Дэннис Лехэйн - Таинственная река

Привычная улыбка блуждала по лицу Джимми, то появлялась, то пропадала напрочь, то вновь появлялась с одной стороны рта, а потом перескакивала на другую. Дэйв все время пытался сосредоточить взгляд на стойке бара, но она все время кренилась то в одну сторону, то в другую, словно бар был устроен на корабле и море под ним разбушевалось.

— Помнишь, мы когда-то именно здесь прихватили Рея Харриса? — вдруг спросил Вэл.

— Конечно, — ответил Джимми и мечтательно протянул. — Добрый старина Рей.

— А ведь Рей, — произнес Вэл, ударив кулаком по столу, чтобы привлечь внимание Дэйва, — был веселым сукиным сыном.

— Да, — произнес Джимми тем же мечтательным тоном. — Рей был весельчаком. Он мог развеселить любого.

— Многие звали его Просто Рей, — сказал Вэл, а Дэйв силился понять, напрягая память и способность соображать, о ком они, черт возьми, толкуют. — А я звал его Рей Бубенчик.

— Точно, — щелкнув пальцами под носом у Вэла, воскликнул Джимми. — У него в карманах все время звякала мелочь.

Вэл наклонился к Дэйву и забубнил ему в ухо:

— Тот парень, понимаешь? Все думали, что у него в карманах мелочи на десять долларов, причем каждый день. И никто не знал, откуда она у него. Он просто торчал от этой мелочи, говорил, что ему надо было звонить по телефону то ли в Ливию, то ли черт знает куда. Не знаю, куда он звонил. Но он целыми днями слонялся, засунув руки в карманы, и звенел своей мелочью. Я думаю, этот парень был вором. А этот звон как бы говорил всем вокруг: «Неужели вы не слышите, что к вам приближается Рей?» Но, конечно, когда надо было идти на дело, он оставлял мелочь дома. — Вэл вздохнул и добавил:

— Потешный парень.

Вэл убрал руку с плеча Дэйва и закурил новую сигарету. Дым окутал лицо Дэйва, и он почувствовал, как его струйки поползли по щекам и запутались у него в волосах. Сквозь дым он видел, как Джимми смотрел на него отрешенным и в то же время решительным взглядом. В глазах у Джимми было что-то неприятное, слишком уж фамильярное.

Он вспомнил, что таким взглядом смотрел на него коп. Сержант Пауэрс. И этот взгляд, казалось, проникал прямо Дэйву в мозг. На лице Джимми вновь появилась улыбка. Он улыбался то верхней, то нижней половиной лица. Дэйв хотел сказать, что лицо Джимми напоминает ялик, плывущий носом к волне, но почувствовал, что его желудок поднимается и опускается в такт этой улыбке, словно тоже подпрыгивает на волнах, как тот воображаемый ялик.

Он сделал несколько глотательных движений, после чего глубоко вдохнул.

— Ты в порядке? — спросил Вэл.

Дэйв сделал успокаивающий жест рукой. Пусть все замолчат, тогда ему станет хорошо.

— Да, — собравшись с силами, ответил он на вопрос Вэла.

— Ты действительно в порядке? — переспросил Джимми. — Ты же весь зеленый.

Внутри у него что-то заколыхалось, он почувствовал, что его горло как будто сжала рука, а потом эта рука разжалась; по бровям покатились капли пота.

— О, черт.

— Дэйв.

— Меня сейчас вырвет, — пробормотал он и снова почувствовал, как внутри его что-то заколыхалось. — Я серьезно.

— Ладно, ладно, — сказал Вэл и моментально выскочил из кабинки. — Выходи через боковую дверь. Хью просто бесится, когда надо мыть очко в туалете. Ты понял?

Дэйв вышел из кабинки; Вэл, ухватив его за плечи, повернул лицом к двери, расположенной на дальнем конце, позади стола для игры в пул.

Дэйв направился к этой двери, стараясь идти по прямой, но дверь все равно как будто сама собой сместилась немного в сторону. Это была маленькая черная дверь, краска на дубовых досках с годами потрескалась и местами облупилась. Когда Дэйв добрался до двери, на него вдруг пахнуло теплом. Теплый ветер окутал его вязкой и липкой пеленой; он, ухватившись за медную ручку двери, оказавшуюся к его радости холодной, повернул ее и толчком распахнул дверь.

Первое, что он увидел, была густая трава. Затем он увидел воду. Вокруг была такая темень, что он споткнулся, и вдруг, словно театральный прожектор, лампочка, висевшая над дверью, зажглась, и угольно-черная темнота перед ним рассеялась. До его слуха донесся шум и грохот машин, проезжающих по нависшему над его головой мосту; неожиданно он почувствовал, что тошнота прошла. Может, ему и вправду полегчает. Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Слева от него громоздились штабели почерневших от сырости деревянных поддонов, рядом с которым возвышалась куча ржавых проволочных ловушек для крабов; на боковых сетчатых поверхностях некоторых ловушек зияли громадные дыры, как будто они подверглись нападению акул. Дэйва озадачило, как эти ловушки могли оказаться здесь, на берегу реки, так далеко от моря, но он решил не раздумывать над этим, поскольку спьяну на этот вопрос все равно не найти ответа. За кучами поддонов, в высокой траве, виднелась цепная загородка, такая же ржавая, как и ловушки для крабов. Справа тянулась полоска земли шириной не меньше двадцати ярдов, заросшая травой выше человеческого роста, вдали виднелись холмики гравия.

Желудок Дэйва снова дал знать о себе, на этот раз его содержимое всколыхнулось более сильно и неудержимо, заставив содрогнуться все тело. Он заплетающимися ногами поплелся к воде и наклонил голову, поскольку страх, «Спрайт» и пиво, хлынули из него струей в маслянистые воды Таинственной реки. Желудок извергал жидкость; больше в нем ничего и не было. Дэйв и вправду не мог припомнить, когда он в последний раз ел. Он сполоснул рот, немного воды попало ему в горло, и ему сразу стало легче. Он чувствовал, как ночной прохладный воздух шевелит его волосы, путается в них. С реки тянуло свежестью. Стоя на коленях, он ждал, не подступит ли вновь тошнота, хотя почти наверняка знал, что не подступит — все, что он до этого влил в себя, уже выплеснулось наружу.

Он, подняв голову, смотрел на нижнюю поверхность моста; наверху навстречу друг другу неслись два потока: те, кто стремился в город, и те, кто стремился из него; все были в раздражении, всем было некогда, и, наверное, добрая половина и тех, и других не были уверены в том, что, оказавшись дома, почувствуют себя лучше. Половина из них сразу же снова помчится куда-нибудь — в магазин за тем, что позабыли купить; в бар; в салон видеопроката; в ресторан, перед входом в который уже стоит очередь. А чего ради? Чего ради стоять в очереди? Куда мы хотим попасть? И почему мы думаем, что не можем быть счастливы нигде, кроме как там, куда стремимся?

Дэйв заметил невдалеке справа маленькую лодочку с мотором. Она была пришвартована к дощатым мосткам, настолько маленьким и покосившимся, что язык не поворачивался назвать это сооружение пирсом. Наверное, это лодка Хью, решил Дэйв и улыбнулся, представив себе этого аршиноподобного дохляка с развевающимися по ветру черными волосами, плывущего по маслянистым водам Таинственной реки.