Афанасий Егоров - Бой - баба

— Дура ты, Александра… Мне детей жалко…

А вот это уже становилось интересным. Чтоб какой-то стервец мать детьми запугивал?! Ну-ну!

Точно придется на этого Гаврика мэра натравить. Пускай-ка «солдат правопорядка» на жулика спустит. Как раз для них работенка. Простила мгновенно несчастную женщину Александра. И взгляд шныряющий, и сплетни досужие. Заговорила доверительно, с сострадательными нотками в помягчевшем голосе:

— Давай сразу договоримся: я все понимаю и ни в чем не виню. Но мой тебе совет — обратись в милицию. А я со своей стороны на мэра надавлю. Надо будет, сама с тобой побегаю.

Замотала безнадежно головой сотрудница. Руками закрылась:

— Не надо мне ничего! И ты не суйся…

Хлюпнула носом, выскочила пьяными шагами из кабинета.

Закурила внеочередную сигарету руководитель контрольно-ревизионного отдела. Мысли в порядок привела. Поставила округлую, с завитушками роспись под докладной, к мэру на прием напросилась.

Второе «дело» прошло намного легче первого. Вообще никаких сомнений в необходимости не возникало. Надо, значит, надо. После думать будем.

На самом деле Он опять страшно испугался. Испугался пронзившей Его ослепительной вспышкой простой и гениальной мысли. Потому прогнал поспешно феерические мечты, на технике предстоящего «дела» умышленно замкнулся.

На этот раз «дельце» получилось экспромтом. Полной отсебятиной и щекочущей нервы опасной авантюрой.

Леха сам зазвал Его к себе на квартиру. Встретил случайно у подъезда и зазвал. Обрадовался, полудурок, фиксой из самоварного золота засиял.

Не догадывался, белозубый идиот, что Он крутился там отнюдь не случайно. Местность для будущего «дела» изучал. Подходы с отходами.

И припало тогда на Него чистое вдохновение. Голос внутренний подсказал. Помирающим с похмелья, мол, прикинуться надо. Выпить попросить.

Поверил развеселый кутила и бабник. Стол богатый накрыл. Кучу тарелок с закусками и дюжину разнокалиберных бутылок.

Еще и подначивать пытался, сволочь. Дескать, нельзя много пить. На потенцию влияет. Лучше спортом заниматься. Пресс качать, гирьками баловаться.

Сам виноват. Напросился. Нечего было влюбленного человека дразнить. Спорт ему, видите ли, подавай. Да я без всяких тренировок кого угодно одним тычком уложу!

Отвернулся тут не умеющий читать чужие мысли Алексей. Над микроволновкой склонился. Загривок сытый ненароком подставил.

И снова Его знакомым душным жаром облило. Рука сама к горлышку бутылки потянулась. Привставать уже начал, пружиня ногами, когда этот гад обратно повернулся.

Заметил зажатую в кулаке стеклянную емкость, снова смеяться начал. Наливай, мол, не стесняйся. Понимаю, душа горит. У самого такое бывало.

А Его в дрожь крупную бросило. Совсем как в прошлый раз, на лестничной площадке. Слабость мгновенная по телу растеклась.

И мысль единственная бешеными молоточками: «Чуть не влип! Чуть не влип! Чуть не влип!»

Хмыкнул сострадательно фирмач. Вырвал бутылку из закостеневших пальцев, сам налил:

— Держи! Пока не загнулся…

Выпил Он автоматически стопку. Враз полегчало. Нервишки, струной натянутые, отпустило. Не зря покойный папашка водочку уважал. Знал, изверг, что любить.

Снова Леха к микроволновке отвернулся. Случай какой-то начал рассказывать. Как мужик знакомый с похмелюги помер. Всего двадцать метров до ларька не доковылял. Мотор не вовремя отказал.

Мог бы и не распинаться. Знакомая история. Папашка родимый точно так же копыта откинул. С перепою. Прожил всю жизнь пьяным и сдох не по-людски.

Опять у Него сознание отключилось. Бутыль литровая сама в ладонь прыгнула. Тело сильное с грохотом развернулось. Рука с размаху на кучерявый затылок опустилась.

А Он будто со стороны смотрел. Очнулся только, когда осколки в стороны брызнули.

И сразу мозги на всю катушку врубились. Следы за собой прибрать, пальчики стереть. Алиби убедительное состряпать.

Мало ли… Раз на раз не приходится. Всякое еще может случиться…

Живуч оказался герой-любовничек. Заворочался на полу, простонал тихо. Помощи зачем-то попросил.

Но тут уж Он не терялся. Сдернул с крючка кухонное полотенце, на шею мерзавцу намотал. Потянул с силой за концы, и в этот момент неожиданно испытал неописуемое блаженство. Восторг захлестывающий, могущество необыкновенное.

Приятно сознавать, что ты чего-то стоишь.

Простил Он лихого коммерсанта перед смертью. Все обиды списал. До единой. Совсем как папашка. Тот всегда их с матерью прощал. Но сначала наказывал строго. Спуску никогда не давал.

Опять же Леха сам виноват. Не брыкался бы, глядишь, живой остался. Женолюб хренов. Пристроился к чужой благородной Цели, слабостью минутной воспользовался. Добро бы, молча пакостил. Так нет, хвастаться потянуло. Семью, видите ли, создать собрался…

Животное! Низкая, скотская тварь! Тебе по проституткам таскаться, а не к прекрасным Королевам приставать! Сволочь немытая…

Таких даже жалеть не за что. Всюду нахрапом лезут, ручонки загребущие к самым лакомым кускам тянут. До других дела нет. Лучшее из лучших с мясом оторвать готовы. Если вовремя не остановить, все подряд захапают. Пустыню голую после себя оставят.

Полегчало Ему от таких мыслей. Санитаром общества себя почувствовал. Вымыл руки под краном, дверь за собой плотно прикрыл. Опять незамеченным ушел. Дав наконец волю сладостным мечтам.

«Очередное убийство в предпринимательских кругах. Известный не только в нашем городе бизнесмен К. найден мертвым в собственной квартире».

Черные строчки газетной заметки били наотмашь по глазам, вопили о самом страшном. Лешеньки не стало.

«Следствие подозревает бытовое убийство». Какое, к черту, бытовое? Олухи они там все, что ли?..

Впавшая в транс Александра мерно раскачивалась, сидя в кресле. Слез почему-то не было. Только горечь во рту. И ранее неизвестное жуткое чувство неизбывной тоски и отчаяния.

Ах Леша-Лешенька… Миленький ты мой!.. Замуж звал. В кругосветку хотел… А любил-то как, господи-и!..

Никто так не чувствовал, как он. Даже Володя…

Сложилось что-то в голове красавицы. Ведь это те же!.. Как их?.. «Козлы вонючие»! Гниды, суки и мразь! Вот кто!

Встряхнулась загоревавшая женщина. Снова в прокуратуру засобиралась.

Прячет улыбку следователь. Серьезность сохранить пытается. Все-таки повод для встречи слишком печальный:

— Еще один «старинный знакомый»?

— Нет. Жених.

Не стала Александра добавлять «отвергнутый». Пусть душа Лешенькина ликует. Последнюю земную радость получит.

— Так вы утверждаете, что вашему… жениху угрожали? На судьбу убитого банкира намекали?

— Да. Я сама слышала. И он потом говорил.

— Что конкретно?