Джеффри Форд - Девочка в стекле

Мы с бешеной скоростью перелистывали подколотые статьи, отпечатанные на машинке страницы, фотографии, делая заметки на память. Минутная стрелка больших часов над грилем скакала, как жеребец чистых кровей на финишной прямой, а я тем временем поглощал информацию о судоходном бизнесе Барнса, его политических связях, посещавших его дом звездах кинематографа, сделанных им пожертвованиях. Судя по всему, он был типичным представителем американской аристократии, но при этом персонажем более положительным, чем его соседи по Золотому Берегу.

Всего за пять минут до того, как мы должны были вернуть досье Кейт, Антоний оторвал взор от бумаг, посмотрел на меня глазами-фарами и сообщил:

— Он у нас на крючке.

— Это почему?

— Объясню в машине.

Мы сложили вместе все взятые нами листы, стараясь соблюдать изначальный порядок. Я поднял эту кипу и обстучал ее о столешницу, чтобы выровнять листы. Антоний вытащил из кармана монету в полдоллара и бросил ее на стол. Протерев свои обманки и засунув их во внутренний карман пиджака, он сказал:

— Уходим.

Мне пришлось дождаться, когда Антоний выйдет из редакции газеты, чтобы узнать наконец, что он там надыбал. Силач вернулся в машину с широкой улыбкой на физиономии. Усевшись за руль, он сообщил мне:

— Я сказал Кейт, что, возможно, мы потратим еще двадцать долларов на это досье.

Он завел «корд», и мы тронулись с места.

— Так что же ты нашел?

— Малыш, я настоящее золото. От взгляда обманок ничто не может скрыться.

— Ну хорошо, ты — золото.

— Догадайся, кто посещал Барнса во время своей поездки по Штатам.

— Сдаюсь.

— Не кто иной, как Артур Конан Дойль.

— Писатель?

— Ну да.

— И что с того?

— Да этот Барнс искренне верующий, на него призраки слетаются, как мухи на мед. Феи, привидения, духи, сеансы, спириты — ты о них только говоришь, а он в них верит. Ему можно дырки от бубликов продавать. Я нашел статью о том, как Конан Дойль гостил у Барнса, и там говорится, что оба испытывают интерес к спиритуализму. Барнс типичный лох.

— Это все очень интересно, но как это поможет встретиться с ним?

— Вот тут-то и зарыта собака. В другой статье, напечатанной несколько лет назад, упоминается приятель Барнса по Гарварду и близкий друг… догадайся — кто?

— Паркс.

— Эй… — Антоний так резко повернулся ко мне, что машина зарулила на встречную полосу.

— Смотри за дорогой, — посоветовал я ему.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, выруливая обратно.

— Я видел гарвардский диплом на стене в комнате Паркса, когда мы приезжали туда в первый раз. Просто догадался.

— Ты с каждым днем все больше похож на босса. — Антоний покачал головой и добавил: — Значит, нужно, чтобы Шелл поговорил с Парксом, а тот позвонил Барнсу и замолвил за нас словечко. Вот и все дела.

— Ну что ж, пожалуй, это может сработать. У нас, кажется, неплохой улов.

— От нас ничто не может скрыться. Ничто.

Шелл посчитал, что у нас было маловато времени на сбор сведений, но нашей работой остался доволен и признал, что план Антония вполне разумен. Я слышал его телефонный разговор с Парксом. Наблюдать за тем, как Шелл проводит в жизнь свои желания с помощью слов, было все равно что смотреть, как метатель ножей с расстояния в двадцать ярдов рассекает волосок. Он приправлял свою болтовню упоминаниями о матери Паркса — та наверняка была бы рада узнать, что мы помогаем бедняге Барнсу. Когда Шелл закончил, Паркс был готов, если нам понадобится, звонить хоть императору Китая.

После этого мы стали ждать. Прошел день. Мы просмотрели газеты — не продвинулось ли дело вперед. Поисковые отряды продолжали свою работу, рыла носом землю полиция, но девочку, живую или мертвую, так и не обнаружили. Шелл размышлял над теми крохами, что мы ему принесли, а чтобы понять, с чем, вероятно, ему придется столкнуться, он позвонил нескольким своим друзьям, вращавшимся в высшем обществе. Он пытался выяснить, не было ли у нашего объекта сомнительных сделок и все ли в порядке у него с семейной жизнью. Но Барнс, хотя и был до неприличия богат, казался человеком незапятнанным, с какой стороны ни посмотреть.

Ближе к вечеру второго дня, когда Шелл и Антоний отправились покупать местные газеты, а я только-только отделался от миссис Хендриксон после жестокого сеанса постановки среднеанглийского произношения, зазвонил телефон. Я бросился через кухню в кабинет и на пятом звонке схватил трубку.

— Алло, — сказал я, переводя дыхание.

Ответом мне была тишина, и несколько секунд я даже думал, что опоздал. Потом раздался тихий голос:

— Ноlа. [21] Привет (исп.). — Затем последовала пауза. — Ты знаешь, кто это?

Сердце у меня было готово выскочить из груди.

— Да, — ответил я.

— Вы тут оставили кое-что, когда были в последний раз, — сказала она.

— Сомбреро?

— Si.

— И ты показывала его кому-нибудь?

— Solamente los fantasmas, [22] Только призракам (исп.). — сказала она.

Я выдавил из себя смешок.

— Si lo quieres, ven esta noche. [23] Если не возражаешь, приходи сегодня вечером (исп.). В одиннадцать часов на берегу за особняком.

— А что будет, если я не приду? — спросил я.

Но она уже повесила трубку.

В десять часов вечера в тот день Антоний прошел по коридору к Инсектарию, постучал в дверь и сказал:

— Босс, мы с малышом едем прогуляться. Мне нужно сигарет купить. Хочешь с нами?

Мы надеялись, что он не выйдет из своей комнаты, — Шеллу достаточно было разок взглянуть на нас, и он сразу бы понял: мы едем не просто прогуляться. К счастью, он только отозвался из-за закрытой двери, на что я и рассчитывал.

— Нет, я лучше останусь — вдруг Барнс попытается связаться с нами.

Я не испытывал никакой радости от того, что мы скрываем наше предприятие от Шелла, но Антоний категорически настаивал на том, что Шелл не должен узнать про шляпу.

— Шелл не очень-то одобряет проколы, — так он преподнес мне свою точку зрения.

— Да он сам прокололся тем вечером.

— Ты, малыш, не понимаешь. Я тебя туда отвезу. Ты возьмешь шляпу у этой девушки, и мы вернемся раньше, чем народ просечет, что к чему.

Я согласился: не нравилось мне видеть силача в таком затруднительном положении.

Антоний знал место на Северном берегу, неподалеку от имения Паркса, где была принадлежащая муниципалитету лестница, — она вела к берегу со скал. Все имения располагали собственными частными спусками, но доступ к ним был обычно перекрыт запертыми калитками. Скалы представляли собой превосходное дополнение к системе безопасности, а поскольку большинство участков на побережье находились в частной собственности, найти проход к берегу было довольно затруднительно, если только вы не были готовы топать по пляжу от одного из восточных городков.