Нельсон Демилль - Золотой берег

Я вдруг осознал, что шум в зале поутих. Взглянув в сторону двери, я увидел, что к нам направляется Сюзанна, а рядом с ней идет Анна Беллароза.

Анна была одета в очередной свой костюм пижамного типа, на этот раз изумрудно-зеленый, но такой же свободный, как и предыдущий. На ногах — белые туфли, усыпанные искусственными бриллиантами. На ней было навешано столько золота, что этого количества хватило бы, чтобы изменить цену на этот металл на бирже.

Анна ловила на себе взгляды окружающих, и чем ближе она приближалась к нашему столику, тем яснее становилось, что она оказалась в центре внимания всей публики. Ее лицо приняло глуповато-смешливое выражение, и мне стало за нее даже неловко. Бедная Анна. Интересно, понимает ли она, почему все вокруг уставились на нее? Да потому что она была очень странно одета, потому что у нее были груди, от размера которых становилось дурно, и потому, что каждый из присутствующих сразу же понял, что она — жена главаря мафии.

Сюзанна, естественно, держалась как королева, ее совершенно не смущала ее компаньонша, которую она сопровождала так, словно та была особой королевской крови.

Фрэнк и я встали при их приближении, и мы все обменялись приветствиями и поцелуями. Как я и предполагал, все посетители не пожалели потратить четырех долларов на коктейль, лишь бы не пропустить зрелище. Никто не собирался уходить.

Надо вам сказать, что, несмотря на мои объяснения с Фрэнком, ни мне, ни Сюзанне не угрожала участь отверженных. Нет, Джону Уитмену Саттеру и Сюзанне Стенхоп-Саттер может быть позволено многое. Люди полагают, что чем древнее род, тем более эксцентричными могут быть его представители. Если в шестидесятые и семидесятые Рокфеллеры и Рузвельты позволяли себе обедать за одним столом с черными и с босяками, то почему бы Саттерам не поужинать с преступником? Возможно, именно это теперь станет модным? А что? Взять и поужинать с преступником в клубе «Крик». Высокий класс.

Конечно, самыми нетерпимыми к появлению здесь четы Беллароза окажутся нувориши, которые сами пролезли сюда совсем недавно, и Фрэнк Беллароза напоминает им слишком многое из их убогого прошлого.

Сюзанна выглядела просто потрясающе в своем простом белом шелковом платье, едва достающем до колен и подчеркивающем ее загар. Мы все сели, и к нам сразу же подошел Чарли, хотя его никто не подзывал. Леди Стенхоп не нуждается в том, чтобы подзывать официантов. Они чувствуют это и возникают рядом сразу при ее появлении. Уже одного этого достаточно, чтобы оставаться ее мужем.

Были заказаны напитки, и завязался светский разговор.

— Ты сегодня великолепно выглядишь, — сказал я Анне.

Она улыбнулась, глаза блеснули. Она явно была ко мне неравнодушна. Не знаю, по какой причине, мой взгляд опустился на ее бюст, и там я снова обнаружил золотой крестик, затерявшийся между двух огромных живых холмов. Не был ли это тайный знак с ее стороны?

Сюзанна обратилась с вопросом ко мне и к Фрэнку:

— Ну что, деловые разговоры закончены?

— Да, Фрэнк мне очень помог, — ответил я.

— Прекрасно, — отозвалась Сюзанна. Обращаясь к Фрэнку, она сказала: — Мои адвокаты посоветовали мне пойти на сепаратную сделку с налоговым ведомством. С тем чтобы оставить Джона одного разбираться с этим делом. Представляете? В кого мы превращаемся?

Беллароза, услышав, что у Сюзанны есть свои собственные адвокаты, мог бы задать точно такой же вопрос. Но, надо отдать ему должное, он сразу понял подтекст этого вопроса.

— Ведомства приходят и уходят, — заявил он. — Законы тоже не вечны. А вот хранить преданность своей семье, своему роду, своей жене или мужу надо всегда. — Он взглянул на меня. — А если ваша жена подарила вам детей и ведет себя достойно, то надо быть преданным и ей. Capisce?

