Юхан Теорин - Ночной шторм

— А откуда вы приехали?

— Из Стокгольма.

— Как королевская семья, — заметил Нюберг и пристально посмотрел на Йоакима. — Вы тоже, как король, будете жить здесь только летом, когда тепло и хорошо?

— Нет, мы переехали сюда насовсем.

Катрин вышла в прихожую и присоединилась к ним. Бенгт бросил на нее взгляд, Катрин кивнула и пригласила его войти. Журналист неспешно перешагнул через порог.

Они устроились в кухне — комнате, которая была отремонтирована лучше всего. Во время ремонта Катрин и местный мастер обнаружили интересную находку — подпольный тайник, выложенный плиткой. Внутри были серебряная ложка и полусгнившая детская туфелька. Столяр рассказал, что это пожертвование, призванное умилостивить домашних духов, чтобы они дали дому много детей и еды, которой их можно было прокормить.

Йоаким сварил кофе, и все трое уселись за длинным дубовым столом. После того как пришедшие дети устроились у родителей на коленях, Нюберг раскрыл блокнот.

— Как вы решили купить этот дом?

— Ну… Нам нравятся деревянные дома, — ответил Йоаким.

— Мы их просто обожаем, — прибавила Катрин.

— Но это серьезный шаг — купить Олудден и переехать сюда из Стокгольма…

— Ничего особенного, — сказала она. — Мы жили в доме под Стокгольмом, но решили сменить его на дом на Эланде.

— Почему именно Эланд?

Теперь Йоаким решил ответить.

— Семья Катрин жила здесь, — сказал он.

Катрин взглянула на него, и он тут же понял, что жена недовольна. Если кто-то и должен рассказывать о ее происхождении, то только она сама. А она этого не хочет.

— Где именно?

— В разных местах, — ответила Катрин, не глядя на репортера. — Они часто переезжали.

Йоаким мог сказать, что его жена — дочь Мирьи Рамбе и внучка Торун Рамбе, и Нюбергу было бы что написать, — но не стал этого делать, потому что Катрин почти не разговаривала с матерью.

— Сам я городской человек, — вместо этого сообщил он. — Вырос в восьмиэтажной бетонной коробке в Якобсберге среди машин и асфальта. Вот почему я так мечтал переехать за город.

Ливии надоело сидеть тихо на коленях у отца, и она побежала в детскую. Габриэль в свою очередь съерзнул с маминых колен и последовал за сестрой.

Йоаким послушал энергичный стук сандалий по полу и повторил то, что он уже тысячу раз говорил друзьям и соседям в Стокгольме:

— Этот остров прекрасное место для детей. Луга и леса, чистый воздух, чистая вода. Никаких простуд. Никаких машин. Никаких пробок. Здесь просто рай на земле.

Нюберг записал все эти банальности в блокнот, и они провели журналиста по первому этажу, показывая отремонтированные комнаты и те, где еще только предстояло поклеить обои и обновить пол.

— Печи в прекрасном состоянии, — заметил Йоаким. — И деревянный пол очень хорошо сохранился… его надо только отшлифовать.

Видимо, его энтузиазм был заразительным, потому что через некоторое время Нюберг перестал задавать вопросы и начал с любопытством оглядываться по сторонам. Он пожелал увидеть остальные помещения тоже, хотя Йоаким не хотел лишний раз вспоминать, сколько еще надо сделать.

— Больше смотреть не на что, — сказал он. — Одни пустые комнаты.

— Только одним глазком, — настаивал Нюберг.

Йоаким кивнул и открыл дверь на второй этаж.

Катрин и репортер поднялись за ним по шаткой деревянной лестнице в полутемный коридор. Окна выходили на море, но они были заколочены досками и пропускали только тонкие полоски света.

Ветер хозяйничал в темных комнатах.

— Здесь сквозняки гуляют, — сказала Катрин, сделав гримасу. — Правда, это спасает от влажности.

— Вот оно как, — произнес Нюберг, оглядывая оборванные обои и паутину под потолком. — Тут вам много работы предстоит.

— Мы знаем.

— Не терпится взяться, — прибавил Йоаким.

— Кстати, что вы знаете об этом доме? — сказал Нюберг после паузы.

— Вы имеете в виду историю хутора? — спросил Йоаким. — Немного. Агент по продаже недвижимости кое-что рассказал. Хутор построили в середине девятнадцатого века, но несколько раз перестраивали. Веранда явно построена недавно.

Он посмотрел на Катрин, словно спрашивая, не хочет ли она что-то добавить, например о том времени, когда здесь жили ее мама и бабушка, но она не заметила его взгляда.

— Нам известно, что смотритель маяка жил в доме с семьей и слугами, — сказал он, — и что здесь было довольно людно.

Нюберг кивнул и огляделся.

— Мне кажется, последние двадцать лет здесь почти никто не жил, — сказал он. — Четыре года назад здесь останавливалась семья беженцев с Балкан, но они быстро уехали. Немного жаль, что такой добротный дом пустовал.

Они спустились вниз по лестнице. По сравнению со вторым этажом, даже пустые комнаты на первом казались теплыми и уютными.

— У этого дома есть прозвище? — спросила у журналиста Катрин.

— Какое прозвище?

— Он как-нибудь называется, этот хутор? Все говорят Олудден, но ведь это название этой местности.

— Да, Олудден, потому что здесь в прибрежных водах летом собирается угорь, [1] По-шведски аl — угорь. — Здесь и далее примечания переводчика. — произнес Нюберг деловым тоном. — Но мне кажется, у дома нет никакого названия.

— Странно, обычно у хуторов всегда есть названия, — вставил Йоаким. — Наш дом под Стокгольмом, например, назывался Яблочной виллой.

— У этого нет никакого названия. Я, во всяком случае, о нем не слышал, — сказал Нюберг и добавил: — Но с ним связано много суеверий.

— Суеверий?

— Я слышал несколько… Например, что если кто-то чихнет на хуторе, то поднимется ветер.

Катрин и Йоаким рассмеялись.

— Придется чаще протирать пыль, — с улыбкой произнесла Катрин.

— И есть еще истории о привидениях, — продолжил Нюберг.

Последовала пауза.

— Истории о привидениях? — переспросил Йоаким. — Агент ничего такого не говорил.

Он хотел было покачать головой, но Катрин сказала:

— Я слышала пару, когда пила кофе у наших соседей, Карлсонов. Но они сказали, что в них не верят.

— Да у нас нет времени на привидения, — прибавил Йоаким.

Нюберг кивнул и пошел в сторону прихожей.

— Когда дома долго пустуют, люди начинают выдумывать всякое. Давайте сделаем пару фото во дворе, пока не стемнело.

Нюберг закончил визит быстрым осмотром подсобных помещений.

— Их вы тоже собираетесь ремонтировать? — спросил он, заглядывая в пыльное окно.

— Конечно, — ответил Йоаким. — Постепенно все сделаем.

— И будете сдавать в аренду?

— Может быть. Мы подумываем открыть отель через пару лет.

— Многим на острове приходила в голову это идея, — заметил Нюберг.

Под конец он сделал десяток фотографий семьи на фоне дома. Катрин с Йоакимом стояли рядом, жмурясь от холодного ветра. Йоаким выпрямил спину и подумал, что соседний с их жилищем дом в Стокгольме удостоился трех разворотов в журнале «Красивые виллы», тогда как здесь об его семье расскажет только статья в «Эланд-постен».