Сара Даймонд - Паутина

— Вовсе нет, я обратилась к тому самому человеку, который мне нужен. — Вопреки дурным предчувствиям, я была поражена, насколько легко началась наша беседа. Я-то ожидала, что она будет подобна трудному восхождению на крутой склон, а в действительности я разговаривала с ветеринаром, как со старым другом. — Как я уже сообщила вашей секретарше, я подбираю материал для своего второго романа, в связи с чем хочу спросить вас, не согласитесь ли вы уделить мне минут десять — ну может, чуть больше — для личного разговора. Могу зайти к вам в любое удобное для вас время. Я ведь понимаю, что вы очень заняты.

— Что ж, если вас интересует жизнь местного ветеринара… Никогда не думал, что у кого-то может возникнуть желание написать на подобную тему. А что конкретно вы хотели бы выяснить?

В действительности меня интересует не жизнь ветеринара. А выяснить я хочу, что собой представляла Ребекка Фишер. Слова чуть не сорвались с языка. Без особого труда можно было представить его мгновенный ответ — как реакция колена на удар молоточка: «Для встречи нет необходимости. Могу сразу сообщить, что она была очень милой женщиной, как многие другие». После чего мне не осталось бы ничего иного, как вежливо произнести: «Большое спасибо и всего вам доброго». Ведь он знал ее, возможно, даже любил, и интуитивно я чувствовала, что лицом к лицу с ним смогу узнать намного больше.

— Да так… Уточню кое-какие нюансы, — быстро ответила я. — Когда лучше прийти?

Мы условились встретиться в ветклинике в полдень пятницы. Я от души поблагодарила его, повесила трубку и кое-что еще набросала на кухне в своем блокноте, прежде чем заняться ужином к возвращению Карла.

Карл никогда не понимал, до какой степени я стесняюсь рассказывать людям о своем писательстве, точнее, никак не мог взять в толк причину моей неловкости. А как объяснишь, что немыслимо делиться столь личным с полузнакомыми людьми. Даже на прежней работе о моей книге узнали случайно — кто-то из коллег услышал мой телефонный разговор с литературным агентом, поставив меня в безвыходное положение. А новым знакомым я называлась пресс-секретарем муниципалитета — и этим ограничивалась, хотя и чувствовала слегка настороженное недоумение мужа. «Не понимаю, Анни, почему ты не рассказала о том, что пишешь, — упрекал меня Карл, когда мы оставались вдвоем. — Временами ты для меня загадка». Я не выносила выражения его лица, когда он так говорил, — вроде я силком, против его воли, вовлекала его в странный сговор.

Карл вообще терпеть не может секреты любого рода. Это основная черта его характера, которая, как мне иногда кажется, буквально отпечаталась на всех остальных качествах — прагматизме во всем, связанном с карьерой, любви к достижениям современных технологий, стремлении не оплошать. Очевидно, это заложено в его природе, а зародилось потому, что он вырос в обстановке, где все было точно таким, каким должно быть. Словом, даже крохотная тайна выводила его из себя так, как если бы ему предстояло пройти таможенный досмотр с пакетиком героина в кармане. Для душевного спокойствия Карла крайне важно, чтобы люди, если им хочется, могли заглянуть в любой уголок его жизни — и не обнаружить ничего предосудительного.

Именно по этой причине мне совсем не хотелось рассказывать ему о договоренности с мистером Уиллером и признавать, что если я по сути и не соврала ветеринару, то ввела его в заблуждение. Я отлично представляла себе реакцию Карла и знала, как он истолкует мою увертку. В его глазах это будет выглядеть наихудшим из поступков: таинственность ради самой таинственности, ничем не оправданное желание скрыть безобидный факт. На память, понятно, придут иные мои секреты, в которых я ему призналась еще до свадьбы и которые он в итоге выложил родителям. Чем больше я думала об этом, тем яснее мне виделась сложившаяся ситуация. Нет, рассказывать Карлу о назначенной встрече с ветеринаром никак нельзя.

«Подумаешь, какое великое событие, — уговаривала я себя. — Мой предстоящий визит в ветеринарную клинику Уорхема уж никак не важнее массы задач, которые Карл ежедневно выполняет в офисе и о которых мне не докладывает. Разве что анекдот перескажет, пущенный кем-нибудь из сотрудников по электронке, или подпустит шпильку в адрес шефов с их сверхамбициозными планами продаж на будущий сезон». Однако уговоры были тщетны: в глубине души я была абсолютно уверена, что именно это куда как важнее и что я сама себе вру. Каждый вечер я физически ощущала, как мысль о ветеринаре прожигает мне мозги, — и делала вид, что ничего подобного не происходит. А Карл был спокоен, любые мои причуды очень удобно объясняя новым романом: дескать, сюжет захватил жену, но вскоре работа над книгой потеряет новизну, и Анна станет самой собой.

В течение дня я большую часть времени проводила на кухне, со своим блокнотом, нервничая от чувства одиночества и одновременно с интересом, как бы со стороны, наблюдая за этим самым чувством; это было многослойное ощущение, не поддающееся каким бы то ни было разумным объяснениям. Иногда, когда Лиз бывала на работе, меня навещал Сокс. Его присутствие неизменно привносило уют и ауру домашности — ничто не могло отодвинуть меня дальше от темных пятен на жизни Ребекки Фишер, чем этот рыжий симпатяга, вечно в поисках молочка и общества. Приятно было сознавать, что живое существо рядом мурлычет в квадрате солнечного света и видит свои кошачьи сны.

С приближением пятницы волнение нарастало, время, казалось, тащилось еле-еле, а мысли крутились вокруг Ребекки, точнее, моей будущей героини, которая упорно не желала вырисовываться. Но стоило отвлечься от ее образа, как память возвращала иные события, и напряженную атмосферу дома, где я выросла, и ту нескончаемую страшную осень, и прочие, прочие места, которые я отчаянно мечтала забыть.

Я полагала, что по будням все офисы на окраинах Уорхема пустеют к тому времени, когда семьи собираются за обедом, — поклясться могла бы в этом, на основании собственных наблюдений за жизнью города. Но в пятницу без четверти двенадцать приемная ветклиники была битком набита. На пластиковых стульях вдоль стен приемной сидели владельцы животных со своими питомцами на коленях. Я насчитала трех кошек, четырех собак и нечто непостижимое в клетке. Двое малышей с пронзительными криками играли в догонялки под обстрелом возмущенных взглядов посетителей, и только привыкшая ко всему мамаша не обращала на них внимания. Непрерывно звонил телефон, даже когда издерганная секретарша скороговоркой, но толково отвечала по другой линии.

— Итак, я записываю вас на двенадцать часов в понедельник, — говорила она в трубку. — Ждем вас, всего хорошего. — И подняла на меня взгляд профессионала, старающегося делать как можно больше дел одновременно: — Чем могу помочь?