Георгий Ланской - Танцы мертвых волков

— Понимаю, — грустно улыбнулась Семенова. — Но он же у меня один. Вот и переживаю. Чего в адвокаты не пошел?.. Мы так надеялись… Сидит сейчас в засаде, поди голодный еще… А я ему пирожков принесла.

— Ну, что вы, — рассмеялся я. — Юля — девушка хорошая, она ему там с голоду умереть не даст.

Ирина Юрьевна лукаво улыбнулась.

— Знаю, что хорошая. Сашенька когда про нее говорит, у него глаза светятся, а голос таким сладким становится, как у кота, наевшегося сметаны. Влюбился, охламон. Только она ведь замужем, правда?

— Да, года на три ваш Сашенька опоздал. Может, мне его выдернуть с дежурства? Пусть домой сходит, отдохнет…

— Нет-нет-нет, что вы, — запротестовала Семенова. — Вот, возьмите пирожки, я утром напекла. Сами покушаете, Сашка поест… Он ведь хороший работник, правда?

— Очень, — похвалил я. — Ответственный, умный. Наверняка сделает отличную карьеру… Вы меня извините, но мне надо бежать…. Вы где машину припарковали?

— Какая машина, о чем вы говорите? Я на автобусе, мы же бюджетники с мужем… Саше передайте, чтобы к нам заехал.

— Непременно, — сказал я, улыбнувшись одними губами. — Спасибо за пирожки.

— Не за что. Кушайте на здоровье, — улыбнулась Семенова и побрела к остановке. Я посмотрел ей вслед и сунул пакет под мышку.

— Павлины, говоришь? — задумчиво сказал я, ни к кому не обращаясь. Едва я потянулся к дверной ручке, как в сумочке на ремне заверещал телефон.

— Кирилл? — осведомился в динамике приятный женский голос. — Это следователь Карбаева.

— Здравствуй, Елена, — вежливо сказал я, вспомним молоденькую девушку, осматривавшую трупы Земельцевой и Ерохина. — Как дела?

— Ты ко мне в прокуратуру не подойдешь? — вместо ответа сказала Лена.

— Сейчас?

— Желательно. Только пока об этом никому не говори, включая начальство.

— У вас что-то есть? — спросил я, чувствуя неприятный холодок.

— Приходи, Кирилл, — коротко ответила Карбаева и отключилась. Я несколько секунд пялился на замолчавший телефон, чувствуя, как начинают трястись руки. Нет, на мою больную голову свалилось слишком многое за сегодня…

Уже у кабинета Карбаевой я сообразил, что не оставил пакет со снедью у себя в конторе. Разозлившись, я ввалился к Елене без стука. Она, оторвавшись на миг от своей писанины, жестом указала мне на кресло. Приткнув пакет в уголок старого, обшарпанного шкафа, я уселся и, закинув ногу на ногу, уставился в потолок. Интересного там ничего не было: посередине змеилась трещина, перечеркивая умеренную белизну, в углу у окна нахально выпирали пятна сырости. Обои, не достававшие до потолка несколько сантиметров, начинали отклеиваться. Я фыркнул и опустил глаза. Оказалось, что Елена наблюдает за мной с дружелюбным интересом.

— Версаль? — спросила она.

— Угу. Лувр. Ты о чем-то поговорить хотела?

Вместо ответа Лена потянула носом и жалобно покосилась в сторону пакета.

— У тебя там какая-то еда?

Дважды намекать мне было не нужно. Вытащив из пакета пару пирожков, я протянул их Карбаевой. Она жадно откусила от одного, потом от второго, словно голодная овчарка.

— Вку-ф-фно, — невнятно прошамкала она с набитым ртом. — Я ф утра нифефо не ела.

Я заулыбался, но комментировать не стал. Было что-то трогательное в том, как Леночка поедала выпечку. К счастью, длилось это недолго. Прожевав последний кусочек, Лена деловито вытерла руки платком и открыла лежащую на столе картонную папку.

— Кирилл, ты ведь знаешь, что дела по маньяку теперь объединили?

— Знаю. Вы раскопали что-то новое?

— Как тебе сказать… Ничего нового, из того, что нельзя было узнать раньше, если бы мы чуть-чуть подумали. Скажите, ты делал запрос на расшифровку телефонных звонков лично или поручал кому-то еще?

— Семенов делал, — медленно сказал я. — Я велел ему запросить данные о переговорах Муроенко, Земельцевой, Тыртычной, Боталова и Ерохина за последние 2 месяца. Ничего интересного там не было.

— Верно, — неприятно улыбнулась Лена. — Я тоже сделала запрос. Только не на два месяца, а на полгода. И выяснила кое-что интересное. Проверка Боталова ничего не дала. А вот остальные…Помнишь, в телефоне Земельцевой последние вызовы были адресованы некоей Кисе? Там еще видео было…

— Помню. И что?

— А то, что в конце февраля эта самая Киса звонила Тыртычной. Всего один раз. Разговор длился… сейчас… девять секунд. Дальше — смотри, в апреле Кисе звонил Муроенко, четыре раза. В конце февраля Тыртычная позвонила Ерохину, разговор длился минуту, сорок секунд. Тоже всего один звонок. На ошибку не похоже. И сразу после этого звонка Киса звонит Муроенко. Еще один звонок. Вскоре мы находим первый труп. Зачем Тыртычная звонила Ерохину? Что общего у Кисы, Муроенко и Земельцевой? Ты можешь объяснить эту свистопляску?

— Могу, — вздохнув, сказал я и положил на стол смятую распечатку фотографии. — Тыртычная — дочь Анатолия Ерохина. Обрати внимание на снимки. Никита Шмелев, приятель Маши, когда забрался в дом Муроенко, сразу почуял неладное. Начал родственников расспрашивать. Тетка Тыртычной с уверенностью опознать Ерохина не смогла, но и такой возможности отрицать не стала. Отчество у Марии — Анатольевна. Скорее всего, отец и дочь встретились через несколько лет. Или не встретились, но, возможно, выяснили отношения. И вскоре пали от руки маньяка.

— Мотив? — хмуро спросила Лена. — Кому это выгодно? Лично у меня только одна кандидатура — Милана Ерохина.

— У меня тоже. Не она ли наша таинственная Киса?

— Трудно сказать. А доказать еще труднее, если не найдем свидетелей встреч Миланы и Земельцевой, Миланы и Муроенко.

— Надо с Быстровой поговорить. Она наверняка знает что-нибудь полезное.

— Да, пожалуй, но, Кирилл, тогда как к делу привязать всех остальных? Они-то каким боком подходят к смерти Ерохина и Тыртычной?

— Скорее всего, никаким. Отвлекающий маневр. Дымовая завеса. После убийства четырех невинных людей вдруг стало ясно, что никто не соотносит преступления друг с другом. И на пятом трупе начинаются звонки Быстровой, с расчетом, что она раздует информационную волну. Кстати, установили тех двоих, что были на снимке?

— Нет. Ни по одной ориентировке не проходят. Скорее всего, люди были одинокие и их никто не ищет, — вздохнула Лена. — Знаешь, в этом есть смысл. Но тогда получается, что Земельцева была в курсе дела.

— Скорее всего — да. Вспомни, в каком виде предстает в ее телефоне Киса. Земельцева — активная лесбиянка. Вряд ли ты в курсе, но прямо перед смертью, она напала на Юльку и попыталась ее изнасиловать. Несколько лет назад Земельцева была замешана в скандальной истории с заключенной. Не знаю, специально ли получалось, что дела попадали к ней, но Земельцева держала руку на пульсе и знала — никто не объединяет эти смерти. А огласка была необходима…