Фрэнк, конечно, не был знаком со Стенхопами. Я что-то пробурчал ему в ответ.

Беллароза продолжал:

— Если вы предаете семью, будете вечно гореть в аду. Если же семья предает вас, то никакое наказание за это не будет чрезмерным.

Все это звучало так, как будто кто-то у кого-то украл деньги. Я бы не возражал, если бы Фрэнк читал мне свои заповеди с глазу на глаз, но в присутствии Сюзанны мне вовсе не хотелось представать в виде олуха, ловящего каждое слово из его убогих сентенций. Поэтому я решил вмешаться.

— А что ты имеешь в виду под предательством? К нему относится, например, супружеская измена?

Забыв о том, что здесь о сексе не говорят, Беллароза ответил:

— Мужчина может изменить своей жене, не предавая ее. Такова мужская натура. А вот жена не может изменить, не предав при этом своего мужа.

Я, конечно, предполагал, что он скажет нечто подобное, мне просто хотелось, чтобы это услышала Сюзанна, — сам не знаю, откуда у меня появилось такое желание. Такого рода сентенция могла бы перерасти в оживленный спор между двумя современными обычными супружескими парами, однако у нас был особый случай. Беллароза если и имел слабость, то только одну — он был несколько старомоден, словно вышел из пятидесятых годов, к тому же мышление его ограничивалось рамками его культуры, происхождения и профессии.

Он, конечно, осознавал, что вокруг него существует совсем иной мир, и хорошо понимал человеческую натуру, именно поэтому он и высказал эту сентенцию и именно поэтому эта тирада была в какой-то степени верной. Но он совершенно не понимал, что в Америке таких вещей не говорят. Нельзя уничижительно говорить о неграх и латиноамериканцах, а уж о женщинах и подавно. Нельзя также пренебрежительно отзываться о меньшинствах, бедняках, иммигрантах и других социальных группах, которые сейчас пользуются особым расположением властей. Фрэнк Беллароза не был деликатным человеком. Да он в этом и не нуждался, и это была одна из причин, по которой я ему немного завидовал.

Я покосился на Сюзанну, которую высказывание Фрэнка ничуть не оскорбило, а наоборот, позабавило своей первобытностью.

Анна, естественно, держала при себе свои мысли по этому поводу.

— Но мужчина должен быть осторожен, — продолжал Фрэнк, — когда он изменяет с другой женщиной. Многие великие люди загубили свои жизни, так как эти женщины заставляли их предавать семью, забывать друзей, что было на руку их врагам.

Я чувствовал, что Беллароза не скоро остановится, и попытался сменить тему разговора.

— Фрэнк сказал, что ему понравилась твоя картина, — поведал я Сюзанне.

Сюзанна улыбнулась, затем строго взглянула на Белларозу.

— Если будешь продолжать подглядывать, разрисую тебе лицо.

Боже мой, неужели она уже фамильярничает с главарем мафии?

Вот так мы и беседовали, давая тем самым нашим соседям обильную пищу для пересудов на выходные дни.

В восемь часов мы перешли в комнату для ужинов и обменялись приветствиями с несколькими знакомыми, а также представили им супругов Беллароза, не упомянув, впрочем, ни один из титулов Фрэнка. Никто из этих людей не смерил Белларозу презрительным взглядом, а ведь лет двадцать-тридцать назад без этого не обошлось бы. Большинство современных американцев охвачено эпидемией вежливости, словно на них сбросили кучу бомб с веселящим газом. Теперь эти некогда чопорные люди готовы обмениваться рукопожатиями с обвиняемыми в убийстве, разговаривать на улице с грабителями, которые их же и грабят, и, возможно, скоро начнут открывать двери ворам, чтобы не показаться неучтивыми. Так что, как я и предполагал, мы не стали свидетелями безобразных сцен, связанных с появлением супругов Беллароза.