Алан Фолсом - Послезавтра

На самом деле в тот вечер – неужели прошло всего четыре дня? – Осборн ездил в прибрежный парк, где назавтра разыграется трагедия.

Врач составил какой-то план, который был сорван. То ли сам собирался прикончить Мерримэна, то ли действовал в сговоре с долговязым. Допустим, хотел убить Мерримэна сам. При чем здесь тогда третий? А если работал в паре с долговязым, почему схлопотал пулю? Зачем вообще преуспевающему врачу из Калифорнии такие приключения?

Теперь еще этот препарат, который нашли у него в номере, сукцинилхолин.

Доктор Ричмен из Лондона объяснил, что это анестетик, применяемый во время операции для релаксации мускулов. Препарат довольно опасный, пользоваться им может только специалист. Если неверно рассчитать дозу, оперируемый может задохнуться.

– Это нормально, если хирург возит сукцинилхолин с собой? – спросил Маквей.

– Возит с собой? Во время отдыха? Очень странно, – ответил доктор.

Маквей немного подумал и задал почти гениальный вопрос:

– А может он пригодиться, если речь идет об ампутации головы?

– Не исключено. Но в сочетании с другими анестезирующими средствами.

– И при заморозке тоже?

– Маквей, ни я, ни мои коллеги такими вещами никогда не занимались. Я понятия не имею, как человеку отрезают голову.

– Доктор, не в службу, а в дружбу. Осмотрите с Майклсом трупы еще разок.

– Если вы надеетесь обнаружить следы сукцинилхолина, то напрасно. Этот препарат рассасывается бесследно уже через несколько минут после инъекции.

– А следы уколов? Они-то должны остаться.

Ричмен признал его правоту, на этом разговор и закончился.

Вдруг Маквей так дернулся, что собачка за соседним столиком испуганно залаяла.

– Ах ты, сука! – возопил детектив, и пожилые дамы, явно понимавшие по-английски, одарили его неодобрительными взглядами.

– Пардон, – сказал им Маквей, а собаке: – Ты тоже извини.

Бросил на стол двадцатифранковую бумажку и вышел из кафе.

Спускаясь в метро, Маквей вел мысленный диалог с Лебрюном. «Mon ami, как же мы с вами не сложили два и два?» Перед схемой метро пришлось остановиться, чтобы сообразить, где делать пересадку. Воображаемая беседа с французским коллегой шла своим чередом.

«Мы вышли на Мерримэна благодаря отпечатку пальца, оставленному в квартире Жана Пакара, так? Мы знали, что Пакар разыскивал кого-то для Осборна. Врач сказал, что его интересовал загадочный любовник мисс Моннере, и я ему поверил. Но что, если Осборн наврал, как и про грязь на кроссовках? Вдруг он искал Мерримэна? Как мы с вами могли так опростоволоситься?!»

Маквей трясся в вагоне, держась за поручень. Его злила собственная тупость, а мысль между тем спешила дальше.

«Осборн увидел Мерримэна в кафе – вероятно, по чистой случайности – и узнал его. Хотел схватить, но вмешались официанты, и Мерримэн убежал. Осборн погнался за ним, угодил в полицию. Там сочинил историю о нападении в аэропорту, и ему поверили. А почему бы и нет? Потом наш доктор связался с сыскным агентством, которое послало к нему Пакара. Вместе они сумели разыскать Мерримэна, жившего под именем Анри Канарак».

Поезд замедлил ход и остановился у перрона. Маквей посторонился, пропуская группу шумных подростков. Внутренний диалог, а точнее монолог, продолжался.

«Держу пари, что Мерримэн сумел обнаружить слежку и взял инициативу в свои руки, желая выяснить, что происходит. С Пакаром, бывшим наемником, ему пришлось повозиться, но он взял верх. Если, конечно, не считать маленькой оплошности – отпечатка. Тут-то все и завертелось. Как конкретно развивались события, пока неясно. Но соль гипотезы в том, что человек, на которого в кафе набросился Осборн, – это Мерримэн. Ведь личность жертвы „хулиганского нападения“ осталась неустановленной, верно? Ее установил Жан Пакар. Теперь наша задача – проделать ту же работу. Если это был Мерримэн, если мы узнаем, почему на него накинулся Осборн, мы выйдем и на долговязого».

Снова станция. Маквей прочитал название: «Шарль де Голль – Этуаль». Здесь нужно сделать пересадку.

Он пробился сквозь толпу, поднялся по лестнице, снова спустился, повернул направо и оказался на другой платформе.

Еще через двадцать минут Маквей вышел на станции «Сен-Поль» в сторону улицы Сент-Антуан. Отсюда было рукой подать до кафе «Стелла».

Время: десять минут восьмого. Воскресенье, 9 октября.

Бернард Овен стоял в темной спальне Веры Моннере и следил за улицей. Подъехало такси, оттуда вышла женщина и скрылась в подъезде. Из-за угла бесшумно выплыл «пежо» с выключенными фарами и остановился у тротуара. Овен достал из кармана монокуляр и подкрутил фокус. На переднем сиденье темнели две фигуры. Наверняка полицейские.

Стало быть, полиция тоже следит за девчонкой, надеясь выйти на Осборна. Когда она неожиданно сбежала с дежурства, ей сразу сели на «хвост». Надо было это предвидеть.

Один из полицейских поднес ко рту микрофон. Очевидно, запрашивал инструкций у начальства. Овен ехидно улыбнулся – он тоже был в курсе интимной жизни премьер-министра. Организация давно об этом знала, с первого же вступления Франсуа Кристиана в высокую должность. Вряд ли полицейским разрешат проследовать за любовницей премьер-министра внутрь дома. Или останутся торчать на улице, или дождутся приезда начальства. Так или иначе, времени хватит.

Он быстро прошел на кухню, и сразу вслед за этим открылась входная дверь. В гостиной зажегся свет, раздались голоса. Говорили двое. Слов было не слышно, но голоса он узнал: Моннере и швейцар.

Послышался звук приближающихся шагов. Овен отступил в буфетную и вынул из-за пояса «вальтер».

Вера и Филлип вошли, зажегся свет. Они направились к двери, ведущей из кухни на черную лестницу.

Вдруг Вера остановилась.

– В чем дело, мадемуазель? – спросил швейцар.

– Я дура, Филипп. Полиция меня перехитрила. Они нашли пузырек и передали тебе, правильно рассчитав, что ты позвонишь мне и я тут же примчусь. Они уверены, что я знаю, где прячется Пол. Послали рослого инспектора, чтобы я приняла его за убийцу, напугалась и вывела их на Пола.

– Вряд ли, – покачал головой Филипп. – Никто не видел длинного вблизи, даже месье Осборн. Да и не похож был этот тип на полицейского.

– А ты что, всех парижских полицейских знаешь? Не думаю.

– Мадемуазель, а если это все-таки был убийца?

Овен услышал, что шаги удаляются. Свет в кухне погас.

– Надо бы сообщить об этом месье Кристиану, – сказал Филипп, когда они вошли в гостиную.

– Нет, – твердо ответила Вера.

Никто кроме Осборна еще не знал, что с Франсуа покончено. Надо будет подумать, как лучше подать эту весть тем, кто в курсе ее личной жизни. Ведь речь идет о престиже Франсуа, а его, наряду с еще двумя кандидатами, прочат в президенты. И так уже на каждого из них политические противники льют ушаты помоев. Тем более ни к чему ему скандальная история с убийством, в которой замешана его любовница. Она слишком уважает Франсуа, чтобы так его подвести.