диете, но вдруг заметил, что она пришла с гамбургерами и бутылкой Монтраше. Значит, приглашала всерьез.

Джо прикончил два огромных гамбургера и выпил большую часть бутылки, в то время как между гамбургерами она тоже приложилась к ней. Они сидели на ковре гостиной, и, когда стало очевидно, что она готова к продолжению, ему пришлось уступить и он не очень соответствовал.

Наутро он чувствовал себя как один из ломтиков вчерашней жареной картошки; не удивительно, что и двигался так медленно. Он даже не знает, как ее зовут. Надо будет спросить консьержку.

Впервые это случилось прямо у него в доме. Вообще-то, Джо старался соблюдать правило, гласившее, что нельзя обманывать жену в ее собственной постели или на ковре в ее гостиной, этим следует заниматься в другом месте. Но Джо чувствовал, что она — уже «она», а не «Иза» — обманула его гораздо основательнее. Мишлини был американцем в третьем поколении, и гены не позволяли ему осознать, что в некоторых ситуациях винить бывает некого. Кто-то должен быть виноват. Значит — она.

Обычно Джо делился со своим адвокатом Антонини самыми пикантными деталями побед над женщинами перед решающими моментами игры, чтобы подразнить противника именно в тот момент, когда он нуждается в наибольшей собранности. Но на этот раз решил не делать этого, собираясь после игры, за ленчем, обсудить с Антонини матримониальные проблемы. Воспоминание о прошлой ночи воодушевляло его, он старался убедить себя, что и выглядит моложе и чувствует себя лучше, чем это было в действительности.