Сара Даймонд - Паутина

Она на секунду умолкла, задумавшись.

— Забавно… Я только однажды видела ее отца — приемного отца, — и он тоже меня разочаровал. Мне тогда было, наверное, одиннадцать, и кто-то показал мне, когда его машина проезжала мимо. Он был в нашей округе, что называется, человеком-легендой, владельцем крупной фабрики, ну и все прочее. Здесь его считали богачом покруче Билла Гейтса. Но, судя по тому, что я успела увидеть, он был самый что ни на есть обычный человек. Очки, черные волосы. Даже машина так себе, ничего особенного. — Мелани улыбнулась. — Помню, меня страшно поразило, что у него не было ни водителя, ни седой шевелюры, ни толстенной сигары.

— А приемную мать Ребекки вы видели?

— Спрашиваете! Вот уж кто был яркой личностью в этом семействе. Когда она заезжала в школу за Ребеккой, ее попросту невозможно было не заметить: у ее мужа автомобиль был самым обыкновенным, зато у нее… Она разъезжала на двухместной ярко-красной, как почтовый ящик, спортивной машине. Думаю, ее авто выглядело бы эффектно даже сегодня, а уж в те годы! И стоило, держу пари, целое состояние. Эта дамочка определенно знала, как привлечь к себе внимание, причем внимание отнюдь не доброжелательное. Она обладала исключительным даром раздражать людей и восстанавливать их против себя.

— И каким же образом? Как ей это удавалось?

— Да в ней раздражало абсолютно все! Понимаю, для вас это слишком туманный ответ, но иначе, ей-богу, не скажешь. — Ее лицо снова стало задумчивым — и вдруг словно озарилось от пришедшей на ум догадки. — Попробую объяснить на примере. Я слышала об этом от матери моей школьной подруги, которая однажды попыталась завести с ней разговор возле школьных ворот. Для начала скажу вам об одной черте характера матери моей подруги: стоило ей встретить нового человека, как она пускалась с ним в разговор по душам. Будучи такой же бедной, как и все мы, она тем не менее не почувствовала бы и тени смущения, доведись ей завести беседу хоть с самой королевой.

Так вот, она похвалила новую прическу матери Ребекки, и между ними завязалась довольно любезная беседа, в ходе которой мать Ребекки пожаловалась, что летом волосы ей приносят массу хлопот, каждый день приходится мыть голову — что-то вроде этого. Но я отлично запомнила, что она сказала «ну, вас-то, здешних…». А смысл подразумевался: «Ну, вас-то, здешних, не слишком волнует чистота волос». Даже год спустя, рассказывая об этом случае, мать моей подруги слово в слово повторила ту фразу и злилась жутко. «Ну, вас-то, здешних… — твердила она и добавляла: — Вот гнусная задница!» Ее особенно потрясло, что мать Ребекки эдак небрежно бросила эти слова — как нечто само собой разумеющееся. Ей и в голову не пришло, что она может обидеть человека. Ну а мать моей подруги с тех пор к ней даже не приближалась, повторяла только, что «эта Фишер — отвратная баба».

Я собственными ушами однажды слышала, как они обсуждали миссис Фишер с моей мамой. Хм. Впрочем, обсуждали — мягко сказано; поливали грязью — так будет точнее. Мол, состояние-то она по наследству получила, и только поэтому Деннис Фишер и женился на ней. А сам он, дескать, холодный как рыба. Вроде бы ее отец был миллионером — владел многими шахтами в нашем графстве, до того как они закрылись. Как говорится, из грязи в князи. Впрочем, то же самое, мол, относится и к великому Деннису Фишеру.

— А что вы сами думаете о миссис Фишер? — Я не могла остаться равнодушной к появлению на горизонте нового персонажа — той самой элегантной мамаши, если цитировать «Дейли мейл».

— По-моему, я ни разу не говорила с ней. Но хорошо помню, голос у нее был очень четкий и выразительный, превосходно поставленный. Так никто не говорит — разве что герцогиня Девонширская или еще кто-нибудь с голубой кровью, но я-то знаю точно, что миссис Фишер выросла в окрестностях Тисфорда. В ее потугах выглядеть благородной дамой было что-то отвратительно фальшивое. Да и во всем остальном — в походке, в манере одеваться.

Я повторила Мелани слова Агнесс: «Выглядела она точно как Ребекка».

— Тому, кто сказал вам такое, я бы посоветовала сходить к окулисту, проверить зрение. Миссис Фишер даже в самом сладком сне и мечтать не могла о том, чтобы выглядеть как Ребекка, — со скептической гримасой возразила Мелани. — Конечно, у нее были ухоженные волосы, всегда превосходный макияж, а что касается одежды — не думаю, что видела на ней хоть один наряд, который не демонстрировался бы на обложке «Вог». Но ее внешность… Деликатного определения и не подберешь. Она была похожа на мужика, причем далеко не красавца, — маленькие глазки, здоровенный нос, массивная челюсть. Ее при всем желании нельзя было назвать даже приятной. — Мелани снова умолкла, погрузившись в мысли. — Поразительно, насколько красиво было все, что она могла в себе изменить, — и насколько уродливо все, чего она изменить была не в состоянии. Сейчас она, возможно, прибегла бы к пластике — средств ей хватило бы, а для того, кто столько времени уделяет своим волосам и макияжу, это было бы вполне закономерно, — но в то время о пластической хирургии не слышали. А кто вам сказал, что она выглядела как Ребекка?

— Перед встречей с вами я беседовала с одной из сестер Эленор, Агнесс. Она и сказала.

— Тогда все ясно. Господи, уж эти сестры Корбетт! В то время я не общалась с ними, но с одной из них, Бернадетт, училась в одном классе… Да, кажется, с Бернадетт… а может, с какой-то другой сестрой из этой семьи. Они мало чем отличались друг от друга. Все на одно лицо, кроме Эленор. — Мелани тяжело вздохнула. — Девочки они были безобидные, не задиры, нет, ничего такого, но до чего глупы — просто тоска смертная. Ни единой оригинальной мысли в голове, ни проблеска чувства юмора. Вполне допускаю, что эти могли увидеть сходство между миссис Фишер и Ребеккой. Обе худощавые. Обе отлично одеты. И конечно, у обеих роскошные белокурые волосы.

На лице Мелани было написано комичное, но искреннее раздражение. И после встречи с Агнесс Корбетт я могла подписаться под ее чувствами.

— А ваши одноклассницы были того же мнения? — спросила я. — Я имею в виду — насчет сестер Корбетт?

— Некоторые — наверняка. А большинство попросту не замечали их тупости или не придавали значения — росли по соседству, знали друг друга, можно сказать, с горшка и в силу детского мышления считали, что сестры Корбетт должны быть нормальными, как и все остальные. Но меня в этой семье что-то бесило, как гвозди в классной доске, за которые цепляется тряпка! Во всех сестрах (звучит грубо, но иначе не скажешь) было что-то коровье. Во всех, кроме Эленор. Как я уже говорила, она была совсем не похожа на сестер.