Анри Лёвенбрюк - Бритва Оккама

— Основатель вашей ложи?

— Да, но только не перебивай меня, слушай внимательно. В общем, человек по имени Мансель пронумеровал страницы тетрадей Виллара. Благодаря этой нумерации, выполненной римскими цифрами, мы сейчас знаем, что каких-то страниц не хватает. Специалисты по-разному оценивали их число, но в действительности не хватает ровно шести страниц. В восемнадцатом веке рукопись снова пронумеровали, на этот раз арабскими цифрами, и поэтому мы можем утверждать, что тридцать три страницы, ныне хранящиеся в Национальной библиотеке, в то время были расположены именно в таком порядке. Вот почему историки полагают, что недостающие страницы исчезли между пятнадцатым и восемнадцатым столетиями. Им также известно, что в тысяча шестисотом году тетради принадлежали семье Фелибьен, затем Мишель Фелибьен передал их в дар парижскому монастырю Сен-Жермен-де-Пре. В восемнадцатом веке рукопись стала национальным достоянием и в тысяча восемьсот шестьдесят пятом была занесена в каталог Национальной библиотеки под тем шифром, под которым значится до сих пор. Это то, что известно историкам.

— А что им неизвестно?

— Им неизвестно, что в пятнадцатом веке недостающие шесть страниц были намеренно изъяты самим Манселем, и каждая из них передана на хранение одному из членов основанной им тайной ложи Гильдии мастеров Франции. Для каждого из них его страница стала «квадратом» — так компаньоны долга называли пергаменты, в которых делали заметки о городах, где побывали во время своего путешествия по Франции. Когда один из членов ложи умирает, его квадрат передается новому посвященному.

— Но зачем он изъял эти шесть страниц?

— Эти страницы заключают то, чего не должны знать непосвященные. Тайну, которую нельзя разглашать. Поэтому каждую страницу следовало отделить и доверить надежному хранителю…

— Так в чем заключается эта тайна?

Молодая женщина рассмеялась:

— Ты же слышал — ее нельзя разглашать! Ари, ведь ты не поверишь, скажи я тебе, что сама этого не знаю…

— Угадала. Ради этих шести страниц вы готовы рисковать жизнью… Трудно поверить, что их тайна вам неизвестна.

— Уверяю тебя, по-настоящему она не известна никому из нас. Во всяком случае, насколько я знаю. Во время посвящения мы даем слово хранить собственный квадрат. Каждый член ложи знает только свою страницу. Остальные пять я никогда не видела, по крайней мере вблизи… Все они ведомы только мастеру ложи, хранителю шестого пергамента.

— О'кей. Если я правильно понял, ты сама хранишь одну из шести исчезнувших страниц?

Мона Сафран медленно склонила голову:

— Да. Здесь.

— На этот раз у нас серьезные затруднения, Эрик.

С озабоченным видом Альбер Крон тщательно закрыл за собой дверь и сел в свое просторное кресло. На лице у него не осталось и следа улыбки, с которой он только что обращался к своим гостям.

— Слушаю вас, — ответил его собеседник, в свою очередь усаживаясь.

— Ари Маккензи нагрянул сегодня ко мне на конференцию.

Сорокалетний мужчина в темных очках стиснул подлокотники своего кресла. Так он и знал, что этот тип из госбезопасности доставит им неприятности, и теперь злился на себя за то, что вовремя не принял необходимые меры.

— Вы шутите?

— Мне не до шуток, мой юный друг.

— И как же он вышел на вас?

— Увы, тут есть несколько возможностей. Мона Сафран тоже туда заявилась.

— И кто только не побывал на вашей конференции!

— Возможно, он увязался за ней. Или нашел меня через вашего типа. Того, которого застрелил у себя на квартире.

— Этого еще не хватало!

— Не стану спорить. Теперь начнется гонка со временем, Эрик. Если Ламия добудет последние квадраты в срок, нас уже не остановить. Главное, чтобы Маккензи не нарушил наши планы.

— Его нужно устранить.

— Конечно. Трудность в том, что он больше не бывает дома и почти не появляется в офисе. Мы не можем его достать. К несчастью, когда он сегодня пришел на конференцию, у меня не было возможности его перехватить.

— Пусть это вас не беспокоит.

— О чем вы?

— Я знаю, как его найти.

Альбер Крон нахмурился. Самодовольство союзника его раздражало.

— Неужели?

— Да, мне известно, где он ночует.

— Отлично. Тогда поторопитесь.

Альбер Крон хотел подняться, но собеседник жестом остановил его:

— Погодите…. Вы мне ничего не рассказали о ваших открытиях. Так что вы там говорили про собор Парижской Богоматери?

С усмешкой старик опять опустился в кресло. Он взял со стола недокуренную трубку и снова ее разжег.

— Я начал расшифровку четырех первых квадратов, — произнес он наконец, выдохнув ароматный дым.

— В самом деле? И как только вам это удается. Я сотню раз их разглядывал, но так ничего и не разобрал…

— У вас нет нужной подготовки, Эрик. Каждому свое. Вы занимаетесь финансами, в которых я ничего не смыслю…

— Так по-вашему, место, которое мы ищем, располагается где-то под собором?

— Вполне возможно.

— Просто не верится.

— И правда. Мы уже близки к цели, Эрик.

— Близки к цели… Конечно. Но напоминаю вам, что мы ищем не совсем одно и то же. Кого-то из нас ждет разочарование.

— Вы в этом уверены?

— Вам прекрасно известно, что я не верю в россказни об озаренных свыше оккультистах. Вообще не понимаю, как образованный человек вроде вас верит в подобную чушь.

— Вот поэтому вам и стоит задуматься. Это вовсе не чушь, Эрик. Но успокойтесь, как знать, не обретем ли мы оба то, что нам нужно. Вы — то, что веками ищет ваша семья, а я — ответ, которого уже давно ждет мой орден.

— Будь по-вашему. Все равно наши сомнения рассеются не раньше, чем мы обнаружим точное место, указанное Вилларом из Онкура.

— Вот именно.

— Тогда не будем терять время. Я занимаюсь Маккензи, а вы — квадратами.

Лола проскользнула на водительское сиденье, захлопнула дверцу и уронила голову на руль. Ей одновременно хотелось завопить от ярости и расплакаться. Она трижды стукнулась о руль лбом и сквозь зубы осыпала проклятиями саму себя и этого чертова подонка Ари.

Через несколько минут после его отъезда она решила, чем в бессильном гневе метаться по своей парижской квартирке, отправиться в Онкур. Она знала, что это глупо и смешно и Ари никогда ее не простит, но не смогла удержаться. Безотчетная ревность и снедавшая ее тревога, желание защитить этого придурка, готового броситься в пасть ко льву, заставили ее сесть в машину. Она добралась до городка в Камбрези сразу после Ари. Из его телефонного разговора с Моной Сафран Лола уловила название улицы, на которой та жила. Припарковав машину на обочине, она пересекла заснеженную тропу, сжимая в руке кухонный нож — единственное оружие, которое нашлось в ее доме, готовая воспользоваться им, если Мона и вправду окажется убийцей.