Джон Гришем - Клиент

Газеты Нового Орлеана проделали большую работу, стараясь найти концы, связывающие мафию со строительством могильника. Замешанными оказались многие корпорации, а имена и адреса прямо указывали на криминальные структуры.

Все было уже на мази, сделка заключена, и строительство вот-вот должно было начаться. Но тут появился сенатор Бойетт со своей армией федеральных инспекторов. Он угрожал привлечь к расследованию десятки агентств, он еженедельно устраивал пресс-конференции, он выступал с речами по всему штату. Защитники проекта были вынуждены попрятаться. Корпорации отказались от комментариев. Боейтт дергал за веревочки, получая от этого огромное удовольствие.

В вечер своего исчезновения сенатор присутствовал на митинге озлобленных местных жителей, который состоялся в битком набитом спортивном зале школы в Хоума. Он уехал поздно, как обычно, один, потому что до Нового Орлеана был всего час езды. Бойетту давно надоели болтовня и жополизство его помощников, и он предпочитал по возможности ездить один. Он изучал свой четвертый язык, русский, и научился ценить тишину “кадиллака” и возможность слушать пленки с записями уроков.

В полдень на следующий день выяснилось, что сенатор пропал. В газетах Нового Орлеана появились броские заголовки статей, рассказывающих историю его исчезновения. “Вашингтон пост” предположила, что с ним что-то случилось. Шли дни, а новостей практически не было. Тело не нашли. Газеты разыскали и напечатали сотни старых фотографий сенатора. Прошло еще время, и неожиданно с исчезновением сенатора стали связывать имя Барри Мальданно, что вновь вызвало шквал нападок на мафию. На первых полосах газет в Новом Орлеане появилась довольно страшная фотография физиономии Мальданно. Газеты захлебывались рассказами о его связях со строительством могильника и мафией. Нож был известен как убийца с богатым криминальным прошлым. И так далее и тому подобное.

Затем перед камерами торжественно предстал Рой Фолтригг, объявивший о привлечении Мальданно к ответственности по делу об убийстве сенатора Бойда Бойетта. Он тоже удостоился первых полос в газетах Нового Орлеана и Вашингтона. Клинт вспомнил, что такие же фотографии появлялись и в “Мемфис пресс”. Животрепещущие публикации, но трупа как не было, так и нет. Это обстоятельство не заткнуло, однако, глотку мистеру Фолтриггу. Он продолжал разоряться по поводу организованной преступности. Он предсказывал близкую победу. Он проповедовал, произнося заранее подготовленные слова с легкостью старого театрального актера, вовремя повышая голос, размахивая руками и грозя обвинительным заключением. Он умалчивал об отсутствии трупа, но намекал, что знает нечто такое, о чем он, однако, не может говорить, что дает ему уверенность: тело сенатора Бойетта будет найдено.

Когда Барри Мальданно арестовали, вернее, когда он отдал себя в руки ФБР, в газетах также появились статьи и фотографии. Он просидел три дня за решеткой, прежде чем его отпустили на поруки, и тогда появились фотографии Барри, покидающего стены тюрьмы. На нем был темный костюм, и он улыбался репортерам. Он невиновен, заявил Барри. Это все месть.

Появлялись в газетах и сделанные с приличного расстояния снимки бульдозеров, которые по заданию ФБР перерывали влажный грунт Нового Орлеана и его окрестностей в поисках тела сенатора. Потом снова выступления Фолтригга перед прессой. Еще статьи по поводу богатой истории организованной преступности в Новом Орлеане. Поиски все продолжались, и интерес постепенно падал.

Губернатор, тоже член Демократической партии, назначил приятеля дослужить срок за Бойетта. Газеты Нового Орлеана принялись обсуждать многочисленных политиков, которые могли бы баллотироваться в сенат. По слухам, Фолтригг был одним из двух заинтересованных республиканцев.

* * *

Марк сидел рядом с Реджи на диване и вытирал глаза. Он ненавидел себя за то, что не смог удержаться от слез, но ничего уже нельзя было поделать. Она обняла его за плечи и ласково поглаживала.

– Можешь не говорить ни слова, – тихо сказала она.

– Я и правда не хочу. Может, позже, если придется, но не сейчас. Хорошо?

– Хорошо, Марк. Раздался стук в дверь.

– Войдите, – бросила Реджи достаточно громко, чтобы ее услышали. Появился Клинт с кипой бумаг. Он поглядел на часы.

– Простите, что помешал, но уже почти десять, и мистер Фолтригг прибудет буквально с минуты на минуту. – Он положил бумаги на кофейный столик перед Реджи. – Вы хотели все это просмотреть перед встречей.

– Скажи мистеру Фолтриггу, что нам нечего обсуждать, – отмахнулась Реджи.

Клинт нахмурился и посмотрел на Марка. Он сидел близко к Реджи, как будто искал у нее защиты.

– Вы его не примете?

– Нет. Скажи ему, что встреча отменяется, потому что нам нечего обсуждать, – пояснила она и кивком показала на Марка.

Клинт еще раз взглянул на часы и неловко попятился к двери.

– Конечно, – сказал он с улыбкой. Неожиданно ему пришлась по душе мысль предложить Фолтриггу катиться колбаской. Он закрыл за собой дверь.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Не совсем.

Она наклонилась и принялась пролистывать копии вырезок. Марк сидел, как в тумане, уставший и опустошенный, все еще напуганный после разговора с Реджи. Она просматривала страницу за страницей, читала заголовки и подписи под фотографиями, поднося снимки поближе к глазам. Просмотрев приблизительно треть вырезок, она неожиданно остановилась и откинулась на спинку дивана. Протянула Марку портрет улыбающегося Барри Мальданно, сделанный крупным планом. Вырезка была из новоорлеанской газеты.

– Это тот мужчина?

Марк взглянул на фотографию, не дотрагиваясь до нее.

– Нет. А кто это?

– Барри Мальданно.

– Это не тот человек, который меня схватил. Наверное, у него много приятелей.

Она положила фотографию на стол и похлопала его по ноге.

– Что вы собираетесь делать? – спросил он.

– Позвоню кое-кому. Поговорю с администратором и договорюсь, чтобы около палаты Рикки поставили охрану.

– Вы не должны говорить им об этом человеке. Они убьют нас. Нельзя никому говорить.

– Я и не буду. Объясню, что были угрозы. Такое постоянно встречается в уголовных делах. Они поставят несколько охранников на девятом этаже недалеко от палаты.

– Я и маме не скажу. Она и так расстроена из-за Рикки, принимает таблетки, чтобы заснуть, и еще таблетки от чего-то, и я не думаю, что она сможет сейчас и с этим справиться.

– Ты прав. – Крутой парнишка, вырос на улице и умен не по летам. Ей нравилось его мужество.

– Вы думаете, мама и Рикки в безопасности?

– Конечно. Эти люди – профессионалы, Марк. Они не станут делать глупостей. Они затаятся и будут ждать. Они просто хотят тебя запугать. – Реджи сама не верила тому, что говорит.