Джеффри Форд - Девочка в стекле

— Ну, там могут быть всякие фривольности, — объяснил Антоний.

— Я об этом подумаю, — пообещал Шелл.

В последующие дни я решал задачу, которую сам себе поставил: докопаться до истины — что же происходит с Шеллом. Сказать это было, конечно, проще, чем сделать. Он бродил по дому, как сомнамбула, не приходил есть, спал допоздна и забросил свою обычную работу по совершенствованию методики сеансов. Из «виктролы» непрестанно раздавались классические плачи. Я несколько раз находил пустые винные бутылки в мусорном ведре на кухне. Если он и занимался каким-то умственным трудом, то делал это в Инсектарии — вдали от меня и Антония.

Я знал, что ничего о чувствах, одолевавших его, он не расскажет (будь Вильма жива, она и то была бы откровеннее со мной), а раньше каждый раз, когда я пытался расспросить Шелла о его прошлом, он ловко уводил разговор в сторону. Вместо этого я решил выведать что-нибудь у Антония, полагая, что разгадка нынешних неприятностей находится где-то на предыдущей стадии Шелловых метаморфоз — на стадии гусеницы. Мне казалось вполне резонным предположение, что мрачные тени, распростершие над ним свои крылья, выпорхнули из прошлого — из той его жизни, которая была до меня. Обо всем остальном я бы наверняка догадался. Я никак не хотел соглашаться с утверждением Антония, что это каким-то образом связано с «бесчестностью» нашего нынешнего занятия. Я всего за год до этого читал Фрейда и полагал, что собака тут зарыта куда как глубже.

На третий день после истории с Парксом я попросил Антония прогуляться со мной. Шелл сидел взаперти со своими бабочками. Мы вышли из дома через заднюю дверь и двинулись по тропинке, которая через густой лесок вела к утесу над проливом. Со мной были блокнот и карандаш. У Антония мой серьезный вид вызывал смех, но мне было все равно.

— Ты что — Уолтер Уинчелл? [17] Уолтер Уинчелл (1897–1972) — американский газетный и радиожурналист. Он изобрел колонку светских сплетен и нарушил запрет на вмешательство в частную жизнь общественных личностей. — спросил он.

Я смерил его таким взглядом, что он тут же понял: с этого момента мы будем говорить только о деле.

Мы подошли к концу тропинки, откуда открывался головокружительный вид на пролив между двух громадных дубов с искривленными корнями, торчавшими из стены утеса. Антоний сел на ствол упавшего дерева и закурил сигарету. Я уселся на плоском камне в нескольких футах перед ним. Стоял ясный ветреный день. Раскачивались ветки, вокруг нас падали листья.

На поминках Шелл рассказывал мне, как Морти порой брал его к себе, когда он был мальчишкой, и мне вдруг пришло в голову, что я ничего не знаю о его детстве.

— Я тебе расскажу то, что известно мне, — сказал Антоний, — только я не утверждаю, что это правда. Шелл — странный зверек. У него есть свои тайны.

Я кивнул.

— Ну хорошо. История, значит, такая. Мне известно, что родился он, кажется, в Бруклине. Мать его умерла, когда он был еще совсем младенцем — два, может, три года. Единственный ребенок. Старик его был та еще штучка. Картежник. Нет, не то чтобы там время от времени перекинуться в покер, я хочу сказать, настоящий картежник — акула и шулер. Личность в мире картежников легендарная. Ты видел, какие штуки Шелл умеет проделывать с картами? Так это все детские игрушки в сравнении с тем, что мог его старик. Сам я никогда не видел, но говорят, он умел бросать карту с такой силой и точностью, что вырубал человека.

Я о нем слышал еще до того, как познакомился с Шеллом. Маг Джек — так его называли. Ну, он вообще был горазд на всякие фокусы, где нужна ловкость рук, иногда мог провернуть какую-нибудь авантюрку — и все всегда шито-крыто, готов был спорить на что угодно и знал всех, от Легса Даймонда [18] Легс Даймонд (1897–1931) — знаменитый ирландско-американский гангстер, действовавший в Нью-Йорке во времена сухого закона. до Джимми Уокера, [19] Джимми Уокер — Джеймс Джон Уокер (1881–1946) — мэр Нью-Йорка в 1925–1932 гг. когда те были на вершине славы.

И вот у него остался этот малыш. Маг Джек очень о нем заботился. Все у старика шло без сучка без задоринки, пока он не ввязался в одну аферу. Точно не знаю, но, кажется, он с двумя другими парнями пытался шантажировать какого-то бизнесмена. Они подсунули ему одну захудалую актриску. Все как обычно — застукали его в скандальном положении, а потом грозили выложить жене. Подленькое дельце. Маг Джек обычно такими вещами не занимался. Глупо. Деталей я уж не помню, но закончилось все тем, что этот тряпка-бизнесмен слетел с катушек и застрелил актриску, жену и себя — и тем закрыл вопрос. Настоящая кровавая баня, какого хрена. Никто, в общем-то, не знал, что за всем стоит Маг Джек, но сам он знал. Он был мотором этой комбинации.

Как бы там ни было, но после той кошмарной аферы Маг Джек пристрастился к бутылке — ну, ты меня понимаешь. Малыш уже стал старше, может, лет восемь ему было, а папаша уходил и оставлял его в квартире на несколько дней подряд. Возвращаясь, Джек каждый раз искупал грехи, проводя время с мальчонкой, но не водил его на бейсбол или куда там водят детей, а учил разным штукам с картами. Вместо того чтобы брать с собой малыша в церковь по воскресеньям, он тащил его в парк и показывал, как обжуливать людей.

Когда Томми исполнилось двенадцать, он почти всегда болтался сам по себе: бегал по улицам, участвовал во всевозможных аферах, играх и надувательствах. Примерно тогда он и встретил Морти. Я думаю, он попытался обжулить его на улице в какую-нибудь карточную игру, а Морти взял да и раздел его просто догола. Но Морт разглядел в мальчишке способности и взял его под свое крылышко. Папаша приходил домой все реже и реже, и парнишка все больше был предоставлен самому себе. Наконец он даже за квартиру сам стал платить и жить там, будто большой, хотя ему было всего пятнадцать.

Я знаю, что на самом деле он тебе не отец, но вполне мог бы им быть. У него такой же ум, как у тебя, вечно в книжку смотрит, и к книгам он пристрастился благодаря Морти. Наверно, можно сказать, что Морт был своего рода ученым. Шелл всему, что знает, научился сам. Я так думаю, он дошел до восьмого класса, а потом бросил. Но когда ему было лет семнадцать, он попал в серьезную переделку. Не знаю, в какую именно, но копы вцепились в него и потащили в суд. Судья дал ему возможность выбирать: идти либо в армию, либо в тюрьму. Ну а поскольку сухопутные войска были для него недостаточно хороши, он поступил в морскую пехоту и отправился воевать.

Он оказался во Франции, и там ему досталось. Я точно знаю, что он участвовал в том знаменитом сражении у места, которое называется лес Балло. Я познакомился с парнем, который знал его в те времена, был там вместе с ним. Немцы были заперты в этом лесу, а хорошие ребята не знали, какая у них огневая мощь. Они могли бы накрыть, к чертям, все это местечко артиллерией и разнести его в щепки, но не сделали этого. Часть, где служил Томми, полк или дивизия, должна была идти в атаку по пшеничному полю. И гансы разорвали их в клочья, посекли из пулеметов. Я слышал, что для нас это была самая сильная трепка за всю войну.