Кейт О'Мара - Негодяйка

– Я была потрясена, – всхлипывала Аманда. Снеллер принялся строчить в блокноте.

– Когда теперь вы увидитесь с ней? – спросил он.

– Она не хочет больше меня видеть, никогда! Она не хочет признать меня своей дочерью. – Рыдания Аманды становились все громче.

– Было бы хорошо поместить со статьей и кое-какие фотографии. Ну, знаете, мать и дочь…

Рыдания Аманды сменились воплями, и Снеллер почувствовал себя неловко – на них уже начинали оглядываться.

– Она не увидится со мной. Она не хочет меня знать. Ей было бы лучше, если бы я умерла.

– Почему вы так думаете? – спросил он, направляя ее мысль.

– Она кричала, чтобы я убиралась вон. И это родная мать!

– И что вы испытываете в связи с этим? – спросил он. К чему спрашивать, подумала Аманда. И так видно, что она чувствует. Но достаточно ли убедительна она в своей роли отвергнутой дочери? По правде говоря, бессонная и жуткая ночь, встреча с Леони – все это сказалось невероятным нервным напряжением. Так что слезы выжимать не пришлось: они текли сами.

Снеллер даже не изображал сочувствия; чужое горе было для него делом привычным. Даже к лучшему, что девчонка так расстроена, думал он. Чем больше слез, тем больше откровений, однако доводить ее до истерики не следовало бы. Так он ничего из нее не выжмет; они только привлекут к себе ненужное внимание. К счастью, Аманда, похоже, начинала успокаиваться и лишь тихонечко всхлипывала. Тони повторил свой вопрос:

– И какие чувства испытываете вы сейчас к своей матери?

– Я разбита, сломлена. Отец, по крайней мере, обошелся со мной корректно.

– О, так вы знаете, кто ваш отец? – Снеллер навострил уши. Роман с начинающим актером в дни далекой молодости – это может обернуться "горячей" темой.

– Да, он очень известный человек.

– И кто же он? – Снеллер выпрямился, держа ручку наготове. – Кто?

Аманда достала из сумки платок, чтобы вытереть слезы.

– Я не вправе назвать вам его имя. Это может повредить его политической карьере. – Она нарочито долго возилась с платном.

Снеллер уже предвкушал сенсацию. Возможно ли, что ему так повезло – ведь здесь явно пахнет громким скандалом. Сто лет ему не выпадало такой удачи. Звезда мирового кино и политический деятель – хорошо бы тори. Он уже мысленно представлял себе кричащие заголовки, но самым волнующим для него была бы подпись: "Эксклюзивный материал нашего специального корреспондента Тони Снеллера". Может, даже поместят его фотографию.

– О, прошу вас, вы же можете назвать мне его имя. Я все равно узнаю. – Аманда медленно покачала головой. Снеллер напирал. – Вы говорите, он был рад вас видеть?

– Он был несколько сдержан. Думаю, это от смущения, но, по крайней мере, он не кричал на меня.

Мысль о политике-консерваторе, смущенном и оробевшем, завладела воображением Снеллера. Он решил копнуть в этом направлении.

– Чтобы тори был робок – это что-то новое, – пошутил он. – И все-таки, как вы говорите, он не стал кричать на вас. Думаю, он испытал чувство гордости, увидев такую дочь, не так ли? – Снеллер очень старался.

– Почему? – Аманда обратила на него невинный, вопрошающий взгляд. Итак, – она не опровергла его предположений. Значит, отец все-таки тори.

– Ну, как же, – заерзал он на стуле, – вы такая симпатичная и умная девушка. Ему должно быть приятно, что у него такая дочь. Любой на его месте был бы рад.

– Вы действительно так считаете?

– Что?

– Что я симпатичная?

Снеллер был раздражен. Какие глупости волнуют женщин.

– Да, и ваш отец наверняка так думает, – утомленно сказал он. – А теперь скажите, как он отреагировал, впервые увидев вас?

– Кто?

– Вы же не назвали мне вашего отца, так откуда же мне знать кто? Логично? – Снеллер рассмеялся собственной остроте. Аманда молчала. – Ну же, – настаивал он, – кто он? Мы все равно рано или поздно выясним, так лучше скажите мне сейчас.

– И во сколько же вы оцените такую информацию?

Снеллер отшвырнул ручку. Ему не верилось, что такое возможно. Девчонка оказалась еще более скользкой, чем угорь. Официант принес завтрак, и Снеллер жадно глотнул кофе. Пока он продумывал свой следующий шаг, Аманда возобновила натиск.

– Мистер Снеллер, я только что испытала самое страшное в своей жизни потрясение. У меня нет денег. И я не знаю, что мне делать дальше.

Она говорила с пафосом, но Снеллеру уже доводилось и раньше выслушивать подобные сентенции.

– Как же вы в таком случае добрались до Рима? – спросил он.

– Я устроилась на работу в качестве воспитательницы, но мои хозяева – американцы. Скоро они возвращаются в Штаты, – отчаянно лгала она, – меня они с собой не берут. Вот почему я обратилась в газеты. Я думала, что там мне не откажут в помощи.

– И что же, помогли? – Снеллер хотел знать, кому и сколько она уже выболтала. Он надеялся сделать этот материал эксклюзивным.

– Нет, – снова солгала Аманда, – их не заинтересовала моя история. – На самом же деле художественный редактор "Джорно" был в высшей степени потрясен ее рассказом. Он пообещал тут же заняться подготовкой материала и, когда Аманда ушла, сразу связался по телефону со своим коллегой из воскресного приложения к газете.

Снеллер, не подозревая об этом, со смаком уплетал свой завтрак.

– Как вы отнесетесь к тому, чтобы дать мне эксклюзивное интервью? Это будет означать полное изложение вашего рассказа, который мы будем публиковать отрывками, – пробурчал он с набитым ртом. Тревор будет счастлив заполучить такой материал, да притом бесплатно. Но Снеллер все же решил подстраховаться. – Разумеется, я должен сначала переговорить со своим редактором.

– Вы не пожалеете об этом, – пообещала Аманда.

– Не сомневаюсь. Кстати, вы познакомились с дружком вашей матери?

– О, да, он очень красивый, не правда ли? – Аманда посмотрела на него лучистым взглядом.

Тоже неплохой сюжетик, подумал Тони. Отвергнутая дочь – без ума от мамочкиного любовника. Отлично.

– Вы находите?

– По-моему, он необыкновенный, – с придыханием вымолвила Аманда.

Снеллер уже предвкушал, с каким наслаждением окунется в работу над материалом.

– Итак, Аманда, – по-деловому сказал он, – как только мы закончим завтракать, я немедленно связываюсь со своим редактором. – И Снеллер принялся торопливо запихивать в рот еду. Ему не терпелось позвонить Тревору.

– Передайте ему, – невозмутимо сказала Аманда, – что я согласна продать свой рассказ за семьдесят пять тысяч фунтов.

Тони Снеллер чуть не подавился рогаликом. На какое-то время он потерял дар речи.

Когда, незадолго до ленча, Аманда возвратилась на виллу ван дер Вельтов, она с удовлетворением отметила, что редактор из "Джорно" поработал на славу Обычно тихая, улочка перед домом была заблокирована машинами и мотороллерами; у закрытых ворот тол пились журналисты, фотографы, операторы с видео камерами. Аманде достаточно было взглянуть на эту бурлящую массу, чтобы понять, что пробиться к дому ей не удастся. Она быстро развернулась на своей "веспе" и помчалась по боковой улочке в объезд, к задней калитке. Там она оставила свой мопед и, с трудом преодолев каменный забор, через сад прошла к дому.