Сара Даймонд - Паутина

— Анна, здравствуйте, какое чудесное утро, не правда ли? Похоже, и лето будет прекрасным. В это время в прошлом году такой теплыни не было.

И снова, как в день похорон Сокса, я невольно задалась вопросом, насколько показным было ее неизменное благодушие и не страдает ли она в глубине души так же сильно, как в день смерти кота. Но Лиз явно не горела желанием плакаться мне в жилетку. У нее семья, друзья и вообще масса людей намного более близких, чем я.

— Утро замечательное! — отозвалась я. — Отнесу, пожалуй, белье и выйду в сад, подышу воздухом.

Так я и сделала спустя десять минут, захватив из сарая складной шезлонг. Я поставила его на открытом месте — жутко боюсь пауков. Из-за изгороди снова раздался голос Лиз:

— Я так давно вас не видела, моя милая, чем занимаетесь?

— То да се, знаете ли. Дела всегда найдутся. — Я не собиралась посвящать ее в расследование, поэтому мне было нечего рассказать ей о своем времяпрепровождении. Я прочесывала мозги в поисках ярких фактов и подробностей, которыми можно было бы приукрасить свою жизнь, чтобы в глазах Лиз она не казалась скучной и пустой. — Моя подруга собирается к нам в гости, самая лучшая и верная подруга! Мы вместе учились в университете, а после окончания обе нашли работу в Рединге.

— Как мило. Ждете не дождетесь ее приезда, наверное? — Отложив в сторону садовые ножницы, Лиз подошла ближе к изгороди — и ко мне. — А чем вы все же занимаетесь целыми днями?

— Да так, ничем особенным. Честно сказать, просто болтаюсь.

Только сейчас я осознала, с каким нетерпением жду приезда Петры, — и это мое нетерпение отразилось во всем: в голосе, в поведении. Давно я не испытывала подобного энтузиазма — пожалуй, с самого начала работы над романом.

— Хочу повозить подругу по окрестностям, но у нас еще нет четкого расписания на эти дни. Когда приедет, тогда и разберемся.

— И когда она приезжает?

— В субботу, рано утром. А уедет в воскресенье вечером.

— Какая удача! Я как раз собиралась пригласить вас с мужем, но с радостью приглашу также и вашу подругу. В субботу вечером Женский институт устраивает ярмарку домашней выпечки в церкви Святого Иосифа в Уорхеме. Хелен и Мьюриэл непременно будут там. Уверена, вы получите огромное удовольствие.

Черт, черт, черт! Какая жалость, что я не расписала предстоящие два дня выходных так, чтобы не осталось и доли секунды свободного времени.

— Ярмарку мы устраиваем в церковном зале, однако мероприятие совсем не религиозное, — продолжала Лиз. — Никакого ханжества, поверьте. На наших распродажах всегда угощают вином и разрешают пробовать выпечку, и люди все такие милые. Я не рассчитываю, что вы задержитесь надолго, — понимаю, столько времени не виделись с подругой, вам захочется побыть наедине. Буду рада, если вы выкроите хоть минутку, чтобы посетить нас.

В первый момент я решила, что появиться на идиотском шоу придется хотя бы из вежливости, но Лиз продолжала меня улещать, и мое первоначальное отношение изменилось: Лиз ведь вовсе не собиралась испортить нам уикэнд, она искренне верит, что нам понравится.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Непременно придем. В котором часу начало?

— В половине шестого. Вы ведь знаете, моя милая, где находится церковь Святого Иосифа? Как раз напротив библиотеки. Жду вас там, — торопливо закончила она. — Ну, мне пора возвращаться к своим розам, а вы загорайте на здоровье.

Вытянувшись в шезлонге, я слушала звонкие, ритмичные щелчки садовых ножниц. Надо мной простиралось сияющее голубое небо, на траве лежали тени, четкие, словно нарисованные. И трудно было поверить, что мир может что-то тревожить в такой день, когда Лиз совсем рядом, за изгородью, мирно подрезает розы. Я закрыла глаза; яркий свет проникал сквозь опущенные веки как через бумагу. «Около трех часов надо позвонить в социальную службу», — несколько раз мысленно повторила я себе, словно заводя будильник в голове.

Вторая попытка дозвониться до отдела приемных детей и семей социальной службы Восточного Ланкашира была еще более мучительно долгой, чем первая. Меня соединили с отделом жилья, затем с финансовым, снова переключили на главную приемную. Наконец ответил приветливый мужской голос:

— Ник Джонс. Отдел приемных детей и семей.

Я думала, что придется пересказывать всю свою историю с самого начала, однако стоило мне назвать свое имя, как он вклинился:

— Понятно. Моя коллега уже посвятила меня в существо вопроса. Вас интересует дело Ребекки Фишер, так?

— Верно, — подтвердила я. — Разумеется, если это конфиденциально…

— Нет. Вообще-то конфиденциальность у нас соблюдается строго, но поскольку произошло то, что произошло, ее дело в открытом доступе. Любой юрист мог бы дать вам более исчерпывающие объяснения по этому вопросу, но я сомневаюсь, что вас интересует юридическое крючкотворство. — Он хохотнул — легко, уверенно. — Признаться, я удивлен: к нам много лет никто не обращался по ее делу, а я работаю здесь с середины семидесятых. Насколько я знаю, вы первый писатель, позвонивший нам с вопросом о ней.

— У вас сохранились ее бумаги? — спросила я.

— Разумеется. Во время обеденного перерыва я сходил в архив. Скажу сразу, папочка тоненькая, но для вас может быть полезной. Имеется копия анкеты на удочерение, заполненной супругами Фишер, копия свидетельства об удочерении… ах да, и еще заключение психолога о характере и поведении Ребекки. Оно датировано 1964 годом, когда ее передали в новую семью. (У меня сразу пересохло в горле от желания заполучить эту бесценную папку, и я с трудом заставила себя слушать дальнейшие объяснения.) Похоже, за прошедшие годы многие документы улетучились в неизвестном направлении — их должно быть намного больше, — но уж что есть, то есть. Хотите, я могу выслать вам по почте копии всех документов, а если у вас есть дома факс…

Боже, какое счастье! Факс у нас был — допотопный сумасброд, купленный Карлом сто лет назад; его подключили вместе с телефоном и поставили в гостевой спальне рядом с компом. Никогда бы не поверила, что буду так радоваться старичку факсу, благодаря которому новая информация окажется у меня через минуту!

— Факс годится! — воскликнула я и продиктовала номер. — Вы окажете мне огромную помощь. Не знаю, как вас благодарить.

— Надеюсь, это поможет вам в работе над книгой. Сейчас же перешлю вам все материалы.

Слово у парня не расходилось с делом, и, когда я открыла дверь комнаты для гостей, писк и скрежет оповестили меня о том, что соединение прошло нормально и факс перешел в режим приема. Я стояла и ждала, когда появятся страницы с текстом, — всего их было пять, — а потом разложила на столе и схватила сигарету.