Юхан Теорин - Ночной шторм

— Как ты будешь отмечать Рождество? — спросил Герлоф, когда они допили глёгг, и Тильда ощутила, как внутри нее разливается блаженное тепло.

— В тихом семейном кругу, — ответила молодая женщина. — Я поеду к маме.

— Это хорошо.

— А ты, Герлоф? Не хочешь поехать со мной?

— Спасибо за приглашение, но я лучше останусь здесь есть манную кашу. Дочери пригласили меня к себе, но я не выдержу такой долгой поездки.

За столом стало тихо.

— Еще что-нибудь запишем на диктофон? — спросила Тильда.

— Можно.

— Ты так здорово рассказываешь. Я столько узнала о моем дедушке.

Герлоф кивнул:

— Я не рассказал самого главного.

— Чего же?

Герлоф явно колебался. Наконец он сказал:

— Рагнар в детстве многому меня научил… Он рассказывал о погоде и ветре, о рыбе и сетях… Научил меня самым разным вещам… Но, когда я повзрослел, я понял, что не могу во всем ему доверять.

— Нет?

— Я узнал, что мой брат нечестный человек.

Между стариком и молодой женщиной снова повисла тишина.

— Рагнар был вором, — продолжил Герлоф после паузы. — Обычным вором. К сожалению, другими словами это назвать нельзя.

Тильда подумала было отключить диктофон, но не стала.

— Что же он воровал? — спросила она тихо.

— Он крал все, что только мог. Выходил по ночам в море и проверял чужие сети… Еще помню, однажды в Олудден привезли полуметровые медные трубы. Один ящик с трубами остался стоять на улице, и Рагнар его прихватил. Ему не нужны были трубы, но у него был ключ от маяка. Так что он спрятал ящик там. Он наверняка до сих пор так там и стоит. Брат украл просто потому, что не мог упустить подходящего случая. Он никогда не проходил мимо того, что плохо лежало. Вот так вот.

Герлоф сидел, наклонившись вперед; вид у него был взволнованный.

— Разве ты никогда не брал чужого? — спросила Тильда.

Старик покачал головой:

— Нет. Иногда я лгал насчет цен за перевозку другим фрахтовщикам. Но я никогда ничего не крал и никому намеренно не причинял боли. Я верю в то, что люди должны помогать друг другу.

— Ты прав, — признала Тильда. — На этом и держится общество.

Герлоф снова кивнул и сказал:

— Я редко вспоминаю старшего брата.

— Почему?

— Он так давно умер. Воспоминания постепенно стирались из памяти…

— Когда ты видел его в последний раз?

Прошла пара минут, прежде чем Герлоф вспомнил:

— У него дома. Зимой тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Я поехал к нему, потому что он не отвечал на звонки. Мы поссорились. Если это можно назвать ссорой. Мы просто стояли и говорили друг другу гадости. Это был наш способ ссориться.

— Из-за чего вы поссорились?

— Из-за наследства. Не то чтобы оно стоило того, но…

— Какого наследства?

— Наследства, оставленного родителями.

— А что с ним случилось?

— Оно исчезло. Рагнар его забрал, не сказав мне ни слова. Он был очень жаден до денег… Особенно чужих.

Тильда смотрела на диктофон, не зная, что сказать.

— Рагнар очень скверно со мной обошелся, — продолжал Герлоф, качая головой. — Он забрал все вещи из родительского дома в Стенвике, распродал их на аукционе, дом продал дачникам и забрал себе все деньги. И отказывался это обсуждать. Только злобно смотрел на меня, как будто недоумевая, что я отважился подозревать его в чем-то.

— Он действительно забрал все?

— Я успел взять только пару памятных для меня вещей, а все деньги заграбастал Рагнар. Он считал, что мне они ни к чему.

— А почему ты ничего не сделал?

— А что я мог сделать? Подать в суд на родного брата? Здесь на острове мы так не поступаем. Вместо этого мы перестали общаться. Даже с братьями такое случается.

— Но…

— Рагнар считал, что все принадлежало ему по праву первородства. Он же был старшим братом. Он всегда брал то, что хотел, и не желал ни с кем делиться. Мы расстались врагами. А осенью он вышел на лодке в море во время шторма и замерз по дороге домой. — Герлоф вздохнул. — Братская любовь… Об этом написано еще в Библии. Помнишь историю про Каина и Авеля? Даже брат может стать врагом.

Тильда с грустью взглянула на диктофон и выключила его.

— Я, наверно, сотру последнюю запись. Не потому, что я не верю тебе, Герлоф, но…

— Пожалуйста, — сказал старик.

Когда Тильда убрала диктофон в сумку, Герлоф заметил:

— Мне кажется, я теперь знаю, как это устройство работает. По крайней мере, знаю, на какие клавиши нужно нажимать… Ты не могла бы оставить его мне на время? — прибавил он.

— Диктофон?

— Я хотел бы кое-то записать.

— Конечно. — Тильда вынула диктофон. — Записывай сколько хочешь. Вот чистые кассеты.

Вернувшись в участок, Тильда нажала кнопку автоответчика. Она начала прослушивать сообщение, но, узнав голос Мартина, со вздохом выключила автоответчик. Мартин подождет.

Приближалось Рождество. Ливию и Габриэля отпустили на каникулы, и Йоаким решил в честь этого свозить их в Боргхольм.

На улицах города было много народу. Все запасались подарками к празднику. Йоаким с детьми заехали в супермаркет, чтобы купить продукты на Рождество.

— Что будем есть на праздник? — спросил Йоаким.

— Жареную курицу с картошкой фри! — крикнула Ливия.

— Морс, — заявил Габриэль.

Йоаким купил курицу, картошку и морс детям, а себе колбасу, пиво, хлеб, фарш для фрикаделек и копченого угря, выловленного в водах Балтийского моря. Он не забыл купить и килограмм любимого сыра Катрин, который она всегда ела на Рождество с хлебом и маслом. Это была странная покупка, но еще более странным было то, что неделей раньше Йоаким купил покойной жене подарок на Рождество. Он поехал в Боргхольм выбирать подарки детям и в витрине магазина увидел светло-зеленую тунику. Как раз такую, какая понравилась бы Катрин. Он пошел в магазин игрушек, а по дороге назад купил тунику.

— Упакуйте, пожалуйста… Это подарок, — сказал он продавщице и вскоре получил красный пакет, перевязанный белой лентой.

На парковке перед продуктовым магазином продавали елки. Йоаким купил огромную королевскую ель высотой до потолка. Привязав елку к багажнику, он поехал домой.

Было холодно. Десять градусов ниже нуля. Но ветра не было. Земля покоилась под легким снежным покровом, и лед у берега начал нарастать. Пар вырывался изо рта Йоакима белыми облачками, когда он, напрягая силы, вносил подарки и елку в дом. Наверняка в ветвях сотни насекомых, но холод должен был их убить, решил Йоаким.

И подумал: «Это самый лучший способ умереть — заснуть и замерзнуть, так и не проснувшись».

Йоаким установил елку в зале, где уже стоял обеденный стол со стульями. Но даже так комната казалась пустой. Ощущения праздника не было.

В последние дни перед Рождеством семейство Вестин было занято уборкой и подготовкой к празднику. Из коробки они достали подсвечники, рождественский вертеп, красно-белые праздничные полотенца, звезды, соломенного козла и такого же поросенка, которых поставили под елку.