Дэннис Лехэйн - Таинственная река

— И как надолго?

Отец потянулся и снял сметку с крючка, ввинченного в потолок. Он провел сметкой по пальцам, а потом стряхнул ее над мусорной корзиной, стоящей под верстаком.

— Мне думается, что надолго. Ну так как, Шон?

— Да, папа.

— И не вздумай обсуждать это с матерью. Она хочет вообще запретить тебе играть с Джимми после этой его выходки.

— Да он вовсе и не плохой. Он…

— Не надо объяснять, что с ним было. Он просто дикарь, а твоей матери в жизни вдоволь довелось хлебнуть дикости.

Шон подметил, как едва уловимая тень пробежала по лицу отца, когда он произносил слово «дикий», и понял, что причиной этого был Билли Девайн, тот самый, которого он видел лишь однажды, да и то мельком, и о котором знал по подслушанным обрывкам разговоров дядьев и теток. Они называли его старый Билли, а однажды дядя Кольм с улыбкой назвал его «задиристым психом»; тот самый Билли Девайн, исчезнувший неизвестно куда незадолго до рождения Шона и вместо которого появился этот спокойный аккуратный человек с толстыми ловкими пальцами, построившими столько птичьих клеток-домиков.

— Так помни о нашем уговоре, — сказал отец, похлопывая Шона по плечу, давая понять, что разговор окончен.

Шон вышел из мастерской и, идя по прохладному подвальному коридору, размышлял о том, есть ли сходство между тем, что ему нравится играть с Джимми, и тем, что его отцу нравится проводить время с мистером Маркусом, начинать пить в субботу, а заканчивать в воскресенье, смеяться так громко и так раскатисто, и не наводит ли это страх на маму.

Прошло несколько недель, и в субботу Джимми и Дэйв Бойл пришли к Девайнам, но отца Джимми с ними не было. Они постучали в дверь черного хода; Шон в это время доедал завтрак и слышал, как мать, открыв дверь, поздоровалась с ними подчеркнуто вежливо и учтиво — так она обычно говорила с людьми, общение с которыми не доставляло ей большого удовольствия.

Джимми в этот день был тихим и спокойным. Вся его придурь, никак не проявляемая внешне, похоже, затаилась у него внутри. Шон даже чувствовал, как она кипит там и бьется о стенки грудной клетки Джимми, а он, напрягшись, удерживает ее, не давая выхода. От этого Джимми, казалось, стал еще меньше, еще чернявее и выглядел так, как будто в него только что всадили булавку. Таким Шону доводилось видеть его и раньше. Настроение у Джимми менялось всегда очень быстро. И сейчас Шон как всегда решал про себя, способен ли Джимми вообще управлять своим настроением, или эти смены происходят сами по себе, как, к примеру, простудная боль в горле или неожиданные приходы маминых двоюродных братьев и сестер, не утруждающих себя мыслями о том, желателен их приход или нет.

Дэйв Бойл, в отличие от Джимми, находился в сильно приподнятом настроении. Он, казалось, был уверен в том, что его задачей было сделать каждого счастливым, а это довольно быстро делало его присутствие невыносимым.

Они стояли на тротуаре, решая, что делать и чем заняться, и Джимми, весь ушедший в себя, и Шон, все еще не стряхнувший с себя остатки ночного сна. Вся троица мучилась мыслями о том, как провести день на пространстве, ограниченном улицей, на которую выходил фасад дома Шона.

— А вы знаете, — вдруг спросил Дэйв, — почему собака лижет свои яйца?

Шон и Джимми промолчали. Они слышали эту шутку не меньше тысячи раз.

— Потому что может до них дотянуться! — восторженным голосом прокричал Дэйв Бойл, схватившись за живот, как будто собирался смеяться до колик.

Джимми подошел к стойкам, установленным бригадой городских дорожных рабочих, заменяющих несколько плит на тротуаре. По углам рабочей зоны были установлены четыре стойки, между которыми по периметру была протянута желтая лента с надписью «ПРОХОД ЗАКРЫТ». Внутри четырехугольника, образованного на тротуаре стойками и лентой, громоздилась куча новых тротуарных плит. Джимми подошел к ограждающей ленте, ухватил ее рукой и перешагнул через нее. Встав на край старой плиты, он присел на корточки перед основанием, подготовленным для укладки новой, и, взяв ветку, стал выводить на незастывшем бетоне тонкие изогнутые линии, похожие, как показалось Шону, на стариковские пальцы.

— Мой отец больше не работает с твоим отцом.

— А почему? — спросил Шон, опускаясь на корточки рядом с Джимми. Он вертел головой по сторонам, ища веточку, чтобы тоже порисовать. Ему хотелось делать то, что делал Джимми, хотя он не всегда мог объяснить, почему, но ему хотелось, даже несмотря на то, что отец не оставил бы живого места на его заднице, последуй он примеру приятеля.

Джимми пожал плечами.

— Он был проворнее, чем они. И он боялся их, потому что очень много знал.

— Много знал! — влез в разговор Дэйв Бойл. — Это правда, Джимми?

«Это правда, Джимми? Это правда, Джимми?». Дэйв временами молол языком, как неуемный попугай.

Шон недоумевал, как это можно знать слишком много о сладостях и почему информация о них может быть настолько важной.

— А что именно он знал?

— Как лучше организовать работу. — Джимми сказал это не очень уверенно и, пожав плечами, добавил: — Это ведь тоже информация. Важная информация.

— Еще бы.

— Как лучше организовать работу. Правильно, Джимми?

Джимми снова принялся рисовать. Дэйв Бойл нашел палочку и, склонившись над еще не застывшим бетоном, стал выводить кружки. Джимми нахмурился и швырнул свою ветку прочь. Дэйв прекратил рисовать и посмотрел на Джимми, как бы спрашивая: «А что мне делать?»

— А знаешь, что было бы по-настоящему клево? — голос Джимми слегка дрожал, отчего сердце Шона принялось биться часто-часто, потому что представление Джимми о том, что такое «клево» не всегда совпадало с общепринятым.

— И что же?

— Погонять на машине.

— Да, — подумав, согласился Шон.

— Предположим… — Джимми, вытянув руку, описал круг (ветка и жидкий бетон забыты), — только вокруг квартала.

— Только вокруг квартала, — машинально повторил Шон.

— Это было бы круто, скажешь нет? — с улыбкой спросил Джимми.

Шон почувствовал, как в улыбке сморщивается, а потом расплывается его лицо.

— Это было бы круто.

— Конечно, что может быть круче, — Джимми даже подпрыгнул не меньше, чем на фут. Он, подняв брови, посмотрел на Шона и снова подпрыгнул.

— Да, это будет круто, — подтвердил Шон, уже ощущая свои руки на рулевом колесе.

— Да, да, да, — произнес Джимми, хлопая Шона по плечу.

— Да, да, да, — повторил Шон, хлопая по плечу Джимми; что-то заколыхалось у него внутри, затряслось, а все вокруг, казалось, закрутилось и засверкало.

— Да, да, да, — произнес Дэйв и тоже хотел похлопать Джимми по плечу, но внезапно опустил руку.

До этого момента Шон как бы позабыл, что Дэйв вместе с ними. Такое случалось часто, а почему, Шон не знал.