Джон Бердетт - Бангкок-8

— Эвтаназия путем оргазма лучше инъекции яда.

— Вот именно. К тому же для такого человека это последняя вечеринка на земле. Ему не приходится экономить. А если его дети — эгоистичные болваны, он может продать и дом, чтобы потратить деньги на моих девочек. Я предлагаю заказ по телефону. Как в ресторане. Клиент первый раз появляется в баре и выбирает понравившуюся девушку, а затем звонит из гостиницы и предупреждает, что принимает пилюлю и придет в силу ровно через час. Для нас это тоже плюс: не придется болтаться без дела, пока клиент надумает, нужна ли ему девушка, а если нужна, то когда. У нас будет четкое расписание, которое мы сможем корректировать. Я обсуждала все детали с полковником, он сказал, что это беспроигрышный вариант.

— Где ты собираешься размещать рекламу? В медицинских журналах или на страницах под грифом тройного X?

— В Интернете, дадим много картинок. Но рассчитываем, что нам сослужит хорошую службу молва. Ведь на данный момент у нас нет конкурентов. Я так и вижу, как старцы в топорщащихся брюках, криво усмехаясь, входят шаркающей походкой в бар. Недостающее звено между сексом и смертью. Ну что ты об этом думаешь, Сончай?

— Может получиться, — неохотно согласился я.

— Конечно, да. Беда в том, что нельзя взять патент. Как только конкуренты узнают, что мы задумали, подобные заведения появятся по всему городу. Следует действовать быстро. Я не единственный мозговой центр в этом деле.

Мимо нас пытались пройти две женщины, у каждой было не меньше десяти набитых одеждой коробок. Места рядом со столиками не оказалось, и они решили обойти застрявшее в пробке такси. Здесь покупали одежду те, кто работал в секс-индустрии, и мы уже поздоровались со многими давнишними знакомыми. Покупки матери тоже лежали под столом. Мы оказались в Пратуме, потому что в двухстах ярдах отсюда раскинулся большой рынок. Здесь продавали вещи, ничем не отличающиеся от фирменных моделей Кельвина Кляйна, Ив Сен-Лорана и Зеньи, но по цене не больше чем три доллара за штуку. Нонг обзавелась гардеробом на целый сезон, но я заметил, что она выбрала вещи строже, чем обычно, — как-никак теперь она была основательницей индустрии. Я позвал официантку, чтобы попросить счет, но мать меня остановила:

— Дорогой, сегодня плачу я. Хочу тебя отблагодарить за то, что ты поставил подпись под моими планами.

Я ответил, что все нормально: они с полковником многое улучшили и постоянно что-то меняли, но кое-что еще нужно доработать. Разумеется, в каждый номер следовало поставить по телевизору. Еще они решили предложить клиентам полный тайский массаж, для чего в углу каждой комнаты размером пять на девять требовалось поставить небольшую джакузи и снабдить здание необходимой сантехникой. Правда, это могло грозить и неприятностями, стоит девяностолетнему хрычу оступиться на скользком мыле или отдать Богу душу во время сеанса. В таком возрасте можно запросто испустить дух. Но я должен был признать, что полковник знает, что делает, даже если Нонг слегка заносило после ее краткосрочного просвещения на курсах «Уолл-стрит джорнал». Я передал ей плоский чемоданчик, в котором лежали планы, и смотрел, как она его открывает. Мать достала бумаги и стала со все более возрастающим вниманием листать.

— Дорогой, ты забыл расписаться.

— Не забыл.

— Но ты же обещал.

— Знаю.

— Что тебя останавливает? Вот, возьми мою ручку.

— Не надо.

— Сончай!

— Не хочу иметь с этим ничего общего. Если только ты мне не скажешь…

Это была наша давняя тема. Мы слишком хорошо друг друга знали и понимали значение каждого взгляда. Я не моргнул и не отвернулся. Нонг первая опустила глаза.

— Хорошо. Я скажу. Подписывай планы.

— Сначала скажи. Я тебе не верю.

— Вот отродье. — Когда она потянулась за очередной сигаретой «Мальборо», ее рука дрожала.

— Что в этом такого сложного? Если ты не знаешь, кто он, если в тот месяц трахалась каждую ночь с тремя, так и скажи. Не будем притворяться, будто я не в курсе, чем ты зарабатывала себе на жизнь.

— Если бы не знала, давно бы тебе сказала, — бросила в ответ мать и торопливо затянулась. — Все не так просто.

— В чем дело, мама? Ради Бога, объясни!

У меня уже начались галлюцинации — мне показалось, что в уголках ее глаз блеснули крохотные слезинки.

— Хорошо, дорогой. Только обещай, что простишь меня. Обещай заранее.

У меня зародилось сильное подозрение, но тем не менее я дал обещание.

— Сончай, ты когда-нибудь задумывался, почему я приложила столько усилий, чтобы ты как следует овладел английским языком? Заметил, что мы ездили только с теми людьми, кто прекрасно говорил на этом языке? Даже Фриц и Трюфо?

— Конечно. Если бы не понял раньше, догадался бы благодаря господину у «Харродза». [33] «Харродз» — один из самых фешенебельных и дорогих магазинов Лондона. Контролируется торговой компанией «Хаус оф Фрейзер». Что еще другого он мог предложить? — В моей голове возник образ костлявого англичанина с огромным носом, сквозь который он воспроизводил большинство гласных. Он стал для матери проблемой не меньше своего носа. Этот человек почему-то гордился тем, что его квартира находилась неподалеку от «Харродза». Мы провели у него две ужасные недели, когда Нонг постоянно выясняла отношения с его матерью, жившей этажом выше, а я некоторое время слегка подворовывал в знаменитом магазине. Мы оба помнили эту поездку. — Я считал, что ты стараешься ради моего будущего.

— Да… но не только это. Я чувствовала себя очень виноватой. Хотела как-то сгладить свою вину. Понимаешь, он меня любил. — Мать расплакалась. — Извини. — Она достала из сумочки платок и вытерла глаза. — Все дело в пожарных машинах. И еде… она такая пресная, там совершенно не умеют готовить, все абсолютно безвкусное.

Слава Будде, я детектив и по этим едва понятным ключикам сумел составить представление, о чем она говорит. Внезапно все встало на свои места. Перед глазами мелькнуло прошлое, которого у меня не было, и будущее, которое невозможно. Сердце забилось вдвое чаще, и мне впервые в жизни захотелось ударить мать. Но вместо этого я потянулся за сигаретой, дрожащей рукой прикурил и, заказав еще пива, выпил его прямо из горлышка в несколько глотков.

— Американец?

— Да.

— Военный?

— Да. И очень храбрый. У него было много медалей. Офицер. Ему очень сильно досталось. У него возникли психологические проблемы.

Я глубоко затянулся.

— Он увез тебя в Штаты? Хотел на тебе жениться?

Она кивнула.

— В Нью-Йорк?

— В Манхэттен. Квартира находилась рядом с пожарным депо. Каждые пять минут звучали сирены. Мне казалось, что горит весь город.

— И еда была плохой?

— Помилосердствуй, дорогой. Ради всего святого. Мне было тогда всего восемнадцать лет, и я впервые попала за границу. Почти не говорила по-английски и хотела к маме. Это уже потом я стала такая крутая. Повзрослела после твоего рождения. — Нонг всхлипнула. — Там даже не умели правильно приготовить рис. Его родители меня ненавидели. Я смуглая, с раскосыми глазами. И не важно, что он им сказал, они понимали, где мы познакомились и чем я зарабатывала на жизнь.