Брэд Мельцер - Книга судьбы

— Таковы привилегии, которые дает право называться лучшим другом.

— Но в этом-то все и дело — я понимаю, что, когда его застрелили, Бойл обрел статус святого, но, со своего места рядом с президентом, я бы сказал, что большую часть времени Бойл провел в собачьей конуре.

— Может быть, это объясняется тем, что Мэннинг узнал о ребенке.

Уже второй раз за сегодняшний день Дрейдель не нашелся, что ответить, и умолк.

Рого тоже не добавил ни слова. Вынув из раскладки вторую фотографию, он отогнул опорную ножку от черной матовой рамочки и поставил снимок на рабочий столик. На фото крупным планом были сняты Бойл с женой. Прижавшись друг к другу щекой, они улыбались в объектив. Судя по густым волосам и ухоженным усам Бойла, снимок был сделан очень давно. Двое влюбленных.

— Что там у тебя еще, кроме фотографий? — спросил Дрейдель, разворачивая коробку лицом к себе и читая надпись «Разное» на основной этикетке.

— Да ничего особенного, — отозвался Рого, вываливая из коробки на стол книгу в твердой обложке по истории геноцида, издание в мягком переплете о духовном наследии ирландцев, а также перетянутые резинкой гранки скандального произведения с претенциозным названием «Миф Мэннинга».

— Я помню те времена, когда эта книженция вышла в свет, — заявил Дрейдель. — Эта козлиная морда автор даже не потрудился позвонить нам, чтобы проверить факты, которые насобирал на помойках.

— Просто не могу поверить, что вы сохранили все это барахло! — удивился Рого, вынимая из коробки парковочный талон десятилетней давности с разрешением на стоянку у Центра Кеннеди.

— Для тебя это барахло, а для библиотеки — история.

— Вот что я скажу: даже для библиотеки это барахло все равно остается барахлом, — возразил Рого, разбирая на столе стопку чеков за проезд на такси, рукописные заметки о том, как проехать к театру «Арена», незаполненное приглашение на чью-то свадьбу, детский рисунок, вверху которого красовалась аккуратная надпись «дядя Рон», и маленький блокнот на пружинках с логотипом футбольной команды «Вашингтонские краснокожие» на обложке.

— Эй-эй, ты что делаешь? — недовольно проворчал Дрейдель.

— Что ты имеешь в виду, вот это ? — огрызнулся Рого, показывая на детский рисунок красками.

— Нет, вот это , — заявил Дрейдель и взял со стола блокнот на пружинках с эмблемой футбольной команды.

— Не понимаю, для чего тебе понадобилось расписание игр футбольного чемпионата?

— Это не расписание. — Открыв блокнот, Дрейдель показал Рого ежедневный календарь первой недели января. — Это ежедневник Бойла, его записная книжка.

Глаза у Рого полезли на лоб, и он растерянно почесал лысину.

— Значит, сейчас мы узнаем, с кем он встречался…

— Совершенно верно, — подхватил Дрейдель и принялся листать блокнот. — Встречи, обеды… словом, все… самое главное — чем он намеревался заняться вечером двадцать седьмого мая.

— Господин президент? — говорю я, открыв переднюю дверь.

Никакого ответа.

— Сэр, это Уэс. Вы дома? — снова спрашиваю я, хотя ответ мне известен заранее. Если бы его не было дома, снаружи не торчали бы агенты Секретной службы. Но после стольких лет, проведенных рядом с ним, я знаю свое место. Одно дело — войти в кабинет президента, и совсем другое — прийти к нему домой.

— Мы здесь, — слышу я мужской голос, который доносится из длинного коридора, ведущего в гостиную. На мгновение я замираю, потому что голос мне незнаком — в нем слышен легкий британский акцент образованного человека, — но потом быстро вхожу и закрываю за собой дверь. Мне нелегко далось решение прийти сюда. И даже если у него гости, теперь я так просто не уйду.

По-прежнему пытаясь вспомнить, кому может принадлежать этот голос, я направляюсь к коридору и украдкой бросаю взгляд на черно-белую фотографию, увеличенную до размеров постера, висящую по правую руку от меня над небольшим столиком, на котором пристроилась ваза со свежими цветами. Это любимая фотография Мэннинга — панорамный вид его письменного стола в Овальном кабинете, — сделанная фотографом, который просто-напросто положил фотоаппарат в кресло президента и нажал на спуск.

В результате был полностью воссоздан вид, открывавшийся с обратной стороны самого могущественного письменного стола в мире: семейные фотографии его супруги; ручка, оставленная Мэннингу предыдущим президентом; личное послание, написанное его сыном; маленькая золотая табличка с высказыванием Джона Леннона «Выходец из рабочего класса способен добиться многого» и снимок самого Мэннинга, сидящего вместе с матерью в первый день, когда он поселился в Белом доме, — его первая официальная встреча в Овальном кабинете. С левой стороны на столе высится телефон Мэннинга, похожий на гигантскую коробку из-под обуви. Камера взяла его таким крупным планом, что можно без особого труда прочесть пять имен, обозначенных на панели ускоренного набора: Ленора (его жена), Арлен (вице-президент), Карл (советник по проблемам национальной безопасности), Уоррен (руководитель аппарата сотрудников) и Уэс . Я.

Одно нажатие кнопки, и мы стремглав мчались на его зов. Прошло восемь лет, а я оставался все таким же, каким был раньше. До сегодняшнего дня.

Миновав длинный коридор, я попадаю в строгую гостиную. Там посередине тибетского ковра на маленькой табуретке стоит Мэннинг, а вокруг него, подобно портному, снимающему мерку для нового костюма, суетится светлокожий блондин с растрепанными волосами, которые едва прикрывают огромный выпуклый лоб.

— Прошу вас, господин президент, мне нужно, чтобы вы не шевелились, — умоляюще произносит он, и теперь я отчетливо слышу в его голосе акцент выходца из Южной Африки.

За спиной Большелобого видна девушка-фотограф двадцати с чем-то лет с коротко стриженными, торчащими во все стороны волосами. Вот она опускает голову, смотрит в видоискатель, и комнату заливает мертвенный свет вспышки.

И только заметив в руках Большелобого штангенциркуль — который похож на линейку с разводным гаечным ключом на конце, — я наконец понимаю, что здесь происходит. Фотограф делает еще один снимок Мэннинга. На диване стоит квадратная коробка, похожая на доску из-под китайских шашек, в которой рядами выложены стеклянные глазные яблоки, различающиеся оттенками серого цвета, которым отливают глаза президента. Сам же Мэннинг стоит совершенно неподвижно, штангенциркуль щелкает клик-клик вокруг его запястья, и его цифровой индикатор дает Большелобому очередную мерку. Музей восковых фигур мадам Тюссо по праву гордится точностью воспроизведения. Даже если речь идет о людях, сошедших с небосклона мировой политики.